Говорящая с книгами - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Кошкина cтр.№ 3

Настроение было выше среднего, проладный ветер щекотал кожу. Я весело перепрыгивала с одного камня дорожки на другой.

— Ну что, Тодд, направо или налево? — почесала пальчиком лучшего друга, тот почему-то молчал, даже морду не высунул. Что ж, тогда пусть будет право.

Сцена 7

Мы с Тоддом задумчиво бродили среди деревьев — все, что осталось от старого леса. Я однажды видела в интернете фотографии, сделанные сто пятьдесят лет назад. Тогда на месте нашего зеленого райончика был смешанный лес. Исполинские дубы, старые ели. Сейчас от него остался лишь небольшой кусок “зеленки”, который пронзали трамвайные пути.

Место более чем живописное: огромный гремящий трамвай здесь въезжает в красивый коридор из старых деревьев, кроны которых давным давно переплелись в форме арки. Сюда часто приезжают фотографы с парочками, снимают милые лав-стори. Такие ребята только что встретились нам на пути.

Мы с Тоддом специально шли не торопясь, наслаждаясь видом. Симпатичный, но нескладный парень держал за руку девушку в романтичном белом платье с мелкой россыпью цветов. Та смеялась, осторожно выступая по трамвайной рельсе. Вокруг суетился фотограф в драных джинсах. Щелкал. Щелкал. Щелкал.

— Смотри, Тодд, какие они милые, — улыбнулась, когда прохладный носик ткнулся в щеку.

Мне нравилось просто брести вперед, как можно дальше от книжных шкафов. Впереди показался трамвай, я ожидала, что ребята отпрыгнут с путей. Но они, как будто ничего не замечали. Смеялись, фотографировались и веселились. Неужели не слышат? Он же громыхает на всю округу!

— Нет, уходите! — трамвай не сбавлял скорости. — Уходите!

Я бежала к путям, отчаянно размахивая руками. Тодд царапнул мне шею и вцепился что есть мочи в плотную ткань толстовки. Корень. Нога. Боль. Мгновение и я падаю под колеса трамвая. Хорь не удержался за кофту и улетел в ближайшие кусты. Миг осознания, что огромная железка не успеет затормозить. Мгновение паники. Кто-то схватил меня за капюшон и изо всех сил дернул назад.

Горловина толстовки врезалась в шею. Я закашлялась и вновь не удержалась на ногах. Полетела назад, чувствуя себя сломанной игрушкой-неваляшкой, которая обязательно упадет на влажную траву.

— Это не твоя смерть. Не твоя роль, — сильные руки обхватили талию за секунду до падения. Меня держали осторожно, как будто я сделана из самого тонкого хрусталя. — Они всего лишь иллюзии, ты — живая. Не забывай об этом,

— Спаси… — щеки вспыхнули, я подняла глаза на своего спасителя и осеклась. Снова этот безумный, восхищенный взгляд. Его не перепутаешь другим. Невозможно. Чуть снова не лишилась едва-едва обретенного равновесия. Мир потерял четкие границы, в фокусе остался только он. Эти карие глаза, плотно сжатые идеальные губы, ровный нос. Второй раз в жизни я видела его так близко, второй раз он меня спас. — Ты жив? — сердце безумно стучало, заглушая грохот проезжающего мимо трамвая.

Ошибки быть не может. Это он. Тот, чью кровь я смывала с рук земляничным мылом пять дней назад.

Сцена 8

Внезапная звенящая тишина. Кокон перестал ткаться, теперь он накрывал её неожиданно и пугающе. В любое время, в любом месте и делал счастливой в тот же час. Бархатистый голос, от которого по позвоночнику бежала сотня мурашек предвкушения, а фантазия срывалась с цепи, вернулся:

— Что-то происходит. Что-то странное, не спускайте глаз с девчонки. И напугайте её, как следует. Я вижу закономерность, но надо убедиться. Думаю, страх — ключ к её способностям. Доведите нашу невинную овечку до срыва.

— Как прикажешь, мой господин, — отозвался женский голос с нотками восхищения.

— Поручи дело Ирвину. Он знает, что делать. Его прототип очень сговорчивый. Если нужно, подключи людей. От вас иногда может быть толк.

— Мой господин, уже уходите? — с придыханием. — Останьтесь еще на минуту, умоляю.

— Как только я получу тело, ты будешь рядом со мной столько, сколько захочешь, девочка. Но пока, я не могу тебе помочь.

Кокон исчез, оставив её в одиночестве. Она сделает все, что нужно. Только бы он мог вновь прикоснуться к ней, как тогда. Как той незабываемой ночью.

Сцена 9

— Тодд! Тодд! Где ты, малыш? — второй час я лазила по зарослям в поисках своего друга. Он, наверное, испугался не меньше меня. Дождь заливал глаза, толстовка и майка под ней уже промокли насквозь. Джинсы были в грязи по колено, дрожащие от холода руки исколоты шипами и ветками. Зуб на зуб не попадает — это точно про меня. Но бросить друга на улице, совсем одного — это не про меня. В голове, на которой эффект мокрых волос давно сменился образом “ведьма морская”, со всей яростью бесновались мысли, раз за разом возвращаясь к мгновению у трамвая.

— Ты жив?

— Пока да, — неясный силуэт медленно растворялся. — И ты, жи-ви…

Я запомнила лишь восхищенный взгляд карих глаз и грустную улыбку губах. Все остальное, как будто стерли ластиком. Словно мой спаситель был заколдованным принцем из сказки или что-то вроде того. Его образ невозможно удержать в сознании, как ни старайся будешь помнить только отдельные фрагменты. Ах да, еще руки. Сильные и нежные, которые бережно сжимают меня, защищая от опасности. Сердце непривычно дернулось. Его словно уколола маленькая иголочка, едва-едва заметно, но обострившимися нервами я почувствовала это.

Как любил говорить папа, если в конце пути не находишь то, что ищешь, вернись к началу. Кроссовки утопали в грязи, но мой путь был хорошо заметен среди плотно растущих деревьев и кустов, я наломала достаточно веток. Вернуться к месту встречи с загадочным незнакомцем не составило большого труда. Снова рельсы. Сзади грохот только что проехавшего трамвая.

— Тодд! Тодд! — голос сел. Кажется, завтра меня ждет как минимум простуда, как максимум — ангина.

Я думала, он побежал к дому, но шорох раздался с другой стороны. Краем глаза заметила, как шевельнулись кусты. Страх охватил меня лишь на мгновение. Плевать, если есть хоть один шанс, что мой пушистый друг там — я его найду. Если это кто-то другой, что ж, Ирэн кремирует меня и будет жить дальше свободным человеком. Шутка вышла мрачной и совершенно не смешной. Глупо отрицать, что бросаясь в кусты, ждала не этого. Он приходит, когда грозит опасность. Увидеть снова. Его. Один раз, даже если он будет последний в моей жизни.

Секунду спустя я с громким криком скользила вниз по грязи, ломая по пути тонкие ветки. Лицо царапали длинные шипы. Они цеплялись за кофту, джинсы и растрепавшиеся волосы.

— О нет, — слетело с губ, когда в вечернем полумраке я разглядела, куда меня занесла нелегкая. Только не это. Кто додумался выбросить сюда старые книги? Вот почему появилась та пара. Вот почему шевелились листья. Вот почему моя голова стремительно наполняется звуками, как пустая чаша вином. Здесь целая библиотека. Мокрые рваные листы. Грязные разорванные переплеты. Я стояла на некогда красивой кожаной обложке “Рождественских историй” Чарльза Диккенса.