Света напряглась, бросила на меня подозрительный взгляд. Начала подниматься со стула.
— Сиди, — встал я. — Я сам.
— Что ты ему написал? — прищурилась заклинательница, но остановилась.
Если наши логи читают, то интриги уже чрезмерно. Даже с нулевой эмпатией человек — полезет смотреть текст письма. Так что смысл таится. План был — что Женя напишет мне ответ. Я уточнил это в свитке. Но…
— Мы прогуляемся. Олег. Сегодня выходной. Стас и Юра вымотанные. По разведке потом обсудим.
— Не вопрос, сам заёбся туда скакать.
— Егор, — Света даже чуть побледнела. — Что ты задумал?
— Всё позже, Свет. Так надо, — устало сказал я. Взялся за ручку.
Понеслась.
Женя сидел на полу, держа в руках свиток. Поднял на меня потерянный взгляд.
— Как… так… Егор?
— Вставай, пройдёмся, — протянул ему руку я. Помог встать.
— Это ведь невозможно. Ты ошибся…
— Ты знаешь, что нет. Верно?
Мы вышли на улицу, прошли мимо караула Охотников. Призыватель шагал словно пьяный.
— Это невозможно… — повторил Женя.
Я задрал голову, глядя в небо:
— Что–то ведь было в последние дни, верно? Что–то со Светой…
— Да… — вяло сказал Женя. — Она сознание потеряла. Ну… Когда… Я думал…
— Подробности не надо. Понимаешь, что это значит?
— Нет, — признался призыватель. — Это невозможно. Мы проверяли. Были заказы на ресерчи. На исследования, то есть. Это не работало.
— Как видишь работает.
— Это ведь та же Света… Нет, это…
— Остановись. Что с этим можно сделать? Если выберемся.
Я вновь проверил сообщения от сучности. Разумеется — тишина.
— Блядь… Светик… — уныло протянул Женя. — Ну как так…
— Я понимаю, что тебе тяжело, — сказал я. — Не знаю, правда, насколько серьёзно ты настроен, но в любом случае…
— Серьёзно, — прервал меня он. — Очень. Я занятой человек, Егор. Я женат на работе. Такое вот… Как было… Я ж… Она мне сразу понравилась. Когда ещё с Олегом…
Я промолчал. Пусть выговорится.
— И тут… Так… — голос Жени изменился. — Так… Секунду. Дай собраться.
Мы стояли на площади, напротив башни. В деревне, где обитали северяне, кричали петухи. По дороге ползла подвода. Одинокий викинг с голым торсом тренировался с мечом, плавно переступая с ноги на ногу и медленно отрабатывая удары. Перетекал из положения в положение. Разворачивался, приседал, уклонялся.
— Я сделаю всё, что смогу. Это к тому о чём ты спрашивал. И финансирование выбью точно. Можешь на меня рассчитывать, — сказал Женя. — Всё сделаю.
Я кивнул.
— Ты говорил, что надо писать.
— Тебе стало бы легче? — я всё любовался точными движениями викинга. — Идея была красивая, если бы ты сразу прочитал. Но, мне кажется, что так всё же правильнее.
— Да. Спасибо. Стас тоже?
— Да.
— Это всё…
— А вот тут нет, — осадил его я. Про то, что со мною общается система — вслух озвучивать не надо.
— Понял… А… Как это Свете сказать?
Я повернулся к призывателю. Растерянному, раздавленному топ–менеджеру крупной компании. Человеку, который казался мне мерзким. И, судя по поступкам, таким и являлся. Но чувства меняют людей, это всем известно.
— Я бы не смог такое сказать. Я не знаю, как это будет правильно. Я не хотел бы быть на твоём месте, Жень. Рано или поздно она узнает. Либо когда выключат сервера, если проиграем, либо когда ты выйдешь, а она останется.
— А она останется?
— Этого я не знаю. Узнаю — скажу.
— Спасибо за честность, Егор. Я был о тебе худшего мнения. Не ожидал…
— Взаимно. Свиток уничтожь.
Письмо по–прежнему было в руках призывателя. Женя опустил взгляд, порвал его в мелкие кусочки и разбросал.
Сверху раздался яростный крик. Мы оба уставились в небо, где двое Охотников на гиппогрифах накинулись на третьего. Доспехи сверкали от солнца. Зверьё бросалось на жертву, оглашая визгом округу. Вот фигурка метнулась в сторону, отрываясь от преследователей. Вспышка. Яркая точка охотника вывалилась из седла и полетела вниз. Потерявший наездника скакун прянул прочь, разрываясь между врагом и павшим хозяином.
Через несколько мгновений второй гиппогриф, тяжело петляя, принялся снижаться. Спиралью. Отбившийся от противников всадник некоторое время парил на месте, а затем двинулся к башне.
— Это у них брачные игры такие? — спросил я, чувствуя приближающуюся тревогу.
Гость не так блестел на солнце, как его противники. Вернее — совсем не блестел. И чем ниже был странный охотник, тем больше я нервничал.
— Беги за нашими. Всех поднимай. Быстрее, — приказал я Жене.
— Что?
— Бегом, блядь. Это неправильные пчёлы и у них стопудово неправильный мёд.
Гиппогриф, приближающийся к нам, был покрыт мхом. Всадника его я, конечно, разглядеть пока не мог. Со стороны башни к нему ринулось ещё несколько Охотников. В небесах заревели рога.
Стрелок в седле порабощённой твари поднял лук.
Разрыватель сам прыгнул в руки.
— ТРАХНУ ТВОЙ ТРУП! — гаркнул я и грязно выругался.
Ловелас приближался.
Глава двадцать седьмая «Ловелас»
Целился Николай не в меня. Голова в шлеме, украшенном оленьими рогами, была повёрнута к Охотникам. Порабощённый гиппогриф приземлился, подняв клубы пыли, хищно прижал голову к земле, разглядывая меня. Мох бурлил на теле взятого существа, падал на дорогу. Глаза хищника светились изумрудным огнём, источая ядовитый дымок.
Ловелас спрыгнул с зверя, натянул тетиву, направив наконечник стрелы в сторону Небесных. Стоял он ко мне боком, будто бы и за угрозу не считал. Это зря. Я ведь и обидеться могу. Со стороны башни залязгали латы стражи. Воины бежали на помощь бедному Егорке, грохоча сабатонами по каменным ступеням.
— Я пришёл не воевать, — крикнул охотник. — Меня призвал Головастик. Останови их, или я начну убивать.
Из Бастиона выскочил Олег, бросился вниз, обрастая на ходу латами. Над головами чернобыльской мошкарой кружили Небесные Охотники. Ловелас озирался, целясь то в одного, то в другого. С грохотом на землю спустилось несколько всадников, сразу взяв стрелка, и меня заодно, в оцепление.
— Где Юра? — спросил я. — ДАЙ КРОВИ МНЕ! ДАЙ КРОВИ! Блядь!
Я сунул Разрыватель обратно в инвентарь. Поверим, что Ловелас сюда без злого умысла притопал. Взятый гиппогриф разинул пасть, взревел, брызнув зелёной слюной. Тяжело повернулся к приближающимся охотникам.