Горец - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Кострова cтр.№ 67

Все же слезы скатываются по щекам. Давид ловит их губами. Из меня рвутся слова любви, но я их ловлю на кончике языка. Не хочу обжигаться, не хочу, чтобы знали мое слабое место. А Давид моя ахиллесова пята, моя личная тахикардия, мой источник эмоций.

— Он очень красивый, — поглаживаю золотую цепь, камушки, облизываю губы. — Ты талант.

— Поехали домой?

— Знаешь, я очень проголодалась. Чур, две голени мои, ты бери все остальное, — вытираю ладонями мокрое лицо. — И бокал вина.

— Вино ты уже пила! — Давид откидывается на сиденье, заводит машину.

— Ой, что я там пила! Какой-то несчастный бокал, вот под твоим присмотром приговорю дома бутылочку. И сегодня сплю с тобой, закинув ноги на тебя! — кручу браслет, — Ток смотри, когда пьяная, могу приставать с очень грязными намереньями!

— Уже переживаю за свое целомудрие, — одаривает меня очаровательной улыбкой, я улыбаюсь, но вот на душе грустно. Дождусь ли я от него признаний? Скажет ли он мне «я люблю тебя»? Или предстоит мне познать, такое безответная любовь?



* * *

Ярче меня в сиянии не может сравнится ни одна звезда, тем более лампочка. Мои губы с самого утра растянуты в улыбке. Победной.

— Ты выглядишь так, словно выиграла миллион, — Давид посмеивается, нажимает на кнопку вызова лифта.

— Именно такое чувство, — обхватываю его руку, прижимаюсь.

— Ален, я тебе уже говорил, на работе нужно соблюдать субординацию, — мягко мне напомнинает о правилах поведения между нами. С недовольным вдохом убираю руку, поправляю пальто.

— Доброе утро, Давид Рашитович! — возле нас появляются несколько человек, в основном мужчины, но мой взгляд придирчиво проходится по двум женщинам. Милые, наверное, из бухгалтерии. По мне тоже проходятся заинтересованными взглядами, всем приветливо улыбаюсь.

— Доброе утро, — Давид кладет руку мне на талию и пропускает первой, заходит следом, потом остальные. В кабине напряженное молчание, то самое молчание, когда едешь рядом с начальством и не смеешь лишний раз пошутить.

— Они все такие буки? — задаю вопрос, как только мы остаемся одни и едем на два этажа выше.

— Они сотрудники, между собой панибратство не возбраняется, меня лично хлопать по плечу и лезть целовать — не рекомендуется.

— Но мне то можно?

— Нет, — как отрезал и еще серьезно посмотрел. — Мы на работе, Алена. Целоваться, обниматься, даже большее я тебе разрешу только дома, подальше от посторонних глаз.

— Как скучно ты живешь. А как же секс в не запертом кабинете?

— Пусть этот адреналин хапают другие, я предпочитаю в таком деле не нервничать. Прошу, — приглашающий жест, я уже не так уверенно иду вперед, и уголки губ чуток опускаются. Пока мы идем к его кабинету, начальники других отделов сдержанно здороваются, поспешно скрываются в своих кабинетах. До начала рабочего дня еще десять минут, я уже догадалась, что большинство на своих местах.

— Доброе утро, Давид Рашитович, — а вот и обворожительная Варя нас встречает с лучезарной улыбкой. Правда, при виде меня улыбка немного меркнет, но выдержка ее не подводит. Профессионалка, в этом Давид прав.

— Доброе утро, Варя. До конца недели помоги освоиться на месте Алене, а со следующей недели ты будешь работать у Льва Андреевича, — Варя бледнеет на глазах, я шире улыбаюсь. — Мне кофе, — смотрит на меня без тени улыбки и уходит в кабинет. Я на секунду теряюсь, не зная, куда себя приткнуть. Мы с секретаршей смотрим друг другу в глаза.

— Ты ж не думала, что твоя выходка с фотографией пройдет бесследно, — снимаю пальто, иду к шкафу.

— А ты оказалась ревнивой и мстительной сучкой.

— Я жутко не люблю, когда на моего мужчину широко открывают рот. Если бы он хотел тебя трахнуть, это бы случилось задолго до женитьбы. Неужели, ты думала, что сменив статус, он захочет твое доступное тело?

Поговорить по душам нам не удается. В приемную заходят несколько мужчин с папками, я смотрю на время. Ровно девять.

— Он у себя, — реагирует Варя, забыв про наш диалог. Она сразу же собирает нужные документы в одну папку, кому-то звонит, кому-то одной рукой пишет на электронную почту. И все это одновременно, как осьминог. Я офигеваю от такой ловкости и скорости.

— Сделай кофе без сахара, раз ты пришла на мое место, — ехидно улыбается. — Думаю с машинкой разберешься, — киваю головой, девушка скрывается в кабинете. Кофе я делаю, но тут звонит телефон. Не увидев, что Варя возвращается, поднимаю трубку. Мне сразу же начинает диктовать какие-то указания незнакомый голос, я растеряно смотрю на монитор, потом на листы, беру первый попавший лист и ручку, записываю все, что мне говорят, вставляя лишь «угу, ага». Положив трубку, поднимаю глаза.

— Что ты делаешь? — она злится, но говорит сдержанным голосом.

— Позвонили. Тебя не было, вот ответила и записала, — протягиваю ей лист, Варя выхватывает его, пробегается глазами, переворачивает и скрипит зубами.

— Ты испортила приказ о новогодней премии сотрудникам.

— А ты бы не раскидывала бумаги по всему столу! Перепечатаешь.

— Он уже подписан, если ты не в курсе.

— Не в курсе, новый сделаете, — отмахиваюсь на претензию, беру чашку и иду в кабинет. Давид сидит во главе переговорного стола, полный мужчина бубнит глухим голосом о доходах от рекламы за последний квартал. Ставлю чашку и собираюсь уходить, мне несется в спину:

— Он холодный.

— Я отвечала на звонок, — смотрю на мужа, он хмурится, вчитывается в текст перед ним, на меня ноль реакции.

— Принеси новый. Артем Игоревич, ваши слова никак не состыковываются с документами, которые я сейчас просматриваю. Получается, что где-то ошибка, — смотрит на покрасневшего толстяка. Тот нервно оттягивает ворот рубашки.

— Не может быть такого, Давид Рашитович. Я сам лично все проверял!

— Значит плохо проверяли. Если я найду сейчас ошибку, уволены будут вы и ваш помощник, и вы прекрасно знаете почему, — брр, какой он неприятный, когда сидит весь из себя, начальник всех начальников и решает кого помиловать, кого повысить. Вроде знакомый мне Давид, те же брови, те же губы, но стоит посмотреть ему в глаза, как понимаешь, что не знаешь этого человека.

— Ты еще здесь? — подпрыгиваю на месте от обращения ко мне холодным тоном. — Я сказал, принеси мне кофе. Горячий.

— Но Давид…

— Рашитович, — я моргаю несколько раз, словно меня сейчас окунули в холодную прорубь и вытащили, забыв окутать в теплое полотенце и дать чего-то такого, чтобы согреться изнутри. Его глаза совсем мне незнакомы. Чужие. И в них нет той нежности, к которой я привыкла, нет мягкости в уголках. Я отшатываюсь назад, ощущение, что меня ударили в солнечное сплетение.