Проданная ему - читать онлайн книгу. Автор: Валентина Кострова cтр.№ 39

— Я обещаю, что этого больше не повторится.

— Артем, давай без этого, — кручу в руке палочку, Артем хрустит пальцами, его ярость искрится где-то внутри, вот-вот замкнет, и будет фаер-шоу.

— У тебя появился другой?

— Что? — удивленно вскидываю брови, потом смеюсь, качая головой. — Нет, после тебя, милый, никого не хочется.

— Да ладно, хочешь сказать, что все эти месяцы без меня, ты ни с кем не трахалась? — не верит, это видно по глазам, в которых пляшет ревность вместе со злостью в своем кармическом танце.

Вот что ему сказать? Правду говоришь — не верит, лжешь — удушит, поэтому благоразумно молчу, не улыбаюсь и не отвожу глаза в сторону.

— После тебя, Артем, мне еще нужно психолога посещать для реабилитации, поэтому ни о каком сексе с другим не может быть и речи. Мне комфортно быть с собой.

— Ну да, — хмыкает. — Тебя действительно ни с кем не видели, кроме твоих коллег. Не скучно?

— Мне нормально. Я счастлива на семьдесят процентов, стараюсь жить одним днем и ничего не планировать. Остальные тридцать процентов заключены в ней, — Лизка задумчиво что-то рассматривает на земле, наверное, каких-то паучков. Вот мой смысл жизни.

Жизнь — странная штука… Мужчина, к которому я почувствовала доверие, как появился внезапно, так и исчез без предупреждения. Я наивно ждала его звонка, прислушивалась к шагам на лестнице. Через две недели поняла, что он не придет, а я не позвоню. С этой мыслью удалила его номер из телефонной книги. Именно в эти две недели решился вопрос моих свиданий с дочкой, удивил Драгунов. Он после заседания попросил уделить минутку, разговор был коротким. Спросил, работаю ли я официанткой, получив отрицательный ответ, всучил мне визитку, сказал, чтоб позвонила, и ушел, оставив меня в шоке.

Позвонила через три дня из любопытства. Мне ответила девушка Марина, представилась директором компании, которая занимается организацией различных мероприятий для бизнесменов, политиков, звезд шоу-бизнеса, как нашей российской эстрады, так и зарубежной. Им требовался помощник. Терять мне было нечего, а бодрый голос Марины, которая разговаривала на бегу, потом выяснилось, что это ее обычное состояние, располагал к себе.

После месячного испытательного срока, меня перевели на постоянку. Рядом с должностью официантки в трудовой книжке появилась надпись: менеджер организации мероприятий. За моей спиной уже десять самостоятельных мероприятий. Десять положительных отзывов. Мне теперь доверяли не только создать с нуля закрытую вечеринку, но и важные значимые события, например, сегодняшний слет успешных предпринимателей. По идее я должна сейчас находиться в одном из отелей, который забронирован для сходки богатых и очень богатых людей, но Марина великодушно отпустила меня на пару часов для свидания с дочкой. Она знала мою историю, не во всех подробностях, а всего лишь факт развода и отдельного проживание Лизки. И работой, к слову, я довольна, она давала мне уверенность в завтрашнем дне, позволила ощутить себя полезным, толковым сотрудником, который не зря получает свою зарплату.

— Мне пора, — Артем напоминает мне, что остались последние минуты, когда я еще могу смотреть на дочку.

— Когда мы в следующий раз увидимся? — встаем со скамейки, затаив дыхание, смотрю на бывшего мужа.

— Не знаю. Я в конце недели уезжаю в Лондон.

— Я могу встретиться с Лизой без тебя, — осторожно произношу свои заветные мечты, Артем хмурится.

— Мне не нравятся ваши одиночные встречи, предпочитаю быть рядом.

— Ольга Васильевна рядом, как и Никита, я всегда на виду. Позволь мне увидеться с дочкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Позвоню, возможно, дочь возьму с собой, — задирает подбородок и вызывающе смотрит на меня сверху-вниз. Мне остается только изнутри прикусить щеку, не показывать ему свое разочарование и досаду. Мой день по понедельникам, он официально оформлен, все остальные встречи случаются по настроению Артема. Судя по его недовольству, которое ощущается физически, на внеплановую встречу рассчитывать не приходится.

Отворачиваюсь от Градовского, иду к Лизке, широко улыбаясь. Дочка ковыряет пальчиком землю, увидев меня, быстро прячет руку за спину и хитро улыбается.

— А кто у нас тут пальчики грязные прячет? — приседаю перед ней на корточки, достаю из сумки влажные салфетки. Беру маленькую ладошку и не спеша стираю с кожи грязь.

— Куша, — склоняет головку на бок, в глазах ожидание, я беру ее подмышки и прижимаю к себе. Устраиваю Лизку на согнутом локте, поправляю на ней задравшуюся футболку.

— Сейчас с папой поедешь домой и тебя покормят, а моя сладкая девочка послушно все скушает.

— Не, — мотает головой, обнимает меня за шею. — Не! — Своими объятиями она рвет мне сердце в клочья, так происходит каждый раз, когда наступает минута расставания. Это тяжелый момент, когда я должна улыбаться, делать вид, что все прекрасно, не показывать ни окружающим, ни собственному ребенку, как больно от этого мгновения. Не показывать, как трудно становится дышать, как на сердце образуется дыра, которая к новой встрече затягивается, чтобы потом вновь разойтись по швам. Я всегда после свиданий хожу два дня больная, в полном упадке сил, заставляя себя ни о чем не думать.

Передаю Ольге Васильевне Лизку, напоследок поцеловав ее в лобик, дочка не сразу понимает смену людей. Артем кивает мне головой и быстрой походкой идет к выходу из парка. Я отворачиваюсь, направляюсь в противоположную сторону, сдерживая предательские слезы. Поплачу потом, когда никого рядом не будет, когда на часах будет полночь.

Слышу плач, громкий, призывный плач. Замираю посредине парковой дорожки, стискиваю ладони до боли от ногтей. Плач становится громче, надрывнее. Откидываю голову назад, прикрыв глаза, чувствуя, как по щеке сначала скатывается одна слеза, потом другая, потом образуются два ручья. А крик становится все тише, его уже почти не слышно, но я его слышу, я там, в тонированном черном джипе с малышкой, которая сейчас выгибается дугой в автокресле, машет руками, ногами, протестует против реальности. Никого не слушает и не поддается утешениям.

Первый шаг труден. Он всегда для меня невозможен, но я делаю этот гребанный шаг, я делаю этот шаг. В очередной раз задаюсь вопросом, а не слишком ли высока цена за свободу. Второй шаг еще труднее сделать, потому что я готова развернуться и бежать со всех ног к машинам, взять на руки Лизку и никогда ее не отпускать. Пусть Градовский делает со мной все, что захочет, только б не слышать, как плачет мой ребенок, не видеть слезы в ее огромных голубых глазах.