Секция плавания для пьющих в одиночестве - читать онлайн книгу. Автор: Саша Карин cтр.№ 42

На доске объявлений перед церковью висели промокшие листки с расписанием церковных ритуалов: литургий, собраний и праздничных служб. Вход в колокольню был открыт, и на решетке одиноко висел оставленный звонарем замок.

— Поднимемся наверх? — предложила Лиза. — Я ни разу не была на колокольне.

Мара огляделся по сторонам, но так и не заметил признаков жизни, кроме двух ворон, меланхолично клевавших в кусте у церковной ограды маленький кошачий труп.

— Давай, — сказал Мара, резко повернувшись к Лизе.

Ему эта идея не понравилась, но он не хотел, чтобы Лиза заметила эту неприятную сцену у ограды. Он быстро открыл решетку и, взяв Лизу за руку, первым ступил на каменный пролет.

Они начали взбираться по крутой винтовой лестнице. Мара чувствовал себя неуверенно и двигался очень медленно, в отличие от Лизы, которая, кажется, в почти кромешной темноте под глухим каменным сводом чувствовала себя как зверек в родной норе: она ни разу не споткнулась и поторапливала Мару, подталкивая его в спину. Они преодолели несколько витков по выщербленным многовековым ступеням и вышли на освещенную деревянную лестницу под колоколами.

— Смотри, сколько их тут! — воскликнула Лиза, указав на ворон, сидеших на перилах.

Когда Мара и Лиза приближались к птицам, те неохотно поднимались в воздух и перелетали на балки под самым шпилем звонницы. Чем выше Мара и Лиза взбирались по лестнице, тем больше ступени были завалены просыпанным зерном и черными перьями.

— С ума сойти, Мара, — очарованно сказала Лиза, — здесь живут и умирают птицы?

— Похоже, их тут подкармливают.

— Интересно, зачем?

Мара пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он раздраженно; большая птица только что взлетела прямо перед ним, задев его плечо крылом. — Наверно, для кого-то кормить ворон — это смысл жизни.

— Замечательный смысл, — заметила Лиза. — Ничем не хуже любого другого.

Лестница кончалась дощатой платформой под самыми колоколами. На последних ступеньках Лиза скользнула мимо Мары, подбежала к парапету и, сильно перегнувшись через него, посмотрела вниз. Ее шарф, словно обожженное щупальце, извивался на ветру.

— Как же тут высоко! Мара, подойди сюда, посмотри, сможешь увидеть отсюда санаторий?

Поток холодного воздуха ударил Маре в лицо, и от высоты у него перехватило дух. Он поколебался несколько секунд на последней ступеньке. Когда Лиза обернулась и позвала его снова, он неуверенно приблизился к парапету. У него промелькнула дикая мысль, что вот сейчас он увидит внизу, на траве, прикрытое одеялом тело матери и ее ярко-белые кроссовки. Он вытянул шею и осторожно выглянул за ограждение — конечно, внизу была только трава и окруженные маленьким забором неприглядные грядки церковного огорода.

— Ну что, видишь наш корпус?

Мара посмотрел на лес за рекой.

— Кажется, я вижу крышу.

— Я уверена, это он и есть, наш корпус, — радостно сказала Лиза. — Он самый высокий и к тому же обращен к деревне. А я не могу его рассмотреть, все сливается… я вижу только верхушки сосен, но, наверно, отсюда санаторий похож на старый замок с привидениями, правда, Мара? — Она постояла немного, щурясь от ветра, а потом, как ребенок, сорвалась с места и побежала на другую сторону террасы. — Хочу посмотреть, как смотрятся отсюда дома.

Мара отошел подальше от края и невольно положил руку на столб. Он держался за него и смотрел строго наверх, на колокола над головой, словно боялся, что в любой момент его может сдуть ветром. Он ясно мог себе это представить: он срывается с колокольни и летит над деревней, как на картине Шагала.

— Знаешь, Мара, в детстве я все летние каникулы проводила у бабушки в деревне… — проговорила Лиза, задумчиво глядя вниз, — а потом она умерла, и родители продали дом.

— Ты любила ее?

— Очень, — просто ответила Лиза.

Она помолчала.

— Знаешь, Мара, я давно хотела спросить тебя о твоей семье, — сказала Лиза. — Ты никогда не говорил о своем детстве, вот я и подумала… Но если тебе не хочется, можешь не отвечать.

— Почему, я могу рассказать, — глухо сказал он и облизнул обветренные губы. — Хотя рассказывать особенно нечего. Отца я не знал, а мать… Она была очень молода, когда родила меня. Не знаю, что она думала о моем появлении. Она была странным человеком. Но, в общем, я любил ее, — он задумался, — да, наверно, любил — в детстве.

— М-м-м, — протянула Лиза и вздохнула: — Это мне знакомо. У моей мамы часто бывали затяжные депрессии, и мы не очень много времени проводили вместе. Вот, например, к бабушке меня отсылала. Бабушку я, наверно, больше любила… Хотя когда я подросла и родился Ваня, маме вроде бы стало легче, будто смысл в ее жизни появился. Стала образцовой домохозяйкой…

Мара кивнул.

— Прости, что перебила. Продолжай, пожалуйста.

— Ну, когда я был маленький, со мной и матерью жили ее мужчины. Было их не то чтобы много, и задерживались они ненадолго. Я помню их и относился к их присутствию в нашей жизни довольно спокойно, хотя всегда знал, что никто из них не был моим отцом. Сейчас я думаю, что все они были необычными персонажами. Один из них — кажется, первый, кого я помню, — занимался разведением каких-то особенных аквариумных рыбок. В комнате матери стоял огромный аквариум, над которым он мог торчать часами… Кажется, я помню — у него была козлиная бородка. Меня он даже близко к своим рыбкам не подпускал.

Лиза посмотрела на Мару и улыбнулась.

— Потом был еще один, тот тоже сутками сидел у нас дома и нигде не работал. Но деньги у него все-таки были, потому что он часто дарил мне конструкторы «Лего». Довольно большие наборы, насколько я помню. Мне было лет пять-шесть, но я уже смутно догадывался, что таким образом он пытался привязать меня к себе. И у него неплохо получалось, потому что этого мужчину я почти полюбил. — Мара сделал паузу, чтобы перевести дух; от высоты у Мары кружилась голова и путались мысли. — Кажется, он прожил у нас где-то полгода и учил меня точить ножи. На балконе он устроил себе мастерскую: он собирал какие-то станки для заточки ножей на продажу. Клиентов у него было немало — некоторые даже заказывали станки из-за границы, думаю, из СНГ.

Мара сделал глубокий вдох и прикрыл глаза. Он почувствовал, как тяжесть разливается по его телу; ему стало нехорошо. Вокруг него, будто издевательски смеясь, закаркали вороны.

— Потом я часто вспоминал этого любовника матери, — хрипло проговорил Мара. — Перед тем как исчезнуть из нашей жизни, он подарил мне комплект японских ножей. Один из них я до сих пор храню под подушкой…

— Вот это я понимаю — история, — сказала Лиза. — Не то что у меня — обычная семья, обычное детство…

Она замолчала и внимательно посмотрела на Мару. У него закружилась голова. Он прислонился к столбу и, не отпуская его, потер глаза дрожавшими пальцами.