После огня - читать онлайн книгу. Автор: Марина Светлая cтр.№ 16

— «Машина смерти»? — негромко переспросил лейтенант Уилсон, лишь бы отвести взгляд куда-то в сторону.

— Да, под таким названием они будут его смотреть, — спокойно ответил Риво, а на лице его играл свет, отражавшийся от экрана. Это тоже было отвратительно.

— Значит, с меня — перевод субтитров?

— Здесь мало кто говорит по-английски. У них обучение языкам не поощрялось.

— До войны я знал нескольких ученых, свободно говоривших на трех-четырех языках.

— Ключевое слово, Уилсон, «ученых». У кого вы там живете? Семья бюргеров? Обыкновенная семья? Там говорят по-английски или по-французски?

— Нет, господин генерал.

Риво пожал плечами и усмехнулся.

— Будем водить их сюда с работы. Устраивать коллективные принудительные просмотры. И пусть только попробуют не рыдать. Вас ведь пробрало?

Ноэль кивнул и снова посмотрел на экран. Это была пытка. Для него это была пытка. Что говорить об обывателях? Американцы прислали подарок — пособие по перевоспитанию немцев. Документальный фильм, который следовало демонстрировать гражданам городов французской оккупационной зоны. Американцы всегда умели неплохо снимать — а здесь декорации были самые качественные и специальных эффектов не требовалось. Машина смерти сработала безупречно вместо декораторов, гримеров и осветителей. Пожалуй, сама Клара Уилсон, вечно недовольная работниками киностудий, могла бы только поаплодировать режиссеру-постановщику. Ни одного актера, а шедевр такой величины, что хоть всю жизнь бейся — подобного не снимешь. Его главная ценность в том, что достигает сознания, вгрызается в него, и навсегда остается внутри. Ночным кошмаром.

— Сколько у меня времени? — спросил лейтенант.

— Чем быстрее справитесь, тем лучше. И никакой им Лиды Бааровой. Пусть сперва этим нажрутся, — генерал ткнул пальцем в сторону экрана.

Ноэль с трудом сглотнул выступившую во рту слюну. И чуть заметно зажмурился. Если бы он верил в существование ада, то был бы уверен, что в действительности ад — на земле. В это время и в этом месте. Запечатлен на пленке. Навсегда.

Домой он шел пешком. Следовало проветриться. Морозный воздух прочищал мысли. Иначе хоть напейся. Но у него была особенность — от алкоголя он никогда не забывался.

Идти пришлось через небольшую площадь, где сам собой вырос стихийный рынок, куда жители Констанца сносили вещи из своих домов и продавали почти за бесценок. Попадались даже произведения искусства. Или просто добротные немецкие предметы быта. Теперь желающих продать становилось все больше — нужно было выплачивать штрафы. А купить — все меньше. Люди голодали. И Ноэль, глядя сейчас на их лица, почему-то невольно задумывался над тем, что для них худшее наказание: голод или «Машина смерти», увидеть которую им еще только предстоит? Страшно… за какой-то час они должны были впитать не много, не мало — шесть лет.

Неожиданно он наткнулся в толпе на глаза, которые теперь узнал бы, наверное, где угодно и когда угодно. До него доносились обрывки разговоров, и мир вокруг замер. Он сосредоточился в этих глазах, которые так же безотрывно следили за ним. Шел снег. Снежинки, будто пепелинки, летели по воздуху, касались лица, падали на одежду. Замирали на ресницах. На ее ресницах, чуть подрагивающих — верно от холода. Один этот взгляд подействовал на него сильнее, чем любая прогулка. Он словно вернулся в мир живых. В этом мире живых Рихард и Маргарита Лемман продавали на улице… часы из своей гостиной. Хорошие массивные часы в деревянном корпусе с изящной резьбой. Кажется, единственное, что еще было ценного в их доме. Ноэль решительно мотнул головой и направился к Лемманам.

Грета видела, как он приближается к ним. Мог бы пройти себе мимо. Так всем было бы легче. Она чувствовала себя так, будто ее поймали на краже бутылки шнапса. Хотя какое ему дело, даже если они распродадут весь дом. Она отвела взгляд, перехватила часы поудобнее — они были тяжелыми, руки замерзали и затекали одновременно, и, снова взглянув на подошедшего француза, кивнула ему.

— Добрый день, господин лейтенант.

— Сколько вы хотите за часы? — ровно спросил Ноэль, не глядя на Рихарда, но только в глаза Грете. Рихард же растерянно переводил взгляд с невестки на офицера и обратно. Заговорить сейчас он не решался.

Что последует за этим вопросом, Грета понимала прекрасно. И то, что Уилсон будет упрямо стоять здесь, распугивая и без того немногочисленных покупателей, было очевидно.

— Тысячу пятьсот пятьдесят марок, — ответила она, глядя на лейтенанта глазами загнанной в угол мыши.

«Тысячу пятьсот пятьдесят марок, — мысленно повторил он. — Сумма штрафа. Его или ее? Да, черт возьми, какая разница». Ноэль полез в бумажник. Деньги, присланные родителями с Оскаром, теперь оказались как нельзя кстати. Питался он все равно в столовой при комендатуре. Из одежды носил только форму.

— Пожалуйста, повесьте часы там, где висели. Не выношу пятен на стенах, — тихо сказал он, сунув в руки Рихарду нужную сумму. А после развернулся и пошел прочь. Говорить с ними сейчас было выше его сил. Потому что это не было помощью им. Потому что это была помощь себе. Чтобы не забыть, что он — это он, а не лейтенант Уилсон, часть машины.

— Вот болван, — пробормотал Рихард, глядя в его спину. — И нарочно не придумаешь. Давай их сюда, пошли домой.

Они хотели выручить за часы тысячу восемьсот рейхсмарок, чтобы осталось немного после уплаты штрафа. Тальбах теперь платил не только меньше, но и нерегулярно, каждый раз напоминая, что держит Грету из милости, в то время как по закону обязан выгнать.

Возвращаясь домой, Лемманы спорили, что делать с часами. Грета настаивала, что их нужно повесить в комнате лейтенанта — теперь они его.

— Не говори ерунды, — ворчал Рихард, — повесим, где были.

— Тогда я упакую ему часы, когда он будет уезжать, — проговорила Грета. — Уедет же он когда-нибудь. Вот пусть и забирает их с собой на память о службе!

Дома Уилсона не оказалось. И в этом не было ничего удивительного: пятница. Часы вернулись на стену в гостиной. Рихард отправился по пивнушкам. А Грета устроилась под окном штопать белье.

Ровно в пять минут восьмого в двери щелкнул замок. Лейтенант Уилсон еще в первые дни своего пребывания в Констанце попросил дать ему отдельный ключ, чтобы не зависеть от того, есть ли кто-то в доме. В коридоре раздались шаги. Сперва заскрипели доски лестницы. Ровно две. Потом скрип прекратился, словно бы вошедший замер, занеся ногу. Потом он спустился, и шаги раздавались уже в направлении гостиной, откуда лился свет. Он показался на пороге и посмотрел на стену. Часы были на месте.

— Добрый вечер, — сказал он негромко после недолгого молчания.

— Добрый вечер, господин лейтенант, — отозвалась Грета, не поднимая головы.

— Простите меня. Я понимаю, что, наверное, я… вмешался в вашу жизнь…

Грета кивнула. Это было неизбежно, что их жизни соприкасаются. Они тоже, пожалуй, вмешивались в жизнь своего постояльца. Не пройди он сегодня мимо рынка, смог бы потратить свои деньги с большей пользой.