Пароль: чудо - читать онлайн книгу. Автор: Лена Ковальска cтр.№ 46

   Были сумерки –  я упал у края какого-то обрыва, уже не в состоянии встать. Я был готов сдаться, но тут послышался звук мотора. Я испугался, что это снегоходы. Мне не пришло в голову, что снегоходы не смогут пройти по моему пути. Звук становился все чётче, и вскоре я понял, что это трактор. При слабом свете его фар я сумел разглядеть, что нахожусь не на краю обрыва, а на вершине дорожной насыпи. Я встал и скатился вниз, прямо на дорогу. Затем поднялся и перегородив путь, замахал руками.

   Трактор остановился, из него выглянул пожилой мужчина. Я попросил его помочь мне, сделал ещё два шага навстречу и упал на колени. Почувствовал, как задрожали губы, как по лицу потекли слезы.

   Тракторист оказался рыбаком-экстремалом по имени Генте. Он долго и с изумлением расспрашивал меня, как я оказался в нивальном поясе, и какого же Одина катаюсь на лыжах в таких одичалых местах. Я сообщил, что затерялся, и он поздравил меня с тем, что я выжил. Я попросил его довезти меня до ближайшего города. Мы обменялись телефонами, я обещал навестить его в деревне, и он высадил меня у почтовой станции в поселке Кольмштих. Я попросил у него мелочь, позвонил в Посольство Польши в Швейцарии и попросил защиту. Сообщил, что был похищен и моей жизни угрожает опасность. За мной на вертолете службы спасения вылетели консул и юридический представитель.

   Ещё два часа, и, хвала всем богам, я был в посольстве. Меня отпоили зубровкой, накормили ужином, вызвали врача и организовали трансфер в Варшаву, по справкам, выданным о пропаже документов. Я убедил их пока не инициировать уголовное дело, пообещав передать все детали суду в Варшаве. Меня ещё раз допросили, записали данные, и следующим же утром отправили на самолёте в Варшаву. Там выдали новые временные документы, с ними я побежал к Анджею Д., моему однокласснику и другу, взял у него автомобиль и помчался в Краков.

*****

   Вот и последние факты, которые я изложу в этой тетради. О чем я хотел бы рассказать, Ли – мое крушение, моя трагедия. Когда я писал эти строки в дневнике, стараясь честно запечатлеть мои переживания, я хотел, чтобы рано или поздно ты о них узнала. Чтобы ты поняла, каково мне было. Я знал, что не смогу сказать об этом при встрече.

   Я приехал к нашему дому, поспешно поднялся по крыльцу, но дверь была закрыта снаружи. Я подумал, что, должно быть, срок родов настал, но тут наступил на ключи, которые кто-то (возможно, ты) положил под коврик у двери. Я открыл дом, побежал наверх, но в спальной никого не было. Я обежал все комнаты – никого. Зачем-то решил, что ты у матери, или в больнице.

   Я прошел на кухню, но обнаружил лишь пыль и наспех брошенные в умывальник чашку и блюдце. В сердце закралась тревога. Я огляделся и на кухонном столе увидел конверт. Взял его, открыл – оттуда выпало и со звоном покатилось по полу твое обручальное кольцо. Я схватил его, сжал в ладони и дрожащей рукой развернул письмо.

   Ты писала его своей рукой. Почерк был неровный, словно ты спешила.

   "Владик, когда ты вернёшься домой, если вернёшься, то меня там уже не будет. Это не ошибка, это мое решение.

   Клянусь, я бы всё отдала, чтобы не знать, что было со мной потом, после твоего отъезда, но я предчувствовала все это. Ты обрёк меня на то, что я не смогла вынести.

   Я с самого начала знала, что ничего не получится. И вот тебя нет уже три месяца. Все вокруг говорят, что ты жив, но почему-то тебя нет рядом со мной.

   Я хотела бы сказать много, но скажу одно: если захочешь что-то выяснить – не надо, не ищи меня больше. Забудь обо мне, забудь обо всем, что ты помнил. Отныне все будет иначе. Не ищи меня, слышишь? Не приближайся ко мне. Никогда.

   Лия."

   Голова сделалась чугунной. На ватных ногах, утопая в собственном сердцебиении, я дошел до дивана и упал на него. Перечитал все снова. Не веря, читая и перечитывая, я, словно через туман, через ускользающий разум, силился понять каждое слово, подыскивая ему иной смысл.  Но всякий раз письмо заканчивалось фразой "Не приближайся ко мне. Никогда".  Вконец осознав произошедшее, я дополз до бара, открыл виски и сделал пару больших глотков. Затем ещё.

   Вспомнил про мать и Патрика, и, в надежде разрешить эту дурацкую шутку, раскрыть в этом письме лишь твою дурацкую месть за моё отсутствие, надеясь найти тебя у матери, я поехал к ней.

   Напрасно я стучал – дом матери был закрыт. Патрик жил по соседству. Я бросился к нему, перелез через забор, вбежал в дом и громко позвал его по имени. Меня встретила Тереза. К этому моменту воля и самообладание мне окончательно отказали: сорвавшимся голосом я попросил Терезу позвать Патрика, как вкопанный, встал посреди гостиной, и по моему лицу потекли слезы.

   Откуда-то выбежали их сыновья, они начали разговаривать со мной, но Тереза, быстро усадив меня на диван, и забрав детей, крикнула в сад: "Патрусь, он тут! Скорее! Скорее!"

   На пороге показался взволнованный Патрик. Я только лишь бросил на него свой взгляд и понял – это правда. Правда, что ты ушла.

– Не может быть, не может быть… – прошептал я, протягивая дяде твое письмо. – Она не могла…

   Патрик посмотрел на меня глазами, полными боли, и ничего не сказал.

   Я встал, вложил письмо прямо ему в руки, попытался что-то разъяснить, собраться с силами и задать вопросы, но, глядя на его родное лицо, заплакал. Патрик обнял меня и прижал к себе, приговаривая: "О, Влади, Влади!". Я попытался взять себя под контроль, но эмоции последних месяцев как водопад хлынули в открытый канал моего разрывающегося сердца: боль, напряжение от пережитого и чудовищная эта развязка сломали меня.

   Патрик привел меня в свой кабинет, усадил в кресло, и, видя, что мне становится лишь хуже, громко позвал жену.  Я, впадая в дереализацию, будто бы через воздушный пузырь, слышал, как десятками голосов, они говорят о матери, о докторе Коваче. Затем Патрик говорил по телефону. Вскоре прибыл врач.

   –Посмотри, Яци, у него сейчас случится припадок! Пульс около трехсот! – сказала Тереза.

    Сознание мое колебалось – это был один из тех моментов, когда психика, не выдерживая накал, повергла меня в катализирующий сердечно-сосудистый криз. Судорогой сжало грудь, я начал задыхаться. Патрик схватил меня за руки, силой разжимая их, а доктор поставил мне укол в плечо.

– Это всегда помогало, – сказал Ковач дяде. Через несколько минут я обмяк, почувствовав дурман. Патрик перетащил меня на диван и уложил.

– Влади, я позвонил твоей матери, она вчера вернулась из России, сейчас в Варшаве. Она выехала к нам.

   –Где Лия? – спросил я немеющими губами и впал в полузабытье.

*****

   Мать приехала к вечеру. Патрик не отходил от меня ни на шаг. Я, освобождаясь от действия наркотика, сидел, завернутый в плед, и думал. За это время Патрик успел рассказать мне, что последний месяц ожидания ты была совсем беспокойной: постоянно просила его помочь сбежать, организовать выезд в Россию.