История петербургских особняков. Дома и люди - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Иванов cтр.№ 16

Все современники едины в восхвалении редких душевных качеств Александра Кутайсова, его необыкновенной доброты, ума, любознательности. Он отлично знал шесть иностранных языков, писал стихи по-русски и по-французски, прекрасно рисовал и обладал обширными познаниями в артиллерии и фортификации. Ранняя смерть его стала утратой для России.

Убийство императора Павла I в марте 1801 года резко нарушило жизнь семейства Кутайсовых. Иван Павлович на короткое время подвергся аресту, а выпущенный на свободу, счел за благо немедленно отбыть в чужие края, принеся своих оставленных домочадцев в жертву общей ненависти и презрения, которые не коснулись лишь младшего сына. После возвращения на родину бывший фаворит доживал свой век (он умер в 1834 году) в Москве и в имениях, успешно занимаясь сельским хозяйством.

А. И. Кутайсов

При вступлении на престол Александра I старший сын Кутайсова Павел (1780–1840) назначается членом Коллегии иностранных дел, но, прослужив несколько лет в Петербурге, он переехал в Москву. Пожалованный в сенаторы, вернулся оттуда в 1817 году и до самой кончины прожил в материнском доме на Дворцовой набережной. П. П. Кутайсов долгое время состоял председателем Общества поощрения художников, но, будучи человеком совершенно заурядным, не прославил своего имени никакими свершениями. Впрочем, чинами и наградами графа не обходили, и умер он членом Государственного совета и александровским кавалером.

В 1843 году, уже после смерти Кутайсова, квартиру в доме его матери нанимала госпожа Эвелина Ганская, получившая известность благодаря пылкой любви великого Оноре де Бальзака. Сам писатель в течение двух месяцев жил в доме напротив, ежедневно посещая «голубой салон» своей возлюбленной, с окнами на Дворцовую набережную. Анна Петровна Кутайсова умерла в 1848 году, пережив мужа и обоих сыновей, после чего участок перешел в другие руки.

В 1859 году его владелец, гвардии полковник В. И. Трофимов, по проекту архитектора Г. М. Барча перестроил дом в духе позднего барокко, явно подражая стилю Растрелли. Одновременно дом надстроили четвертым этажом, придав ему тот вид, что в основных чертах сохраняется по сей день.

В 1880-х годах участок обрел своего последнего хозяина, отставного генерал-лейтенанта С. Н. Плаутина, и оставался в его владении до 1918 года. Надстройка в 1901 году еще одного этажа ухудшила пропорции здания, ставшего несоразмерно высоким, зато благоприятно сказалась на основной его функции – служить источником доходов. Пародийность бывшего «дворца наживы» еще сильнее проступает при сравнении его с торжественно-величественным Зимним дворцом, чей стиль он так забавно передразнивает. Вдобавок за пышным фасадом не уцелела даже псевдороскошная отделка начала XX века, и дом теперь напоминает разорившегося богача во фраке, надетом на голое тело.

Каждый дом на Миллионной чем-нибудь примечателен, у всякого своя, отличная от других история, и во внешнем облике домов заметно такое же разнообразие – от строгого классицизма (№ 13 и 15) и примитивного конструктивизма (№ 20) до витиеватых изысков эклектики и необарокко. Некоторые напоминают обедневших аристократов, одетых во что попало и не по росту. Именно такое впечатление производит дом № 6 – с нелепо нахлобученными двумя верхними этажами, надстроенными сравнительно недавно и никак не вяжущимися с изукрашенным фасадом «во вкусе Растрелли».

Дом № 6 по Миллионной улице. Современное фото

Когда исторические здания надстраивают с забвением того, что имеют дело не с игрушечными сооружениями из кубиков, высоту которых можно менять произвольно, не сообразуясь ни с архитектурным обликом, ни с местоположением, – это ведет не только к искажению наружного вида отдельных домов, но к потере лица всей улицы в целом.

А дом № 6, один из самых богатых и заметных, всегда занимал важное место среди построек на Миллионной и в немалой степени способствовал закреплению за ней этого названия. Еще в 1733 году камергеру Павлу Федоровичу Балку, пользовавшемуся благосклонностью императрицы Анны Иоанновны, пожалован дом на Немецкой улице, как называлась в ту пору будущая Миллионная. К пожалованному Балк прикупил еще три смежных участка, и в 1741 году по проекту И. К. Коробова приступил к возведению больших каменных палат в два этажа с мезонином, на высоких погребах. Насколько их великолепный фасад в формах раннего барокко напоминал нынешний, можно судить по чертежу 1740-х годов из коллекции Берхгольца.

Дом П. Ф. Балка. Чертеж из коллекции Берхгольца. 1740-е гг.

Род Балков или Балкенов, как он некогда именовался, старинного происхождения. Его представители, выходцы из Вестфалии, переселились в Ливонию и поначалу служили шведской короне. В середине XVII столетия майор Н. И. фон Балкен перешел в русскую армию и с чином капитана зачисляется в только что сформированный регулярный полк. Его сын, Федор Николаевич Балк, дослужился уже до генерал-поручика и сделался особенно известен благодаря женитьбе на Матрене Монс, старшей сестре фаворитки Петра I. Царь самолично устроил в 1699 году брак своего любимого полкового командира с бойкой, пронырливой молодкой, охотно взявшей на себя роль сводни в отношениях младшей сестры с влюбленным в нее государем.

На свою беду, неугомонная Матрена столь же охотно содействовала шашням неверной Анны с неким Кенигсеном, за что и поплатилась трехлетним заключением в тюрьму. В дальнейшем, при вхождении в силу ее брата Вилима Монса, дерзнувшего вступить в связь с супругой императора, Матрена со страстью предалась своему основному влечению – безудержному мздоимству, оказывая за вознаграждение протекцию всем желающим. Кончила она печально: после казни брата в 1724 году ее велено бить кнутом и сослать на вечное поселение в Тобольск. Заступничество императрицы привело лишь к смягчению наказания, и вместо одиннадцати ударов Матрена получила пять. Опала матери отозвалась и на двоих ее сыновьях, Павле и Петре, разжалованных и отосланных в армию.

Скорая кончина царя помогла Балкам вновь обрести утраченное положение; Екатерина I вернула с дороги еще не доехавшую до места ссылки Матрену и определила ей жить в Москве, а ее сыновьям возвратила отобранные придворные звания. Впоследствии оба брата вполне преуспели, чего нельзя сказать об их сестре Н. Ф. Лопухиной, во многом повторившей судьбу своей матери. Запутавшуюся в придворных интригах и обвиненную в соучастии в выдуманном заговоре против Елизаветы, ее приговорили к наказанию кнутом и урезанию языка, что и исполнили с варварской жестокостью.