Снайперы - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 78

Работать вам приходилось в колхозе – помогать родителям, выполняя какие-то легкие работы?

Только во время каникул. А потом что-то очень быстро у нас началась немецкая оккупация.

Как для вас началась война?

В воскресенье, 22 июня 1941 года, наши деревенские жители, как обычно, отправились на рынок в районный центр – город Почеп, с тем, чтобы что-то продать и что-то купить. Но ведь на этот рынок приходили люди не только с нашего села, но и с других деревень и населенных пунктов. Естественно, что люди делились друг с другом информацией. И вот, как сейчас помню, возвращаются с района наши люди и сообщают всем нам страшное известие: «Война!» Уже потом в нашем селе установили громкоговоритель, по которому передавали знаменитое выступление Молотова. Потом всех мужчин, кого успели, забрали в армию. Но я об этом еще расскажу. При этом особо отмечу, что из 44 моих односельчан, призванных в армию и отправленных на фронт, вернулись домой только шесть человек. Остальные остались там. В основном они числятся без вести пропавшими.

После этого прошло какое-то время. Однажды в маленькое гречишное поле прямо на моих глазах упал советский самолет. Мы позвали двух мужчин спустить фонари, чтобы все это можно было рассмотреть. После того, как я увидел трупы двух наших летчиков, я несколько дней не мог заснуть. Такое впечатление на меня произвел этот горький запах смерти. Вот так мы были подготовлены к войне. Мы были, можно сказать, мальчишки.

Вскоре после того, как началась война, у нас стали призывать людей в армию (тех, которые не были призваны ранее, еще до войны). Это случилось 16-го августа. Так как в то время начались бомбежки, призывников записывали не в городе, а в лесу, где у нас размещались призывные пункты. Так вот, когда всех наших колхозников-мужчин забрали в армию (село наше было большое, в него входило несколько колхозов), то мне, 15-летнему пареньку, пришлось их сопровождать на пункт призыва. Для них я запрягал лошадь. Они клали туда свои сумки с сухарями и прочим, а я должен был их отвезти и потом вернуть лошадь. Что интересно: когда мы проезжали по лесу, отец рассказал мне такую историю. Он сказал: «Знаешь, в 1914-м году я 15-летним мальчишкой точно так же сопровождал наших мужиков, которые были призваны на Первую мировую войну». Он их до самого леса по этой же дороге, по которой ехал теперь и я, сопровождал в сторону города Трубчевска. Мужики, которых он сопровождал, были тогда уже стариками. Пока находились в пути, они между собой спорили. Одни говорили: «Пока мы доедем до места, наверное, и война кончится». Другие, наоборот, оспаривали это мнение. А один мужик показал на моего отца и сказал: «А знаете что, мужики? В этой войне и он будет участвовать». Так он предсказал ему судьбу. Ему пришлось воевать в Гражданскую. И точно такая же история повторилась и со мной. Ведь мне тоже в течение почти двух лет пришлось участвовать в боях.

От себя добавлю, что в ту пору служба в армии считалась очень почетным делом. С этим, кстати говоря, были связаны многие деревенские поверья. Они, конечно, были очень странными. Расскажу об одном таком случае. У нас еще до революции в нескольких километрах от села работал ликеро-водочный заводик. Когда в 1917 году началась революция и везде стали кричать о том, что все, что когда-то принадлежало помещикам, теперь считается народным достоянием, у нас один мужик набрал на этом заводе спирта или водки. Пока возвращался домой, помалу набрался и в пути Богу отдал душу. После этого проходит много лет. Наступает пора, чтобы кому-то жениться. А раньше с этим было как? Собираются родственники и говорят: «Пойдем сходим к той или той». Но у тех – свои правила. Говорят: «Нельзя, дедушка от водки отпрягся». Тогда они идут в другие дома. Там им говорят: «Нет, не отдадим. Раз в армию парня не призвали, значит, у него какой-то дефект». И сватам жениха ничего не оставалось, как идти в следующие дома.

В том же 1941 году у нас началась страшная жизнь под немцем, которая продолжалась где-то два года.

Расскажите о своей жизни на оккупированной территории.

Из жизни в оккупации мне вспоминаются многие моменты. Так, когда советские самолеты налетели колонну немцев бомбить, рядом проходила одна очень красивая девушка. Так она погибла. Перед тем, как к нам пришли немцы, около нашего села развернулись самые настоящие бои. Между прочим, тут же, прямо на месте, хоронили убитых наших бойцов. К примеру, на окраине нашего сада был похоронен один боец. Хоронил его наш сосед-мужчина. Это случилось уже после того, как немцы пришли к нам. Они заявились к нему и сказали, чтобы он похоронил лежащего у них в окопе бойца. Тогда сосед затащил его во двор и отдал ему последние земные почести. Сам погибший оказался родом из Смоленской области. Об этом я узнал благодаря находившимся при нем документам. Я их оставил себе. Но они, к сожалению, у меня не сохранились. Ведь мы два года находились в немецкой оккупации, была сплошная партизанщина, мы жили какое-то время в погребах. Короче говоря, все это пропало.

Как у нас началась фашистская оккупация? Все это я прекрасно помню. Еще когда немцев не было, а через деревню проходили наши войска, в нашем доме разместилась группа советских разведчиков. Мама подслушала их разговор и все мне передала. Они говорили о том, что между нашим районным центром городом Почеп и нашим селом (на этом расстоянии проходил километров на семь лес, а перед самым селом протекала речка, через которую был мост), у немцев что-то разместилось. Прошло какое-то время, и однажды вечером над нашим селом начали рваться снаряды, которые называли шрапнелью. Они, помню, летели в воздухе с таким поросячьим визгом и взрывались. После этого мы побежали в лес, но не в тот, в котором стояли, как нам говорили, немцы, а в противоположном направлении – за поселок Красная гряда, где был наш тыл. Как только наступило утро, мама вспомнила об одной важной вещи. Дело в том, что когда отец уходил в армию, он маме говорил: «Если будет угрожать какая опасность и вы будете вынуждены покинуть село, покидая родной дом, раскрывайте во всех сараях двери. Это нужно для того, чтобы не сгорел скот». А мы, как назло, оставили в селе все закрытым.

Ночью с некоторыми своими товарищами я ушел в село. В то время в селе уже находились немцы. Куда ни пойдешь, тебе говорят – «Стой!» И на каждом шагу останавливают. Но я все же пролез огородами к своему дому. Там я взял свою корову. Мои товарищи тоже взяли своих коров. Но тут приключилась новая напасть: нас не выпустили из села. Но огородами мы все же ночью из него вышли. Днем я смотался снова в село, а когда вернулся в поселок Красная гряда, то свою маму и трех сестер не застал. Дело в том, что когда я в первый раз пришел в село, на нас налетели немецкие самолеты. Я в это время находился в селе, в крытых окопах, которые мы сами делали, и насчитал на небе 36 немецких самолетов. В результате этого загорелся колхозный ток, на котором молотили пшеницу и рожь. Все это горело. Оттуда я убежал ночью и отвел коров.

Днем, оказавшись снова в селе, я вновь попал под бомбежку. Тогда я прибежал в поселок Красная гряда, но не застал там своих родных. Они убежали в лес. Почему? Расстояние от нашего села до этого поселка составляло каких-то полтора километра и никак не больше. Для самолетов, бомбивших село, развернуться и нанести удар по поселку не составляло проблемы. Для них это была ерунда. И так как над их головами нависла опасность, то они пошли дальше. А потом они оттуда вернулись в деревню. Поэтому когда я вслед за ними побежал в лес, то их уже не застал. Но там я застал своего дедушку по отцу – Демьяна Корзанова. Что же касается дедушки по матери Мартына, то он остался в селе и был убит у себя во дворе. Когда мы вышли на дом лесника, то там нам сказали: «Твои мама и сестры действительно были здесь, но еще вчера ушли в село». Через какое-то время в этих местах появилась женщина, искавшая свою сестру. Она нам сказала, что в селе уже находятся немцы. Мы с дедушкой решили возвращаться в село. Подходя к своему селу, увидели на улице маму, брата и трех сестер. Как только я к ним подошел, мама сразу же расплакалась. Они считали, что я попал под бомбежку и пропал. Появился немец, стал спрашивать: «Что это такое?» Ему показали на плачущую мать и объяснили: «Это муттер, муттер. Она плачет, что увидела своего сына». В то время, как я уже тебе говорил, немцы располагались в нашем доме.