Снайпер-инструктор - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Сержпинский cтр.№ 33

Мы со снайперами тоже вошли в лес, ожидая дальнейших распоряжений. Осенние запахи, знакомые мне с детства, напомнили о родном крае, о Даниловской природе. В небе собирались стаи грачей, улетающих на юг. Их шумный галдёж был таким знакомым, что защемило в груди, хотелось представить, что я нахожусь где-то не далеко от дома. Но мою фантазию останавливал нарастающий грохот боя. Видимо, от этого грохота, грачи быстро улетели, а вместо них в небе появились немецкие самолёты.

Автомашины быстро отогнали с дороги в лес и замаскировали специальными сетками, набросив ещё сверху ветки деревьев.

Набивая самокрутку табаком, Салов задумчиво произнёс:

– День ещё только начинается, а драка уже в разгаре… Что-то будет к вечеру…

– Может, и не доживём до вечера, – продолжил эту мысль Гриша.

Со стороны дороги крикнули: «Всем получить паёк!» И мы с готовностью пошли туда. Сразу в желудках засосало, ведь сегодня не завтракали. На дороге стояла, только что подъехавшая машина с ящиками в кузове, наполненными хлебом и консервами. Солдатам выдали суточный паёк и все тут же, в лесу позавтракали, оставив часть пайка на обед и ужин.

К полудню наша дивизия с боем вышла к реке Роминте, только километров на двадцать южнее и выше по течению, от того места, где мы были в разведке.

Снайперский взвод пока в дело не подключали, и мы шли в хвосте вместе со штабом и ротой разведчиков.

После недавнего боя часто встречалась разбитая и покорёженная техника. Ребята обратили внимание на подбитый советский танк, от него ещё шёл дымок. Полчаса назад бой закончился, и танк теперь стоял с повёрнутой башней и разбитой гусеницей, возле которой лежал убитый танкист. Его обгоревшее обмундирование свидетельствовало о том, что он покидал горящую машину и затем вражеская пуля, или осколок, оборвали его жизнь. Второй танкист перед смертью успел отползти от горящего танка на несколько метров. Снайпера остановились и сняли каски.

– Вечная память нашим товарищам, – опустив голову, сказал Салов, и, глядя на лежащего в не удобной позе танкиста, добавил:

– Хороший был парень. Мы с ним давно знакомы. Я часто с ним ходил в атаки, когда в пехоте служил и находился в танковом десанте. Танк он водил замечательно

Сержант склонился над танкистом и взял его документы, чтобы передать командованию. Я не знал, что надо говорить в таких случаях, да и не смог бы ничего сказать, потому что горло сдавило, и к глазам подступили слёзы.

Саня заметил моё состояние и громко сказал:

– Давайте не будем причитать, и оплакивать убитых. Мы не бабы. Пойдёмте дальше, а то отстанем от своих.

––

На противоположном берегу реки немцы хорошо укрепились, и дивизия остановилась. Командир полка приказал мне распределить снайперов вдоль фронта по берегу, протяжённостью около километра. Мне тоже надо было находиться вместе со своими бойцами, и я выбрал более других знакомую мне снайперскую пару, состоящую из Сани и Гришы. Моё душевное равновесие стало не устойчивое, сказывалась контузия. С этими бывалыми солдатами я чувствовал себя увереннее.

Берега реки Роминте здесь не крутые, как ниже по течению, а пологие. Мы выбрали место для засады за кустами на небольшом склоне, в двадцати шагах от воды. Пробирались туда осторожно, в масхалатах, чтобы немцы не заметили. Их траншеи и ряды колючей проволоки виднелись на том берегу. На левом фланге слышался гул боя. Издалека, автоматная трескотня, напоминала треск сухого хвороста, подброшенного в костёр. Среди этой плотной стрельбы выделялись чёткие и строгие пулемётные очереди. На нашем участке фронта частой перестрелки не было.

Снова рыли ячейки, проклиная солдатскую долю. Саня вырыл яму по пояс и решил, что достаточно.

– Всё, хватит, не зимовать же мы здесь собираемся.

Он улыбнулся краешками губ, глядя на меня, как я вяло копаю, и предложил:

– Давай подсоблю, а то нашему командиру как-то не к лицу в земле копаться.

Я почувствовал себя неловко и смущённо проговорил:

– У меня после контузии слабость, и голова что-то разболелась, поэтому и отстаю от вас.

Мой окопчик был вырыт только по колено. Немцы периодически стреляли, и приходилось копать то лёжа, то пригибаясь, возможно, они нас за кустами, сбросившими листья, заметили.

Поплевав на ладони, Саня начал углублять мой окоп, а я лежал рядом, так как вдвоём копать было тесно. Он ловко орудовал короткой сапёрной лопаткой, выбрасывая наверх песчаный грунт. Гриша тоже закончил обустраивать свой окоп и подобрался к нам.

– Как крот роет, – кивнул он в сторону друга, наблюдая за его проворной работой. Гриша нравился мне своей простотой, его круглые глаза преданно смотрели на меня. Саня тоже стал мне близким человеком, хотя первое впечатление о нём было не очень хорошее. Он был упрям и остёр на язык, однако пользовался большим авторитетом не только во взводе, но и во всём полку, был очень общительным, имел много друзей.

Я смотрел, как он копает и обратил внимание на проступающую седину, на его висках. «Видать пришлось страху натерпеться, от того и поседел», – подумал я и спросил, когда он закончил работу:

– Саня, а ты давно воюешь?

– С сорок второго года, от самой Москвы топаю и всё пешком, – с присущим ему юмором ответил он.

– А в снайперском взводе, сколько времени состоишь?

– За месяц до твоего прихода перевели. А до этого всё в пехоте матушке служил. Я ведь с Алтая. С детства охотничьим делом занимался – вот и зачислили меня в снайпера. Гришка тоже охотник, он из Сибири. Ты ведь из Иркутской области? – уточнил Санька у друга, вылезая из окопа. Григорий утвердительно кивнул головой и показал на фляжку, висящую на ремне у Сани.

– Когда твой спирт пробовать будем?

– Хоть сейчас, только воды нет, запивать нечем…

Пить спиртное в боевой обстановке по всем инструкциям снайперам категорически запрещалось, но я не мог ребятам запретить, потому что один раз уже разрешил. Они это поняли и пользовались моим слабым характером. Несмотря на то, что я их командир, они ещё предложили мне на реку за водой сходить. Григорий дал мне свою пустую фляжку, и я согласился, неудобно было отказаться, подумают, что трушу. Путь к реке очень сложный, немцы близко и могут заметить. Я выбрал длинный, но менее опасный маршрут, по руслу ручья, который был притоком реки левее от нашего места.

Благополучно я дополз до воды, и в камышах увидел убитого немецкого офицера. У него на ремне висел нож в ножнах, и я взял его себе. Заодно снял с ремня кобуру с пистолетом и сумку с патронами. Лицо немца было молодое и симпатичное. Я старался на него не смотреть, но всё равно его лицо отпечаталось у меня в памяти. Он долго являлся в моё сознание, когда я пользовался его вещами, и это портило настроение.

Воду я во фляжки набрал, и, вернувшись, стал показывать ребятам свой трофей. Они мне искренне позавидовали: нож оказался старинным, норвежским, из очень качественной стали. Этим ножом я потом даже брился. Он постоянно висел у меня на ремне в ножнах, и в самом конце войны я его потерял, остались только ножны. Пистолет, «парабеллум», тоже был ценным трофеем. Я о нём не мог даже и мечтать. У нас в полку такие пистолеты имелись лишь у троих или четверых человек.