История петербургских особняков. Дома и люди - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Иванов cтр.№ 80

Относительно влияния В. С. Оболенского на императора и императрицу все современники были едины во мнениях. В дневнике В. Н. Ламздорфа (будущего министра иностранных дел) 19 февраля 1889 года имеется следующая запись: «Министр (Н. К. Гирс. – А. И.) говорит мне при этом, что… Владимир, несмотря на то что он полковник и только несет обязанности гофмаршала, играет очень большую роль… и в кругу придворных их величеств это решительно самый интимный и самый близкий к ним человек».

Подобный же, но еще более развернутый отзыв мы находим в дневнике государственного секретаря А. А. Половцова. Несмотря на некоторую пристрастность (Половцов находился не в лучших отношениях с Владимиром Сергеевичем, к которому испытывал тайную зависть), в целом он верно подводит итоги жизни только что скончавшегося князя: «Оболенский сделался для государя и императрицы в последние годы ближайшим и необходимейшим человеком. Не имея ни детей, ни имущественных забот, ни каких-либо высших стремлений или интересов, оба они, и муж, и жена… поставили придворную жизнь и близость к их величествам целью своего существования. По обязанности гофмаршала он постоянно находился при своих хозяевах и по возможности монополизировал их в свою пользу; человек он был недурной, но вполне дюжинный, вследствие же умственного ничтожества окружавшей его придворной среды он вообразил себя великим государственным мужем, судил обо всем не задумываясь и в особенности искусно отстранял от двора своею оценкою всякого, кто мог в чем-нибудь стать поперек его дороги».

Официальной владелицей дома на Литейном считалась княгиня Наталья Владимировна, а после ее смерти в 1895 году и раздела имущества между наследниками он перешел к среднему сыну – Валериану; младшему, Платону, достался особняк на Сергиевской. Валериан Сергеевич никогда не жил в своем доме, поэтому о нем скажу лишь несколько слов.

Н. В. Оболенская-Нелединская-Мелецкая

Служил он в Министерстве иностранных дел, долгое время занимая должность директора министерской канцелярии, а за несколько месяцев до своей кончины получил пост товарища министра. Его связывали интимные отношения с уже упоминавшимся В. Н. Ламздорфом, далекие от обычной мужской дружбы. Обладая такими вкусами, князь Валериан, естественно, умер холостым и бездетным в том же 1907 году, что и его друг граф Ламздорф.

В марте 1892-го, еще при жизни старой княгини, в доме на Литейном поселилась ее дочь Вера Сергеевна со своим мужем графом А. В. Голенищевым-Кутузовым, которого вызвали из Берлина, где он исполнял обязанности военного уполномоченного. Графу предстояло занять придворную должность гофмаршала, ранее занимаемую его покойным шурином.

Семейству Голенищевых-Кутузовых (дальним сородичам фельдмаршала) суждено было стать последними владельцами дома. После смерти Валериана Сергеевича он перешел к сыну его сестры, Сергею. Молодой граф Голенищев-Кутузов, как и три поколения его предков, начал службу в Кавалергардском полку, но, прослужив всего три года, был отчислен в запас по состоянию здоровья. Надо сказать, что кавалергардская служба отнюдь не отличалась легкостью; к примеру, старший брат Сергея, Василий, за пять лет до этого, в 1903 году, был убит ударом лошадиного копыта в висок.

Отставного корнета С. А. Голенищева-Кутузова, избранного петроградским уездным предводителем дворянства, ждала иная участь: свой смертный час он встретил много лет спустя далеко на чужбине, в Америке. С его смертью пресекся род графов Кутузовых, просуществовавший более ста лет.

На этом месте можно было бы и закончить рассказ о доме на Литейном, но хотелось бы добавить кое-какие личные воспоминания. В 1950-х годах здесь была детская зубоврачебная поликлиника, располагавшаяся как раз над кондитерским магазином; такое близкое соседство сладкого и горького почему-то навсегда запомнилось мне, нередкому посетителю обоих заведений, сделавшись как бы отличительной особенностью этого весело разукрашенного домика. А может быть, и всей нашей жизни?

На площади перед Спасо-Преображенским собором стоит укрытый в тени нескольких деревьев скромный серый дом под № 2 по Манежному переулку. Перестроенный в 1870-х, а затем надстроенный, он изменил свой первоначальный облик, о котором дает представление акварельный рисунок 1830-х годов. На нем мы видим небольшой двухэтажный особнячок в ампирном стиле, каких в ту пору было великое множество по всей России. Именно здесь некогда разыгралась кровавая драма в двух действиях с двухлетним антрактом.

Дом № 2 по Манежному переулку. Современное фото

История здания такова. Построил его в самом начале 1800-х годов статский советник Никулин на земле, ранее принадлежавшей лейб-гвардии Преображенскому полку. В 1806 году, еще толком не обжившись в новом жилище, он поместил объявление о его продаже. Покупатель отыскался в лице бывшего правителя Бессарабии Скарлата Стурдзы, женатого на княжне Султане Мурузи, чей племянник Александр позднее выстроит поблизости известный дом в «мавританском» стиле. Так, по воле случая, представители двух владетельных молдавских родов облюбовали один и тот же уголок Литейной части, весьма удаленный не только от их отчизны, но и от тогдашнего центра столицы.

Неизвестный художник. Преображенский собор. Вторая половина XIX в. Слева – дом Г. Е. Дириной

И сын и дочь Стурдзы стали людьми известными: первый, Александр, своими сочинениями по религиозным и политическим вопросам, а вторая – Роксана, бывшая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны, – интересными записками о дворе Александра I. В 1826 году их овдовевшая мать продала участок жене действительного статского советника Г. Е. Дириной, и та владела им несколько десятилетий. Часть дома Дирины сдавали внаем. В 1850-х годах здесь нанимал квартиру Алексей Алексеевич Оленин (1798–1854) со своим семейством.

Младший сын директора Публичной библиотеки и президента Академии художеств – Junior, как называли его близкие, – с детства был погружен в пропитанную искусством атмосферу родительского дома на Фонтанке. Получив прекрасное воспитание, он поступил в Пажеский корпус, а после его успешного окончания в 1817 году определился на службу в гвардейский Генеральный штаб в качестве военного топографа.