Артур - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Лохед cтр.№ 104

Артур имел в виду Седалище Закона — золотое кресло Брана, с которого тот судил свой народ. Решения Брана, непререкаемые в своей справедливости, стали законом на тысячу лет. В старые времена Правда Брана была единственным уложением для этой страны.

— Что должно произойти, Пендрагон? — спросил я.

— Круглый стол примет в себя самое святое, что есть на земле. — Он улыбнулся и похлопал меня по плечу, чуть не свалив с ног. Они с Эмрисом пошли к огню, оставив меня в полнейшем недоумении.

На выручку мне пришел Бедуир.

— О чем они говорили? — спросил я. — Что самое святое на земле?

— Неужто ты никогда не слышал о Граале? — промолвил он на ходу. Я пристроился рядом с ним. — Чаша Тайной вечери, которую Господь благословил, сказав: «Сия есть Кровь Моя, за вас проливаемая. Пейте из нее в Мое воспоминание».

— Конечно, я знаю про эту чашу, — отвечал я, — но какое отношение имеет она к нам?

— Эта чаша здесь, в Британии. Эмрис ее видел и, говорят, Аваллах, да и другие тоже.

— Где же она?

Бедуир рассмеялся.

— Это нам и предстоит выяснить.

— Как?

— Вот именно, как! — Он посмеялся над моим ненасытным любопытством и объяснил: — Не силой оружия, будь уверен. Не хитростью или коварством. Но, — задумчиво продолжал он, — быть может, постоянством в вере и силой праведности, истинным стремлением чистого сердца — этим всем можно ее достичь.

— Нужно быть ангелом, — заметил я.

Бедуир посмотрел на меня ясными черными глазами и кивнул, еле заметная улыбка тронула его губы.

— Сейчас люди призваны быть в этом мире ангелами, Анейрин, и делать работу ангелов.

Что он хотел этим сказать, я понял только сейчас — слишком поздно. Тогда это было так близко, что я не видел. Да простит меня Господь, я был мал и очень многого в мире не разумел.

Рождество в Каер Лиале… так я представляю себе рай. У отца этот день чтили превыше других, но никогда не праздновали так, как при дворе Артура. Епископы и архиепископы, священники и монахи, короли, лорды и их свита потоками текли в град Артура.

Я трудился с раннего утра до поздней ночи то конюхом, то стольником, то кравчим. На конюшне, на кухне, в доме — везде, где нужна была пара рук. Я работал без устали и валился на лежанку, не чуя под собой ног. Однако то было самое счастливое время в моей жизни.

Дворец Артура, всегда звенящий весельем, наполнился ликующей радостью, упоением, сладким, как мед, духом гармонии и согласия. О, это был крепкий напиток, он пьянил и кружил голову. Я и сейчас слышу смех, отдающийся во всех закоулках. Дружески сдвинутые чаши, веселое пение.

Обедню служил благочестивый Самсон из Дола со своим учеником Колумбой. Высокий, худощавый, он читал Священное Писание, и его раскатистый голос гудел, как колокол. Он читал Слово Божье и возносил свой изумительный голос в молитве. И если рядом случались бесы, они наверняка рассеивались, а наши души уносились к небесным вершинам святости.

После обедни был пир, песни и раздача даров. Сам я получил кинжал с золотой рукоятью от Верховного короля и прекрасный синий самоцвет от Бедуира. Кай налил мне чашу душистого вина и велел осушить за его здоровье.

В разгар этого счастливого времени явились те, кто должен был присягнуть на верность Артуру: властители или их сыновья, желавшие стать кимброгами. Были среди них и несколько знатных пиктов, которые хотели мира и согласия с Артуром. Одного из этих юношей звали Медраут.

Просители входили в зал Совета, где их усаживали и выслушивали. Один за другим излагали они свою нужду и, ради святого дня, ни в чем не получали отказа.

И тут явился Медраут.

Он дерзко приблизился к престолу Верховного короля и тут же преклонил колени. Смиренно потупив глаза, он изложил свое прошение:

— Дивный Пендрагон, прошу воспитать меня в твоем благородном доме.

Говорил он хорошо, почти без следа пиктского выговора.

Многие из собравшихся ахнули. Они подумали, что юноша по недомыслию воспользовался для своей просьбы святым днем. Однако Медраут был хитер: он знал, что в такой день ему не откажут. А пообещав что-либо перед всей знатью, Артур не отречется от своих слов.

В этом Медраут был прав, но любви он себе не снискал. Никому не понравилось, что он злоупотребил королевской щедростью. Многие осуждали его с этого дня.

— Принять на воспитание — немалая честь, — осторожно промолвил Артур, — ее окажут не всякому. Как твое имя?

— Я — Медраут ап Уриен, мой отец — властитель Монота.

Где это, я не знал, хоть и прожил всю жизнь на севере.

— Подойди ко мне после праздника, Медраут. А еще лучше, приведи своего отца, чтобы нам обсудить это вместе.

Юноша так легко не сдался.

— Ради твоего торжества, Высокочтимый, молю, не отказывай мне в моей просьбе.

Эмрис поднял глаза и посмотрел, что происходит.

— Ловко. Не садись играть с ним шахматы, — добродушно заметил он и добавил: — и не доверяй ему свой кинжал.

Он легонько тронул мой кинжал и пошел прочь.

Я внимательнее пригляделся к юнцу. Кожа бледная, как если б он никогда не выходил на солнце, волосы — черные и струящиеся, свисают на карие глаза и вьются по плечам, как женские. Сам худой, гибкий, когда идет, наступает на носки, не на пятки. Черты по-девичьи нежные, скорее приятные. Наверное, подумал я, он должен нравиться молодым дамам.

Верховный король Артур еще раз взглянул на юношу и, не заподозрив ничего дурного, исполнил его желание.

— Я не отказываю тебе. За то, что ты присягнул мне на верность, я буду воспитывать тебя в своем доме, покуда не сочту, что ты готов занять свое место в мире.

Услышав это, Медраут упал ниц.

— Государь и Пендрагон, — сказал он, — приношу тебе мою присягу, верность и честь. Покуда жив, я буду твоим слугой.

Артур выслушал эти слова и велел Медрауту идти веселиться со всеми.

— Тебе найдут ложе и место в доме. А пока довольно об этом, иди и пируй с нами, радуйся святому празднику.

Затем он встал и объявил, что Совет окончен. Все отправились в зал продолжать пиршество. Мне поручили отыскать Медрауту место для сна — задача не из простых, ибо все покои были уже заняты.

Под конец, немало набегавшись, я договорился, чтоб его положили в конюшне с конюхами. Когда я это ему сказал, Медраут возмутился.

— Ты считаешь меня ниже себя, раб! — с жаром вскричал он.

— Я не говорю, что о тебе думаю, — отвечал я, ощетиниваясь. Признаюсь, я знал его самую малость, но и этого было довольно, чтобы посчитать его дерзким и корыстным, ведь он поймал Артура на слове и злоупотребил королевской щедростью. — Я здесь на воспитании, как и ты.