Снайперы - читать онлайн книгу. Автор: Артем Драбкин cтр.№ 61

Опять посчитались, а нас еще меньше, человек семнадцать… Надо атаковать дальше, а кем?! Тут из штаба полка появился младший лейтенант – комсорг батальона.

Привел с собой человек двадцать, – все, что осталось от роты автоматчиков, а сам ушел.

А впереди этих домиков открытая местность, и вроде как на кладбище – бугорки такие. Справа березовая роща, слева шоссе и железная дорога. Впереди метрах в пятистах немецкая траншея, а уже за ней трех- и четырех этажные дома.

И когда пришли эти автоматчики, какой-то сержант скомандовал: «Перебежками вперед!» Пошли, но немцы открыли сильный огонь. Тут, помню, я сразу накрыл пулеметную точку, к тому же услыхали, что за леском подошли две «катюши» и дали залп по городу. Это нас немного подбодрило, тут я и подхватился на «Ура!». И справа сержант поднялся, а у него оказалось знамя полка. Тут уже все закричали: «Ура!», бросились вперед, а немцы засуетились, побежали из траншей, и я стал стрелять по ним с колена.

Но мы их упустили. Они из траншеи успели добежать до домов и прямо из окон стали бить из крупнокалиберного пулемета. Вот здесь меня и накрыли…

Вначале даже не понял, отчего так голова закружилась. Потом чувствую, со лба кровь струится. Перевязку сделал и опять вперед перебежками. Потом, то ли мина разорвалась, то ли шрапнелью стали бить, и меня ударило в левое бедро. Я и не понял, что ранен, только поднялся – второй осколок в ту же ногу попал… Отполз под столбы высоковольтной линии. Туда «сорокапятку» как раз притянули, и она стала хорошо помогать.

Сознания я не терял, полежал немного, ногу себе перетянул, но чувствую, что не очень. Особенно бедро сильно разболелось. И когда увидел, что наши пошли вперед, стал по снежку отползать в тыл.

Смотрю, солдат лежит на спине, руками и ногами машет, словно воздух хватает, а с шинели дым идет. Видимо, в него попала зажигательная пуля и шинель вспыхнула… Подполз, а это оказался связной командира нашей роты…

Тут санитары подползли, потушили его, положили на носилки, а меня спрашивают: «Можешь ползти?» – «Могу!», и уже сам пополз по их следу.

Дополз до какой-то ямы. Но там, то оттепель, то похолодание, все во льду, и меня в нее затянуло. Сам выбраться не могу, скользко, стал кричать: «Санитары!» Минут через двадцать они вернулись. Но вначале забрали еще одного раненого и только потом вытащили меня.

Принесли в санбат, нормально перевязали, но когда накрывали шинелью, вот тут я удивился. Полы шинели прямо как решетка – все в дырках… (На сайте www. podvig-naroda.ru есть приказ, по которому Михаил Фомич за свой последний бой был награжден медалью «За отвагу»: «Наградить снайпера 4-й роты гв. ефрейтора Чечетова, за то, что при штурме пригорода Лубонь гор. Познань он проявил себя храбрым и решительным воином. В критический момент боя он заменил командира отделения, повел его на штурм одного из домов и первым ворвался в него, уничтожив находящихся там немцев». – Прим. Н.Ч.)

Вывезли в госпиталь, есть такой польский городок Наленчув. Там до войны, видимо, какой-то пансионат располагался, потому что стояли два четырехэтажных корпуса. А чуть в сторонке от них озеро, обсаженное деревьями. Как весна началась – красота неописуемая.

В военном билете мне потом написали «легкое ранение», но я шесть месяцев лечился. Голова нормально зажила, а вот бедро и икра до того гноились, что я долго не мог ходить. Хотя я уже через месяц на костыли встал. Главврачом там был немец – Альберт Густавович. Старичок, но до чего же умница. На абсолютно любой вопрос мог ответить. Худощавый, бородка такая. На оперативке сидит, словно спит, но все слышит и где надо – сразу говорит. Все его, конечно, очень уважали. (Судя по всему здесь упоминается Кнеплер Альберт Густавович 1886 г.р., на которого в базе данных www. podvig-naroda.ru есть наградной лист, по которому он был награжден орденом Красной Звезды: «Майор медицинской службы Кнеплер А.Г. служит в эвакогоспитале № 2771 начальником отделения и ведущим хирургом с сентября 1943 года. За это время проявил себя как активнейший, преданный делу работник, отлично выполняющий свой долг перед Родиной. Когда нужно, не считаясь с трудностями, работает день и ночь, тем самым показывая замечательные образцы трудолюбия и самоотверженности. Проявляет большую любовь к раненым и здоровую деловую тревогу за их судьбу. Будучи крупным специалистом, работает отлично и обучает работе врачей и сестер. Лично подготовил для хирургической работы семь молодых врачей и организовал обучение многих сестер. За восемь месяцев работы в 1944–45 годах произвел 867 операций, процент выздоровления составляет – 96,7.

Во время бомбежки госпиталя 6-го, 8-го и 9-го июля 1944 года, проявив мужество, организовал хирургическую помощь пострадавшим, в то время когда всего в двухстах метрах поблизости в горящем эшелоне рвались снаряды.

Тов. Кнеплер обладает замечательной скромностью простого советского человека и по праву пользуется любовью и уважением раненых и персонала». – Прим. Н.Ч.)

Как поковыляю на перевязку, Альберт Густавович мне сразу: «Брось костыли!» Я брошу, но падаю… – «Ой, батенька, лечись!» И вылечил.

В этом госпитале я и встретил конец войны. Утром во дворе вдруг поднялась такая стрельба, крики… Даже перепугались вначале, ведь иногда случалось, что на госпиталь нападали польские бандеровцы. А тут слышим, что и музыка играет, и потом кто-то крикнул: «Победа!» Тут опять стрельба…

Все кто мог ходить, сразу высыпали на улицу. А место красивое, весна в разгаре. Наш гармонист вышел, стал играть, сразу танцы с сестрами, весело было. Тем более по сто граммов всем выдали. Тут поляки подошли, какие-то подарки дарили. А потом и руководство госпиталя пошло по палатам всех поздравлять. Тоже какие-то подарочки дарили.

А я на почве такого возбуждения обжег деревяшку и на стене у своей койки нарисовал портрет Сталина, и приписал: «Победа за нами!» И когда эта комиссия пришла, такое дело увидели, подходит замполит госпиталя. Фамилия его была Заплюсвичко, чернявый такой, густые брови придавали суровость лицу, и его все побаивались. Увидел мой рисунок: «Чья работа?» – «Моя». – «Хорошо-то хорошо, вот только на стенке не нужно рисовать!»

Прошло несколько дней и меня вдруг вызывают к нему. Ну, думаю, ругать будет…

А я подружился там с одним пожилым солдатом из Ростова-на-Дону. Он очень переживал, что его сын под конец войны перестал отвечать на письма, и поэтому относился ко мне как родной отец. И он мне говорит: «Не бойся, я с тобой пойду!»

А канцелярия располагалась в красивом домике на бугре за этим озером. Пришли туда и замполит стал меня расспрашивать, откуда родом, где учился, где научился рисовать. Потом спрашивает: «А лозунги сможешь писать?» – «Конечно, смогу!» – «А тебе не тяжело будет?» – «Нет!» Тут дверь в кабинет приоткрывается и этот старик говорит: «Я ему помогать буду!»

Вот так я стал госпитальным художником. Но краски не было, кистей не было, бумага только рваная, так я придумал натереть красный кирпич в пыль, а кисти решил сделать из грив лошадей. Сделал и стал рисовать транспаранты, а старик мне помогал.