Сердце Зверя - читать онлайн книгу. Автор: Евдокия Гуляева cтр.№ 12

И я смеялась! Как умалишенная, истерически, громко, навзрыд!

Взахлеб смеялась над собой и над своим насильником, над Гази, над Сашей…

Хохотала первый раз за многие месяцы, искренне, откровенно, до слез из глаз!

Моя реакция окончательно сбила Ихсана с толку, член опал и, сколько он не елозил им по мне, повисший, сморщенный орган отказывался работать. Разозлившись на свое бессилие и мою непрекращающуюся истерику, он, сильным ударом в челюсть, отправил меня на пол.

Голова гудела, скула мгновенно онемела, но я продолжала смеяться! С хрипом, громко, до помешательства, все больше пугая насильника. И тот отступил, отошел на шаг, потом еще… пятясь до двери задом, натягивая штаны, бормотал о моем сумасшествии, обвиняя во фригидности, оправдывая свою мужскую несостоятельность.

Но я не слушала. Не видела, как ушел, заперев за собой дверь и вновь оставив меня одну, не замечала темноты вокруг, и жара раскаленных за день стен, прижимаясь к одной из них спиной. Шок прошел, уступив место нервному срыву, который выливался из меня слезами, выходил с воем из моего горла.

И я кричала!

Кричала от обиды, отчаяния, безысходности, проклиная свою беспомощность и обвиняя Сашу в бездействии! Я не хотела понимать причин, по которым он до сих пор не помог мне, не нашел меня, я выбилась из сил, оправдывая его!

Я устала ждать!

Только сейчас честно призналась себе, что все это время считала часы, дни, отказывалась признавать это, но несмотря ни на что, надеялась, верила… горела от нетерпения!

Он не найдет меня…

Гази снова оказался чертовски прав, и эта правда сейчас уничтожала меня, разрывала на части, живьём, вырывая куски плоти, добираясь до сердца и выжигая там всё: все чувства, которые я в нем глубоко спрятала, бережно хранив все это время, оставляя после себя лишь пепел разочарования и горечи.

Ревела, от жалости к себе, практически полностью сломленная, растоптанная, уже не верящая, не ждущая, но продолжала орать, раздирая горло, надрывая голос:

– Саша!!! Сашенька, помоги мне!!!

Но это не помогало… он не приходил…

Да, сегодня я выторговала у жизни еще одну спокойную ночь, но что будет завтра?!

********************

зудабера* – перевод с чечен. – девушка

Два дня!

Два дня меня не выпускали из заточения, в наказание за неповиновение.

Моя истерика так напугала всю мужскую половину дома, что они, окрестив меня дикой бесноватой, обходили подвал стороной. Мои громкие крики и нечеловеческий вой, в ту злополучную ночь, продолжались до самого утра, приводя в ужас все небольшое поселение.

Обо мне просто забыли…

Даже бедная Халима, которая была благосклонна ко мне раньше, перестала приходить, наверняка, наслушавшись россказней о моем внезапном сумасшествии. Я сама спровоцировала эти слухи, но не предполагала, что они могут развиться до такого масштаба! Боясь меня, они перестали приносить мне жизненно необходимую воду, остатки которой, испарялись, в условиях постоянной жары, со скоростью света.

Нащупав в темноте стоящий рядом с тюфяком таз, еще некогда полный воды, я пальцами провела по сухому дну, в надежде обнаружить там хоть несколько капель желанной влаги и смочить до крови пересохшие губы.

Напрасно…

Вода в нем закончилась еще вчера.

Или это было сегодня?

Проходящие дни слились в одну, сплошную черную полосу, плотную, практически осязаемую, казалось, что стоит мне только протянуть руку, и я смогу с легкостью коснуться ее вязкости. Все эти ощущения были навязаны моему сознанию темнотой подвала. О смене суток я узнавала по тонкой полоске света, через едва видный просвет между полом и дверью.

Голова невыносимо гудела, но, вспоминая испуганное лицо несостоявшегося насильника, я, не без труда, растянула потрескавшиеся губы в счастливой улыбке.

Впервые, с момента моего вынужденного заточения здесь, я была счастлива.

Сейчас, когда я была так близка к смерти, мозг выделял эндорфины, делая ее менее болезненной, распространяя негу призрачного блаженства по всему телу.

И я улыбалась!

Лежала в темноте душного подвала, одинокая, забытая всеми, но улыбалась своей маленькой победе над Ихсаном…

Я не слышала, не обратила внимание на то, как, с привычным уху скрипом, приоткрылась дверь, как по полу, в мою сторону, покатилась бутылка с водой, мозг был занят ватой предсмертного упоения, абсолютно отказываясь воспринимать реальность происходящего…

Впустив маленький глоток свежего воздуха в удушливо-спертое пространство помещения, дверь, ведомая небольшим сквозняком, распахнулась сильнее, поддавшись его настойчивому напору.

Никого…

Подкинутая кем-то бутылка, перекатывалась на пустом полу, играя, с моим, измученным жаждой, сознанием.

Повернув голову, я следила за ней, наблюдая, предвкушая, как делаю из нее первый, жадный, полный глоток прохладной воды, которая, смачивает пересохшее горло, холодит внутренности, бальзамом залечивая, нанесенные вынужденной жаждой, несуществующие ожоги.

Никого…

Остановилось время, или мой мозг замер в ожидании, перестав отсчитывать проходящие минуты…

Я видела открытую дверь, которая маняще поскрипывала, ноздрями жадно втягивала попадающий в подвал свежий воздух с улицы, глазами следила за небольшим просветом на полу, который, то исчезал совсем, то появлялся снова, зависимый от небольших колебаний двери…

Понимала, что это шанс, подаренный мне Халимой, за который я ухватилась, как за последнюю, держащую меня в этой жизни, соломинку.

Сползла с опостылевшего тюфяка, заставляя затекшие мышцы двигаться, подтянулась на руках, и вот она, желанная добыча!

Зубами открутив крышку, с нетерпением глотнула подаренную мне воду… Всего один, небольшой, живительный глоток принес мне невероятное облегчение!

Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья! Когда жизненно необходимое становится недосягаемым, начинаешь дорожить малым, ценить секунды удовольствия, пытаясь растянуть их, смакуя!

Пила не спеша, с жадностью лишь первый глоток, потом постепенно, приучая иссохший организм к воде.

Добравшись до открытого дверного проема, села рядом, на пол, прислонившись к косяку, вдыхая остывающий вечерний воздух с улицы, слегка обдуваемая легким ветерком.

Никого…

Наверху не было слышно, привычных уху, мужских голосов, шума дребезжащей утвари. Подходящая тишина подстегивала к действию, поэтому я, заставила себя двигаться.

Выйти – не получилось, но вот выползти…