Украду тебя у судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Ева Ночь cтр.№ 62

– Я не буду извиняться перед вами, Любимов, – заявляет Бодров, как только мы появляемся в беседке.

Там уже накрыт стол, Рада хлопочет. Всем по шашлыку вручают. И это смотрится как-то… странно. Будто мы большая семья, собрались на пикник, а заседаем, словно в зале суда. Нам только господ присяжных не хватает.

– Я делал свою работу, к вам – ничего личного. Лида попросила, я не отказал. Но в моих действиях нет ничего противоправного. То, что делала она, меня не касается. Я осудил её действия и сразу же порвал все нити, что нас связывали. Одно дело – рейдерский захват, другое – убийство. Я и её идею с умиранием не поддержал. Денег дал, да. Но я понятия не имел, что она их потратит на подкуп врачей в клинике.

– Как-то непрофессионально рассуждаете, – вклинивается Самохин. – Незнание законов не освобождает от наказания. То, что вы сейчас говорите, – жалкий лепет. О таком стыдно говорить вслух. Вы пошли на поводу у любовницы, исполнили её прихоть, а сейчас, поджав хвост, рассказываете, что я не я и хата не моя.

Бодров прикрывает глаза и выдыхает. Ему неуютно сейчас. Здесь его дочь. И в её глазах ему не хочется выглядеть плохо.

– Отца вы тоже разоряли, потому что это просто бизнес и ничего личного?

Бодров молчит, и его молчание слишком красноречиво.

– Это… слишком личное, – выдавливает он из себя.

– Да ты не стесняйся, пап. Здесь все свои. Семья, можно сказать. Можно обнажаться и каяться. Облегчи душу, – тихо произносит Рада. – Потому что дальше будет только хуже, понимаешь? Ты всегда хотел знать, кто он, этот мудак, сделавший мне ребёнка. Это твои слова. А на самом деле – Никита Репин – мой любимый мужчина, подаривший мне любовь и дочь. Чувствуешь разницу? Я поэтому и сбежала, пап. Чтобы ты никому не сделал больно, но никого особо это не спасло. Разве что меня от разочарований и боли в некотором роде.

Бодров похож на зверя, загнанного в угол. Хочется и зубы показать, и смысла нет.

– Это всё из-за Кудрявцева, – произносит он, отдышавшись. Пытается сказать спокойно, но всё равно срывается. Голос у него дрожит то ли от напряжения, то ли от ненависти. Он умолкает. Ему нужно справиться с эмоциями, но Рада не даёт ему очухаться.

– Вы не поделили женщину – нашу с Ивой мать. Тебе так и не удалось приручить её, сделать комнатной собачонкой, а поэтому ты расширил поле своей ненависти. Обратил её на всех, кто был причастен к этой истории, правда?

Бодров прикрывает глаза. Мотает головой, то ли соглашаясь, то ли отрицая.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Вначале ты поругался с Кудрявцевым. Затем лишил мать дочери. Воспользовался её слабостью и нищетой. Вынудил её отдать дочь, бросить на бабку. А потом попытался показать, насколько ты хорош. Но хватило тебя ненадолго. Терпения не хватило. Любви не хватило, пап. И тогда ты отнял у неё вторую дочь. Лишил и её, и меня общения. Постепенного узнавания. Простым семейным счастьем обделил.

– Что ты знаешь об этом? – в голосе Бодрова – горечь. – Я любил её так сильно, что терял себя.

– Ну, наверное, поэтому откупился, выдал ей персональную клетку, запретил приближаться к дочерям. Бабку против матери настроил. А потом расширил поле своей ненависти. Выбор пал на Репиных. Ведь они – часть семьи Кудрявцева. Ничего, кроме личных мотивов, тобой не двигало.

– Я предлагал Репину сделку, – Бодров сейчас и сам понимает, как это выглядит со стороны.

– Ну, да. А взамен – порвать с Кудрявцевым, наверное. Но он не захотел. Кудрявцев в то время стоял круче, полагаю. Да и семейные ценности не для всех – грязь под ногами. А когда Кудрявцева не стало, ты, небось, радовался. Триумфовал. И решил, что нужно додавить всех, кто с ним был связан.

Рада била словами и попадала в нужные точки. Бодров молчал, и его молчание говорило о многом.

– А теперь расскажи, зачем ты похитил Иву и Никиту. Чего ещё не хватило для твоей мести?

Мне большого труда стоило удержать Андрея.

– Я не похищал их, – Бодров обводит всех взглядом. – Мне незачем это делать.

– Тогда кто? И почему их заперли именно в твоём подвале?

– Я не знаю, но обязательно выясню это.

Он выпрямляется во весь свой немаленький рост, и от фигуры его веет угрозой. А потом он садится на стул. Медленно, словно лишившись опоры. Плечи его опускаются. Большие пальцы путаются в седых волосах.

Мы молчим. Молчит Бодров.

– А теперь давайте спокойно обо всём. Раз уж мы семья, – сводит рот его судорога.

– Зароем топор войны? – уточняет Рада, впиваясь зубами и в сочное мясо. Как ей кусок в горло лезет?

– Можно сказать, и так, – соглашается её отец. – У всех историй должен быть конец.

– Я хочу, пап, чтобы у этой истории был счастливый конец, – и теперь я хорошо понимаю, чья она дочь. В ней нет безвольной покорности матери. В ней – бодровский стальной стержень, способный переломить упрямство родителя.

– Как скажешь, дочь, – поднимает Бодров глаза. – Что бы ты обо мне ни думала, я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. У меня кроме тебя и Ники никого не осталось.

– А вот тут ты ошибаешься, – Рада накладывает всем салат по тарелкам, расставляет их кругом. – Есть моя родная сестра и её мужчина. Есть мой Ник и мама, наконец. Хочешь ты или нет, но мы связаны друг с другом. И будет неправильно, если ты примешь одну часть и отрежешь другую. Тут ценность в цельности, понимаешь?

– Я… постараюсь, – выдавливает он из себя. – Дай мне время.

Андрей

Это был странный обед на природе. Я не хотел есть, а пришлось. Я мечтал убраться отсюда поскорее, а приходилось сидеть и молчать.

Вернулся ребёнок с няней – дочь Бодрова позвала их, позвонив по телефону. Малышка Репина. Кто бы подумал. А я слишком мало знал. Моя девочка и Рада – сёстры? Как быстро меняется мир вокруг.

Был единственный человек, который наслаждался всем: свежим воздухом, запахом жареного мяса, обществом полузнакомых людей, что не тяготили его нисколько.

Самохин хрустел салатом и лучился довольством. Мы для него, наверное, забавные фигурки на шахматной доске интриг. Что он в этом находил – не ведаю, но его улыбчивое лицо позволяло мне удержаться на краю и не наговорить лишнего, не лезть с расспросами.