Странствия убийцы - читать онлайн книгу. Автор: Робин Хобб cтр.№ 124

Его волосы были гладко зачесаны назад и сплетены в косу, подчеркивая ясные линии лица. Неподвижное и лишенное выражения, оно казалось вырезанной из дерева маской. Последние остатки мальчишеского были выжжены из него. Остались только впалые щеки, высокий лоб и длинный прямой нос. Его губы стали уже, подбородок тверже, чем я помнил. Отблески огня танцевали на лице, окрашивая кожу в янтарные тона. Шут вырос за то время, что мы не виделись. Казалось, что за двенадцать месяцев произошло слишком много изменений, хотя этот год и был самым длинным за всю мою жизнь. Некоторое время я просто лежал и смотрел на него.

Его глаза медленно открылись, как будто я заговорил с ним. Некоторое время он молча смотрел на меня. Потом лоб его сморщился. Он медленно сел, и я увидел, что на самом деле кожа его была цвета слоновой кости, а волосы словно свежесмолотая мука. И его глаза заставили остановиться мое сердце. Огонь отражался в них, и они были желтыми, как у кошки. Я наконец обрел дыхание.

– Шут, – выдохнул я горестно, – что они с тобой сделали?

Мой пересохший рот не мог больше произнести ни слова. Я протянул к нему руку, но это движение заставило напрячься мышцы спины, и я почувствовал, что моя рана снова открылась. Мир покачнулся и погас.

Безопасность. Это было мое первое ясное ощущение. Оно исходило от чистой теплой постели, от ароматных трав, наполнявших мою подушку. Что-то теплое и слегка влажное мягко давило на мою рану и приглушало острую боль. Безопасность была такой же нежной, как холодные руки, державшие мои обмороженные пальцы. Я открыл глаза. В очаге горел огонь. Мой взгляд медленно сфокусировался.

Он сидел у моей постели. Странная неподвижность – но не покой – владела им, когда он смотрел мимо меня в темную комнату. На нем было простое одеяние из светлой шерсти, с круглым воротником. Оно потрясло меня; слишком много лет я видел его только в шутовском наряде. Так, наверное, выглядела бы грубо размалеванная марионетка, если бы с нее вдруг стерли всю краску. Потом единственная серебряная слеза скатилась по щеке. Я был изумлен.

– Шут? – На этот раз мой голос прозвучал как скрип. Он посмотрел мне прямо в глаза, потом упал на колени рядом со мной. Он прерывисто дышал. Шут взял чашку с водой и держал ее, пока я пил. Потом он отставил ее в сторону и взял мою повисшую руку. Он говорил тихо, как и раньше, скорее себе, чем мне:

– Что они сделали со мной, Фитц? Боги, что они сделали с тобой, чтобы так изувечить тебя? Что случилось со мной, если я даже не узнал тебя, когда нес на руках? – Его холодные пальцы коснулись моего лица, ощупывая шрам и сломанный нос. Внезапно он наклонился и прижался лбом к моему лбу – Когда я вспоминаю, как ты был красив… – потерянно прошептал он и замолчал. Его теплая слезинка стекла на моем лицо.

Он сел и откашлялся. Потом провел рукавом по глазам с такой детской наивностью, что совершенно лишил меня самообладания. Я втянул в себя воздух и собрался с духом.

– Ты изменился, – с трудом проговорил я.

– Неужели? Как я мог не измениться? Я думал, что ты умер, и вся моя жизнь потеряла смысл. И теперь вдруг получить обратно и тебя, и смысл моей жизни… Я открыл глаза, увидел тебя и подумал, что у меня сейчас сердце остановится, что безумие наконец овладело мною. Потом ты назвал меня по имени. Изменился, говоришь? Больше, чем ты можешь себе представить. И наверное, так же, как изменился ты сам. В эту ночь я по-настоящему узнал себя.

Я никогда не слышал, чтобы шут был так близок к бессвязной болтовне.

– Год я верил, что ты мертв, Фитц. Целый год.

Он не отпускал мою руку. Я чувствовал, как он дрожит. Потом он встал, сказав:

– Нам обоим нужно что-нибудь выпить.

Он отошел от меня в темноту комнаты. Он вырос. Я сомневался, что он стал много выше, но тело его не было больше телом ребенка. Он был худым и тонким, как и раньше, но у него были мускулы акробата. Он достал из шкафчика бутылку и две простые чашки. Шут откупорил бутылку, и я почувствовал запах бренди прежде, чем он налил его в чашки. Он вернулся, сел у моей кровати и протянул мне чашку. Я с трудом взял ее, не обращая внимания на боль в обмороженных пальцах. Казалось, шут немного пришел в себя. Он смотрел на меня через край бокала, пока пил. Я поднял голову и сделал крошечный глоток. Добрая половина пролилась мне на бороду, и я закашлялся, как будто никогда раньше не пробовал бренди. Потом я почувствовал, как тепло от бренди разливается у меня внутри. Шут наклонил голову и осторожно вытер мое лицо.

– Мне следовало прислушиваться к собственным снам. Снова и снова мне снилось, что ты придешь. Ты только это и говорил во сне: «Я приду». Но я твердо решил, что каким-то образом провалился и что Изменяющий мертв. Я даже не понял, кто ты, когда подобрал тебя.

– Шут, – тихо сказал я. Мне хотелось, чтобы он перестал говорить. Я просто мечтал некоторое время побыть в безопасности и ни о чем не думать. Он не понял.

Он посмотрел на меня и улыбнулся своей прежней хитрой улыбкой:

– Ты так и не понял, верно? Когда к нам пришло известие, что ты умер, что Регал убил тебя… моя жизнь закончилась. А хуже всего стало, когда сюда начали приходить пилигримы, считающие меня Белым Пророком. Я знаю, что я Белый Пророк. Я с детства это знал, так же как и те, кто растил меня. Я рос в уверенности, что в один прекрасный день отправлюсь на север, чтобы найти тебя, и что мы вместе заставим этот мир пойти по верному пути. Всю мою жизнь я верил, что сделаю это.

Я был почти ребенком, когда ушел из дома. В одиночку я прошел весь путь до Баккипа, чтобы найти Изменяющего, которого мог узнать только я. И я нашел тебя и узнал, хотя тебе самому это даже в голову не пришло. Я следил за тем, как разворачиваются события, и заметил, что каждый раз ты был тем камешком, который выбивает колесо из накатанной колеи. Я пытался говорить об этом с тобой, но ты ничего не хотел знать. Изменяющий? Не ты, о нет! – Он засмеялся почти с нежностью, одним глотком осушил свою чашку, потом поднес к моим губам мою. Я пригубил.

Потом шут встал, сделал круг по комнате и остановился, чтобы еще раз наполнить свою чашку. Он снова вернулся ко мне:

– Я видел, как все оказалось на грани краха. Но ты всегда был здесь: карта, которую еще не разыгрывали, сторона игральной кости, которая еще никогда не выпадала. Когда умер мой король, – а я предвидел, что это должно случиться, – оставался наследник линии Видящих и был жив Фитц Чивэл, Изменяющий, который переменит все и возведет этого наследника на трон. – Он глотнул еще бренди. Затем продолжил. – Я бежал. Бежал с Кетриккен и ее нерожденным ребенком, опечаленный, но уверенный, что все пойдет так, как должно. Потому что ты был Изменяющим. Но когда до нас дошло известие, что ты умер… – Он внезапно замолчал. Потом заговорил, но голос его стал хриплым и потерял всю музыкальность. – Это сделало меня лжецом. Как я могу быть Белым Пророком, если Изменяющий мертв? Что я могу предсказать? Изменения, которые произошли бы, если бы он был жив? Неужели мне суждено просто быть свидетелем того, как мир катится все дальше и дальше к полному разрушению? У меня больше не было цели. Твоя жизнь была больше чем половиной моей, видишь ли. Я существовал только в перекрестии наших судеб. Хуже того, я стал сомневаться в том, что хоть что-то в мире на самом деле является тем, во что я верил. Может быть, я вообще не Белый Пророк, может быть, это особый вид безумия, утешительный самообман дурака? Год, Фитц. Год. Я тосковал по другу, которого потерял, и тосковал по миру, который я каким-то образом погубил. Все это моя вина. И когда ребенок Кетриккен, моя последняя надежда, появился на свет неподвижным и посиневшим, кто мог быть в этом виноват, кроме меня?