Сивилла - читать онлайн книгу. Автор: Флора Рита Шрайбер cтр.№ 40

— Так вот, — продолжала Хэтти, — папа косо смотрит на Мартинов и по другим причинам. Он чувствует, что у них нет «класса», стиля, происхождения. Их отец приехал сюда из Нью-Джерси, чтобы искать золото, а кончил тем, что стал водителем молоковоза. Теперь он опять мечется, все чего-то высматривает. Откуда он взял деньги, чтобы купить эту бензоколонку в Техасе, никто понятия не имеет. В общем, папа хорошенько поговорил с этим отцом Денни. Мистер Мартин сказал, что они скоро уезжают из города, поэтому никто ничего делать не стал. Но, моя юная леди, я подумала, тебе следует знать, что папа думает про Денни и про их семью.

— Денни уехал, — только и сказала Вики.

— И папа считает, это хорошо, — сообщила Хэтти, словно бы не желая высказывать собственного суждения.

Вики подумала: как хорошо, что Сивилла никогда не узнает о том, что сделал ее отец.

— Ну, пойдем назад, — сказала Хэтти. — Я хотела рассказать тебе все это без папы. Теперь, когда ты знаешь, мы можем идти домой.

На следующее утро в школе Вики полностью владела и телом, и учебным материалом. И хотя другие дети продолжали держаться отчужденно, Вики понимала, что эта отчужденность объясняется событиями двух последних лет, которые прошли со дня смерти Мэри Дорсетт, бабушки Сивиллы.

Вики тщательно, в мельчайших подробностях наблюдала за тем, как в течение двух лет Пегги Лу, полностью завладевшая телом, — личность, которая действительно жила, — растеряла всех школьных друзей Сивиллы. Во время перемен Пегги Лу оставалась сидеть за столом и делала бумажных кукол, вместо того чтобы идти во двор и играть с другими детьми. Во время перерыва на ланч и после окончания уроков она старалась тайком улизнуть из школы, избегая детей, пытавшихся заговорить с ней или пойти рядом. Когда они предлагали ей прогуляться вместе, она загадочно отвечала: «Не могу» — и куда-то убегала. Через некоторое время ее перестали куда-либо приглашать или что-либо предлагать.

И Вики знала, что Пегги Лу изолировала себя от остальных детей не потому, что не любила их; пребывание с ними раздражало ее, потому что у них было то, чего не было у нее, — дом, в котором живут братья и сестры, дом, где нечего было бояться. Вместо того чтобы ходить к другим детям в их дома, она убеждала себя в том, что ей ничего не нужно, а убедив себя окончательно, одиноко отправлялась в белый дом с черными ставнями, где все то, что раздражало ее, поджидало за каждым углом.

Ее горькое одиночество имело одну положительную сторону. У нее выработалось настоящее чувство независимости, способность делать то, что ей действительно хочется, невзирая на чьи-то указания или возражения. Пребывая в изоляции, Пегги Лу умела каким-то образом ощущать себя свободной, хотя это была такая свобода, от которой ей хотелось проломить дыру в самом центре вселенной.

Иногда Вики сожалела о том, что позволила Пегги Лу выйти на передний план у могилы Мэри Дорсетт. Но тогда Вики считала (и сейчас, вспоминая об этом, полагала, что считала правильно), что иной образ действий невозможен.

К тому же, уверяла себя Вики, хотя Мэри Дорсетт была чудесным человеком, она не являлась ее бабушкой и потому у Вики не было причин включаться в эти ужасные переживания. Она решила, что больше всего это подойдет Пегги Лу. Кроме всего прочего, Сивилла, стоявшая у могилы, ощущала гнев. Разбираться с гневом было функцией Пегги Лу, а не Вики.

Более того, эти два года, отданные Пегги, не прошли даром. Именно появление Пегги Лу (а вовсе не рука, положенная на плечо Сивиллы) предотвратило прыжок девочки в могилу Мэри Дорсетт. Пегги Лу, активный ребенок, после похорон смогла сделать то, чего не сделала бы Сивилла, ребенок пассивный. Когда гости, прибывшие на похороны, остались в доме Дорсеттов, Пегги Лу завоевала благодарность мистера и миссис Дорсетт, сняв с них заботы о беспокойной двухлетней Элли. В самом деле, Дорсетты были довольны тем, что их дочь стала наконец активной, и Вики с изумлением увидела, что Хэтти Дорсетт лучше уживается со своей дочерью после смерти Мэри Дорсетт, чем до нее. Дочь, вернувшаяся с похорон и остававшаяся в доме в течение двух лет, могла огрызаться и, придя в ярость, бегать по мебели, но она была более обаятельной, чем дочь, которая жила в этом белом доме до смерти Мэри Дорсетт.

Пегги Лу была в большей степени «как другие дети», чем Сивилла. Хотя у Вики не было полной уверенности, она искала объяснение в том, что Пегги Лу, игравшая роль дочери после смерти Мэри, была гораздо больше похожа на саму Хэтти, чем Сивилла. Любопытно было также наблюдать, как по возвращении Сивиллы миссис Дорсетт посчитала именно Сивиллу, а не Пегги Лу «какой-то другой». «Этот ребенок стал совсем другим, — кричала Хэтти. — Я от нее через потолок выскочу!»

Вики вспомнила, как она велела Пегги Лу у могилы Мэри Дорсетт откликаться на имя Сивиллы Дорсетт, потому что невежливо тыкать людям в глаза их ошибки. На второй день своего пребывания в этом мире Вики и сама последовала собственному совету. В комнате шестого класса она немедленно откликнулась, когда мистер Стронг, ее учитель, произнес имя Сивиллы Дорсетт.

Вики нравился мистер Стронг, и она помнила, что он нравился и Сивилле. Как-то во второй половине дня, когда Сивилла убирала на заднем дворе сухие листья, случайно проходивший мимо мистер Стронг окликнул ее. Очнувшись от мечтаний о Виктории Антуанетте, Сивилла испугалась того, что учитель обратился к ней первым.

«Разве это не умилительно, — думала Вики, — что Сивилла не знает обо мне, но продолжает мечтать об этой воображаемой девочке, чье имя я теперь ношу? Очень печально, что Сивилла не знает ни о ком из тех людей, что живут в ней».

Прекрасно справившись в свой первый школьный день со всеми предметами, включая арифметику, которую она изучала, наблюдая со стороны, Вики пошла домой, смакуя свою новую форму существования.

Приближаясь к дому Дорсеттов, Вики заметила, что миссис Дорсетт торчит в окне. Миссис Дорсетт, подумала Вики, всегда производит впечатление подглядывающей.

— Заходи. Мы сейчас пойдем в гости, — сказала Хэтти. — У Гринов родился малыш. Давай-ка сходим туда и посмотрим, что там делается.

«Ну вот, — подумала Вики, — опять этот чуть ли не ежедневный ритуал с бесконечными скучными разговорами женщин, на который покорно соглашалась Сивилла. Что ж, — решила Вики, — я пойду. Пегги Лу отбивалась бы, но я буду вести себя дипломатично».

Mon Dieu, размышляла Вики, хорошенько присмотревшись в течение следующих недель к Уиллоу-Корнерсу, у людей в этом городе нет стиля, нет éclat ^[5]. Прямолинейные, провинциальные и туповатые — вот их характеристики. Даже в тринадцатилетнем возрасте она была взрослее их. Ей казалось, что они и она родом из разных миров. А родители Сивиллы… что ж, хотя отец и мил, но недостаточно заботлив. В общем-то, он почти не отрывается от газет или своих чертежей, и ему попросту некогда присмотреться к происходящему, чтобы о чем-то позаботиться. С матерью совсем другое дело. Она всегда говорила: «Ты должна сделать это так или этак». Вики решила, что именно это и мешало Сивилле что-то делать. Каким образом, думала Вики, можно сделать хоть что-то, когда существует такое множество «можно» и «нельзя», причем ничто не доставляет удовольствия? В то же время трудно было точно оценить миссис Дорсетт. Ее было либо слишком много, либо вообще не было. Однако Вики утешалась тем, что находится здесь для того, чтобы помогать, что через некоторое время ее родные любящие родители и многочисленные братья и сестры приедут за ней и увезут обратно в Париж. Как она мечтала о том времени, когда они все снова будут вместе! Сравнивая своих родителей с Дорсеттами, она чувствовала себя чуть ли не виноватой за то, что ей так повезло. Она пообещала себе, что перед тем, как покинет эту семью, она даст Сивилле возможность прожить столько хороших дней, сколько возможно, — точнее, столько, сколько позволят окружающий мир и остальные личности, живущие в ней. Бедная Сивилла, думала Вики.