Актер. Часть 2 - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кова cтр.№ 63

— Я не хочу больше в этом участвовать. Ты что, не слышал меня? — чех скрестил на груди руки.

— А ты меня укуси за руку, — съязвил Исаев. — Я тебя слушал два часа, так что ничего, не умрешь, если пять минут меня послушаешь. Так вот, возвращаемся к Лизе. Она знала про тебя если не все, то очень многое. Ты сам рассказал ей о себе практически все. И если для тебя это, возможно, был всего лишь задушевный треп, то для нее это стало полной близостью, доверием и откровением. Это раз.

Два. Втирая ей о своем католическом воспитании — и кстати, произнося эту фразу, я никак не хотел оскорбить твои чувства верующего — ты навел ее на мысль, насколько оно для тебя важно. Но она была современной девочкой, так что наверняка поисследовала в Интернете, что означает это самое «флер-де-лиз». А это ни что иное, как клятва до конца хранить преданность. Ты подарил ей книжку и крест. Она в ответ, а вернее, чуть раньше вручила тебе свою руку — помнишь рисунок ее ладони?

— Андрей, ты не очень увлекся? Самолет на Москву без тебя не улетит? — чех перевернул стул и аккуратно пристроил на край стола свои длинные ноги.

— Я тебе сейчас по башке дам, — отозвался Исаев. — Кончай паясничать, ты не такой. Так вот, по факту она отдала тебе свою руку. Она решила, что вы — пара, ты понимаешь меня? Твой подарок, я имею в виду этот крест, мог вообще навести ее на мысль, что вы обвенчаны. Что вы, как Ромео и Джульетта. Ты же отправлял ей строчки из Шекспира?

— Я не отдавал себе отчет в том, что делаю.

— Ага! А то вам режиссеры, когда роли с вами проходят, не объясняют, что вкладывал в пьесу автор? Даже я, небольшой эксперт в ваших театральных делах, сумел на раз вытащить из Интернета, что Ромео и Джульетта договорились быть друг другу мужем и женой. Не обвенчанные супруги. Дети примерно вашего возраста. И опять же, насколько я знаю из хрестоматийного описания твоего христианского вероисповедания, в те времена таинство брака надо было обязательно консумировать, то есть скрепить. И если это все переработалось в ее по-детски романтичной и впечатлительной голове, то все это в определенный момент и выстрелило. Это — четыре, Алекс.

И пять. Я думаю, я прав на ее счет. Потому что именно отсюда взялась и эта ее жутковатая клятва никогда не оставить тебя и не бросить тебя на произвол судьбы, и символический порез на руке. Ты своим письмом отрезал ее от себя. Ромео, насколько я помню, себя заколол. Она думала, ты — ее Ромео. И она стала тобой. Она взяла на себя твой грех и наказала себя — за тебя. Теперь понимаешь?

... Самое интересное, что когда выяснится вся правда о ней, окажется, что Исаев был прав на девяносто процентов. Андрей ошибся только в одном. Лиза тогда действительно наткнулась на дурацкий женский роман, что несколько обесценило концепцию, изложенную Андреем.

А пока он продолжал:

— А теперь, Алекс, пару слов о тебе.

— Да, я знаю, что я шут, дурак и отчасти псих. Тут я даже спорить не буду. — Чех улыбнулся. Но если на сцене его улыбка была ослепительной, то сейчас все свелось к кривоватой ухмылке и ироничному вскидыванию левой брови.

— О нет, ты кто угодно, но не дурак. И при этом ты по натуре сильный, отчасти сентиментальный, но жесткий. Потому что не будь ты таким жестким, ты никогда не достиг бы той высоты, за которую твои друзья-актеры все еще борются. Но есть определенные человеческие проблемы, которые нельзя разрешить, просто дергая за веревочки. Ты ненавидел ее? Я так не считаю. Я даже думаю, что ты, сам того не понимая, очень долгое время испытывал из-за случившегося с вами чувство вины. Я не знаю, что это — психоз, невроз и как вообще это называется, и насколько тяжело годами нести на себе подобный груз. Но у тебя после случившегося ведь не пропали силы, интерес к театру и к жизни? Я также не в курсе, что эта девушка чувствует к тебе сейчас и чувствует ли теперь вообще что-то к тебе, но она сдержала свое слово. Потому что пока ты продолжал по привычке вешать на нее всех собак, она, как та же Элисон, сделала все, чтобы вытащить тебя из тюряги. Только Элисон позвонила мне, а Лиза отослала письмо своему отцу. Это письмо я тебе как-нибудь покажу, сейчас, как я понимаю, читать его у тебя нет желания? Но я тебя очень прошу, хотя бы на секунду выкини из головы все глупости и запомни код, который я тебе показал. Не исключено, что однажды это спасет тебе жизнь. И еще. В ее письме есть фраза, смысл которой, дословно, если по-русски: «Не мсти ему за меня, папа». Это — шесть, Алекс.

А теперь семь. Знаешь, где находится тюрьма, из которой невозможно сбежать?

— Здесь, в Панкраце? В Антарктиде?

— Нет. Она — в твоей голове. И за что ты туда сам себя посадил, я не знаю. Но я думаю, что твой клинч, фобия, психоневроз и так далее, в реальности просто не существуют. Они или придуманы тобой, или ты так себя за что-то наказываешь... А теперь последнее и на этот раз без дурацких считалок. Благодаря Лизе и той же Элисон ты выйдешь из «Панкраца» максимум через два дня. Обследования, которого ты боялся, не будет. Так что ты — все еще звезда... Ну, все, пока! Увидимся.

Ресль отвернулся, кусая губы. Исаев хлопнул его по плечу и пошел к двери.

Закрывая ее за собой, Андрей услышал грохот стула, который, видимо, вскочив, отшвырнул от себя чех. Постояв и послушав наступившую тишину, Андрей потер переносицу. Настораживало то, что обычно вспыльчивый, но всегда остро чувствующий Алекс сам при этом не произнес ни звука.

@ Тот же день и два следующих. Разные страны и города.

Андрей вышел из «Панкраца». По уму следовало, конечно, звонить Домбровскому и начинать процесс извлечения Алекса из тюрьмы. Но разом вдруг накатили и злость, и усталость. «Ладно, bro, поварись-ка пока в собственном соку. Посиди, подумай. Может, до чего и дойдешь?» Правда, теперь на душе от этого стало еще и мерзко. Так что вместо того, чтобы звонить бывшему шефу, Андрей просто набрал Ире:

— Привет, как дела?

— Привет. Да так, ничего. Мы с Ладо на Тверскую едем.

— Мм? — придерживая щекой у плеча «Айфон», он бросил в рот сигарету. — А что там у тебя... — щелчок зажигалкой, — на Тверской?

— Совещание в головном офисе. Ты куришь? — Легкая пауза. — А у тебя как дела? Почему голос такой невеселый?

— Да никак. Я сегодня возвращаюсь в Москву. Скажи, а ты можешь взять и завтра забить на работу?

«Может, получится перенести встречу с Домбровским на другой день? Не хочу я завтра его видеть».

— Забить не могу, но чисто-теоретически могу взять на завтра отгул. И что потом? — Она грустно усмехнулась. — Подожди-ка, я тебе сейчас кое-что смс-кой отправлю.

Он слушал ее дыхание, пока она набивала ему ответ. Через секунду пришел текст от нее:

«Проснемся с тобой, а утром тебе позвонят, и ты, как всегда, улетишь по делам?» В конце стоял грустный смайл. Он аккуратно стер ее сообщение.

— Нет, Ир. Мы с тобой целый день будем дома.