Горец - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Кострова cтр.№ 50

— Нет, — бурчу, скрещивая руки на груди, отворачиваясь к окну. Стыдно. Да, мне стыдно за себя, за свое поведение, за слова, но я тот самый человек, который думает потом.

— А мне кажется, что да, — заводит машину, отъезжаем от клуба.

Не люблю молчать, ненавижу молчание. Оно давит, будит мои страхи. Родители часто молчали. Молчали о проблемах, молчали о решении расстаться, молчали о том, что им до меня нет дела. Смахиваю пальцами слезы, шмыгаю носом.

— Как ты меня нашел?

— Сначала позвонил дядя Ашот. Потом пришла смс-ка об оплате заказа.

— А, ты привязал все карты к телефону.

— Они и были привязаны до тебя.

— Милана тратила?

— Причем тут Милана?

— Ни причем. Хадя еще мала, чтобы тормошить папкины карты. Отправишь на Кавказ? В целях воспитания? Как обещал? Не боишься, что и там уйду в загул?

— Закрой свой рот.

— Не могу. Ты не отвечаешь на мои вопросы. Ты все держишь в себе. Я тебе нравлюсь? Почему мы все еще спим в разных комнатах? Так теперь всегда будет? Или что-то изменится? Как дальше жить? Я не изменюсь. Я все такая же импульсивная Аленка, которая думает задним числом, которая потом придумывает достойные ответы, мечтая повернуть время вспять.

— На какой вопрос ответить? Их у тебя тыща в минуту.

— Ты злой?

— Я больше сердит, чем злой. Хотя нет, скорей всего злой.

— Из-за того, что ослушалась?

— Это тоже. Еще меня очень взбесило, что ты обнималась с каким-то парнем.

— Это Рома. Мой бывший.

— Тем более.

— Но тебе не стоит ревновать, он в свое время спас меня от изнасилованья, — встречаемся глазами, Давид даже притормаживает. Хорошо, что сзади никто не едет и возмущенно не сигналит.

— Расскажешь?

— Ничего интересного. Тусовка золотой молодежи, пьяные придурки, доступные девки и случайным ветром оказываюсь в этой компании. С Ромой мы встречались. Несколько парней решили, что я одна из всех. В общем цела и невредима благодаря своему бойфренду, изобразили страстный секс.

— А он был?

— Нет, — облизываю губы. Самое то признаться сейчас в девственности, но меня так некстати накрывает смущение. Только открываю рот, Давид произносит:

— Мы приехали. До дома дойдешь на своих двоих или донести?

— Сама дойдут, трезвая как-никак.

— Прям удивительно, — ехидничает муженек, одариваю его раздраженным взглядом. Мы до квартиры доходим в гробовом молчании.

— Так мне собирать монатки или ссылка откладывается до следующего косяка? — снимаю босоножки, иду в гостиную и оборачиваюсь. Давид кладет ключи, мой клатч на комод, молчит.

— Учти, если ты собираешься меня отослать, взять академку — это дело не одного дня, — иду в сторону комнаты, меня хватают за руку, разворачивают и впиваются жадным поцелуем в губы. Я аж обомлела, потом упираюсь ладонями в грудь Давида. С неохотой отпускает мои губы, смотрит странным взглядом.

— Ты уж определись, казнить нельзя помиловать. Где запятую ставить? — вновь затыкает мой рот, требовательно раздвигая губы своим языком, прижимая к себе. Ммм… Может да ну эту первую брачную ночь… В крови уже достаточно керосина, пожар устроить секундное дело.

— Я…

— Помолчи. Мне очень нравится, когда ты молчишь, и твой рот занят более полезным делом, чем задавать вопросы, — сердце ухает совой, потом нервно бьется об ребра, в итоге оказывается где-то на дне желудка.

— Давид… — прикрываю глаза, когда нежно целует за ушком, скользит губами вниз к шее, целует мои обнаженные плечи. Мамочки, как же волнительно, аж ноги подгибаются. Хватаюсь за его плечи.

— Я кое-что должна тебе сказать.

— Пять дней прошло, — находит молнию сбоку на платье, тянет собачку вниз. Считал значит. Крестиком зачеркивал?



— Да, прошло, но я не по этому поводу, — раз меня раздевают, я тоже тороплюсь расстегивать пуговицы на рубашке.

— Сегодня доминировать буду я, — платье падает на пол, обхватывает ладонями мои груди.

— Я не об этом… — содрогаюсь, когда трогает пальцами соски, втягивая живот. Низ живота начинает наливаться тяжестью, предвкушением. Это, наверное, хорошо… Должно быть не больно… Прикусываю губу, когда его губы втягиваю сосок в рот.

— Давид…

— Боже, Алена, мне нравится с тобой разговаривать, но иногда твоя болтовня просто не уместна, — раздражается, стягивает с себя рубашку, швырнув ее вниз, составив компанию моему платью.

— Я буду держать себя в руках…Наверное… — подходит совсем вплотную, проводит ладонью по волосам. — Я очень давно тебя хочу, — очерчивает губы, смотрит на них темных взглядом.

— Есть один момент…

— Если ты о предохранении, то согласен, с детьми повременим. Все? Вопросов больше нет? Мы можем теперь заняться более интересным делом, чем разговаривать?

— Я девственница! — вот как на духу, на одном дыхание.

— Я не ослышался? — хмурится, к счастью, не шарахается в сторону. — Ты ж…

— Я думала, что уже того, а оказалась, что не того. Я была у врача, она подтвердила мою целостность.

— Хм… — в глазах довольство, смотрит на меня с нежностью, обнимает, прижав к груди. — Вот что мне с тобой делать?

— Холить и лелеять, — а еще любить и на руках носить. Но об этом я молчу. Послушно подставляю свои губы для очередного сладкого поцелуя, трепеща от того, что последует потом.

Мы перемещаемся в спальню Давида. На кровать. Смущенно наблюдаю, как он внимательно меня рассматривает. Я в бюстгальтере, в трусах, а ощущение, что голая. А буду голая, наверное, со стыда сгорю, хотя поздняк гореть, уже назад дороги нет.

Целует. Долго целует, ласково, а рука неторопливо оглаживает мою ногу, поднимается вверх, гладит бока, вновь ползет вниз. Больше нервирует, чем расслабляет. Когда будет то самое? Чего тянет резину?

— Ты меня разденешь? Сам разденешься?

— Ален, всему свое время. И тебя раздену, и себя. Я не хочу, чтобы ты потом шарахалась от одной мысли о сексе, вспоминая неудачный первый раз. Расслабься и просто наслаждайся, — улыбается, дует на сосок, а он такой чувствительный, реагирует на все.

Напрягаюсь, когда трогает меня через трусики. Мой мозг заходится в истерике, сжимаю бедра, его пальцы усиливают нажим. Я выживу? Это единственная мысль мелькает в голове, едва Давид снимает с себя всю одежду. У него довольно пугающих размеров член. Мамочки…

— Если я умру, кремируйте и развейте прах над морем, — бормочу, зажмуривая от страха глаза. Слышу смешок. Смешно ему, а я тут прохожу первую стадию умирания, готовясь ко второй. Вторая наступает вместе с исчезновением на мне нижнего белья. Сейчас можно начинать молиться и просить Бога сильно не казнить за содеянные грехи.