Поездом к океану - читать онлайн книгу. Автор: Марина Светлая cтр.№ 137

Потом снова звонил телефон. И снова говорили. Кто-то кого-то искал. Похоже, чья-то жена своего подгулявшего мужа.

Разогнала их всех, в конце концов, немка. У нее это выходило тихо, едва слышно, но мужчины слушались. Разобрать, что она им сказала, не представлялось возможным, но умолкли они скоро.

Когда уже светало, на пороге, пошатывающийся, показался темный силуэт Лионца. Он стоял так некоторое время, глядя на Аньес, а потом прошел внутрь, закрыв за собой комнату. Не раздевался. Подле нее ютиться не пытался – кушетка была узенькой. Он устроился в кресле в изножье ее постели, вытянув ноги вперед. Аньес хорошо слышала запах табака и алкоголя, исходивший от его тела, и подумала, что ей им не надышаться. Он не спал. Он смотрел на нее. А она, лежа на спине, на него. До тех самых пор, пока снова не провалилась в сон, теперь уже крепкий, здоровый и до самого утра.

[1] Служба внешней документации и контрразведки (фр. Service de documentation extérieure et de contre-espionnage, SDECE) — внешняя разведка Франции с 1946 по 1982 годы.

[2] Французское радиовещание и телевидение (фр. La Radiodiffusion-télévision française - RTF) – французская национальная государственная компания. Создана 9 февраля 1949 года вместо Французского радиовещания (RDF). Генеральный директор назначался правительством. Телерадиокомпания была полностью лишена самостоятельности и всегда находилась под прямым контролем государства в лице Министерства внутренних дел.

* * *

На следующий день, ближе к обеду, как только Юбер завершил свои дела, они смогли выбраться в путь. Он все устроил таким образом, что придраться было довольно трудно. Написал прошение о двухнедельном отпуске, а после событий в Тонкине ему не отказали. Не было ничего удивительного в том, что после операции один из основных ее участников попросил о некотором времени, чтобы прийти в себя.

«Неважно выглядите, Анри, - заметил напоследок де Тассиньи, с которым они встретились, когда Юбер уже получил разрешение уехать. – Я надеюсь ничего дурного?»

«Я всего лишь еду в Требул, домой», - добродушно ответил подполковник.

«Вы последнее время туда зачастили».

«Старею, становлюсь сентиментальным. Но вы ведь знаете, в Тур-тан проведена телефонная линия. В случае необходимости до меня довольно легко добраться».

«Я буду молиться о том, чтобы вы никому не понадобились, пока отдыхаете!» - громогласно расхохотался де Тассиньи, и Юбер вторил ему. А ведь готов был и сам молиться, чтобы никому не понадобиться. Вот только не знал – как. Не умел. Да и не верил.

Потом де Тассиньи умолк и неожиданно серьезно, несколько непохоже на себя сказал: «Вам и правда нужна передышка. И покажитесь врачам, цвет лица мне ваш совсем не нравится. Вы не так много пьете, чтобы быть таким серым».

«Ну я же не женщина, чтобы вам нравился мой цвет лица», - широко улыбнулся Анри и не знал, что еще на такое можно возразить.

С погодой им не повезло. Почти с самого утра шел дождь, никак не желавший прекратиться. И в час, когда он забирал де Брольи из квартиры Уилсонов, тот барабанил мелкими, но частыми, злыми каплями по стеклу его авто. Аньес, как ему казалось, было плевать, куда и для чего ее везут, она ничего и не спрашивала, оживившись лишь раз, но так, что у него перехватило дыхание от невыносимой тяжести, сдавившей сердце.

- Мне нужно домой, - сказала она, когда они свернули на запад, чтобы выбраться из Парижа. – Я хочу взять игрушку Робера. У него там слоненок, он смешно стучит в тарелки при заводе. Мама забыла.

- Они заберут его потом. Ты все равно не сможешь сейчас его привезти к ним.

- Нет, я себе, - сдержанно ответила Аньес. – Я... чтобы у меня что-нибудь было.

У тебя было все! – хотелось воскликнуть ему.

У тебя было все, но тебе оказалось мало!

Но добивать ее этими словами он не мог. Она живой человек, а это – все равно что прикладом двинуть в висок.

- Ты подаришь ему еще много игрушек после. Когда все это закончится. Я тебе обещаю.

План был до черта прост. Уехать в Требул и там переждать некоторое время. Убедиться в том, что никто их не преследует. Обратная дорога в Париж для Аньес теперь была заказана, но, возможно, в стороне от шума столицы ее оставят в покое. Верилось в это мало. Юберу было недостаточно подобной веры. Если все выйдет благополучно, этой женщине лучше иметь другое имя и желательно, другую внешность. Этим он и собирался озадачиться в ближайшие дни.

Имелся у него и запасной план, который должен был сработать в том случае, если надежды остаться во Франции и выжить у Аньес не останется, но даже думать о подобном он сейчас не мог. Он был сосредоточен на дороге. Выбраться из Парижа представлялось первостепенной задачей.

- Я больше никогда его не увижу, - побелевшими губами вдруг сказала она, вызывая в нем волну негодования. Он вздрогнул и повернулся к ней. Ее вид был ужасен, и Лионец сейчас очень ясно сознавал – в этой борьбе участвует только он. Она уже не борется за себя.

- Увидишь, - с нажимом ответил Юбер. - Я это сделаю, чего бы мне это ни стоило.

Она мотнула головой и замолчала. После сцены у его дома, когда они ссорились в ее Ситроене, она выглядела тихой и странной, будто бы растратила всю себя на тот последний их разговор. А ведь тогда они еще не знали, что самое страшное уже происходит. Оно шло за ними по пятам, подступая все ближе и дыша в затылок. Оно и сейчас поселилось в салоне, устроилось на заднем сидении, а Юбер все еще пребывал в неведении, надеясь, что можно что-то исправить.

Они проезжали коммуну за коммуной бессчетное число километров, далеко-далеко на запад, понимая каждый по-своему, что эти километры на сей раз отмеривают время, которое им оставалось. Чем ближе они к концу пути, тем меньше у них мгновений друг для друга. И Анри вновь был дорогой. Ее дорогой, пусть Аньес и не сознавала того.

Утром она его не застала – он ушел. Проснулась – в кресле пусто. И на мгновение ей почудилось, что он ушел насовсем. Стоило представить себе такой его поступок, как ее обуял страх, похожий на тот, что она испытывала в свою первую ночь в джунглях. Желание забиться куда-нибудь и не выходить. Она сжалась на самом краю постели, подтянула к себе коленки и ждала того, что случится потом. Впрочем, разве возможно для нее хотя бы какое-нибудь потом? Все застыло. В отсутствие Анри Юбера застыло все.

И она сама как кусок мертвого мрамора.

В комнату иногда заглядывала маленькая девочка, подолгу смотрела на нее, сунувшись носом в щель в дверном проеме, но ничего не говорила, а после убегала в другую комнату и там уже весело спрашивала у матери по-немецки, кто же их гостья, будет ли она с ней играть, чем ее накормить и откуда она взялась. Хозяйка отвечала ей негромко и монотонно, ее голоса она почти что не слышала. Ей хватило того, что ребенок говорит бесконечно много. Аньес сунула голову под подушку, надеясь, что это поможет заглушить звуки, но ничего не действовало. Если бы она ни слова не понимала по-немецки, было бы проще. Но каждое предложение врывалось ей под череп и не оставляло места покою.