Академия «Алмазное сердце» - читать онлайн книгу. Автор: Константин Фрес cтр.№ 64

Уна выхватила зеркало, направила его на Корнелиуса, и зеркальная гладь отразила вместо молодого человека пустоту. Темные пыльные стены, каменную лестницу, но его самого — нет.

— Он никогда не рождался, — пояснил Демьен, напряженно поглядывая на усмехающегося врага. — Корнелия так заботилась о своей талии, что… словом, не было его никогда. Его Корнелия выпросила у Вседвери. Попросила вернуть ей возможность стать матерью. Второй шанс…И Вседверь его дала, а это паршиво, очень паршиво!

— Почему? — пискнула Уна.

— Потому что я бессмертен! — выкрикнул Корнелиус страшным, грохочущим голосом, и полы его плаща взлетели, словно страшные рваные вороновы крылья. Зеленое ядовитое пламя сорвалось с обоих его ладоней, бурным потоком хлестнуло по месту, где стояли студенты, но бдительный Дерек успел. По его велению пантера в прыжке рассыпалась в огромное полотнище и накрыла собой всех черным покрывалом.

Зеленок пламя нещадно хлестало, изливалось из рук разъяренного некромага, но не достигало своей цели.

— Сейчас я откину плащ, — прошептал Дерек, весь дрожа. Ему приходилось сдерживать весь напор некромага, — и ты, Уна, стреляй по нему… Давай! — взревел Дерек, уже не в силах сдерживать мощь удара некромага. Черный алмазный плащ взлетел, и Корнелиусу в лицо четко ударил огненный клубок, еще и еще, и тот взвыл, колотя по горящим щекам ладонями. Обгоревшая кожа пластами сползала с его лица, обнажая какую-то другую — страшную, отталкивающую, — личину, Корнелиус уже не улыбался так кротко и славно, и больше походил на жертв своего магического искусства. Он взмахнул обожжённой рукой, и по его велению знакомые уже дымные тени полезли изо всех щелей, протягивая руки к студентам.

В одном из зловещих призраков Уна с изумлением увидела знакомые черты и поняла, что это ее отец, призванный некромагом на службу из небытия. Слезы брызнули из глаз девушки, когда она в великолепно выпаде пронзила призрак своим волшебным клинком, и тот стал осязаем, превратился в полуистлевший труп, все еще сохранивший на себе останки одежды, в которой когда-то ходил ее отец — великий огненный маг.

От второго ее удара скелет развалился, упал на пол, под ноги дерущимся, и Уна переступила через него, наступая на Корнелиуса.

— Черта с два ты бессмертен! — прорычала она яростно. — Вряд ли в кучке остывающей золы, в которую ты сейчас превратишься, будет хоть капля жизни!

Она не слышала, как отбивались от наступающих призраков Дерек и Демьен, как пантера Аргента рвала дымные тела десятками. Ее гудящие огненные шары один за другим летели в Корнелиуса. Половина из них разбивалась о выставленную им защиту — прозрачный купол, — а половина, своей мощью и жаром растопив магическую поверхность купола, падали на одежду некромага, прожигали его руки, лицо, и скоро весь он пылал, словно огромный факел, со страшным воплем.

Меч Уны был слишком мал, и она уверенно собрала из своей техноброни длинную пику — так, как это делал Аргент. Перехватила ее удобнее и одним ударом вогнала в сердце бьющегося в агонии человека.

Вмиг все стихло.

Погасло пламя, исчезли ползущие черные тени, потому что повелитель их исчез, и Уна изумленно оглядела свое оружие.

— Куда он пропал?! — в страхе крикнула она. — Куда он пошел?

— В небытие, — ответил Демьен, утирая пот со лба. Его ладони тоже хранили тепло магического огня. — Во Вседверь, чтобы родиться еще раз. Он бессмертен — тут он не наврал нисколько. Сколько раз ты его убьешь, столько раз он появится вновь. Он будет возникать снова и снова, преследуя и нападая. Понимаешь теперь, почему он опаснее Корнелии?

Джона Уна с трудом отыскала в подвале. Он был еще более обессилен, чем брат, видно было, что Корнелиус, жаждущий его силы, его дара, применял все способы, чтобы сломать мальчишку, да только без толку. На его бледном лбу так и оставалась черная печать техномага. Сам Джин, вконец измученный и обессилевший, спал на грязном полу, свернувшись калачиком, подтянув колени к груди. Его, так же как и Гаррета, к стене приковывала не очень длинная цепь, которую Дерек легко снял.

Увидев брата в таком жалком состоянии — исхудавшего, в грязной изодранной одежде, — Уна расплакалась. Джон, услышав ее причитания, вздрогнул, просыпаясь. Его синие глаза, мутные от голода, с трудом открылись, пересохшие растрескавшиеся губы дрогнули, пытаясь улыбнуться, и он, приподнявшись на локтях, прошептал:

— Я не поддался, Уна… Он не смог меня сломать… А Гаррет где? Корнелиус и его мучил…

Джон… странное сочетание мягкости, страсти и силы. Он не мог не понять, кто является источником всех бед, постигших их семью, он смотрел в мертвые глаза брата. И все же ему было жаль его, Джон искренне беспокоился о нем.

— С Гарретом все хорошо, — рыдая, ответила Уна, утирая слезы. — Мы его освободили. Он с нами сейчас пойдет. И вернется совсем другим человеком… все будет как прежде!

— Как прежде не будет, — с трудом выдохнул Джон. — Отец… я отца похоронил под сиренью… Корнелиус разрешил… чтобы никто не видел…

Уна раскачивалась из стороны в сторону, зажав рот руками, чтоб никто не слышал ее крика, полного боли, и плакала. Казалось, весь мир для нее потонул в слезах.

Наверное, Джон думал, что видел очередной голодный сон, потому что на его исхудавшем лице отразилось изумление, когда Уна с плачем бросилась обнимать его, и он болезненно поморщился, когда ее руки обвили его шею.

— Осторожнее, — прошептал он. — Корнелиус мучил меня… вся спина горит…

— Бедный, бедный, — уже не сдерживаясь, кричала и плакала Уна, содрогаясь всем телом, прижимаясь к брату, к родному и дорогому ей человеку.

— Ничего, — шептал Джон, обнимая сестру тонкими руками, которые, казалось, светились от истощения, казались восково-прозрачными. — Мы увиделись напоследок… И все хорошо… Я ждал тебя, Уна… чтобы увидеться…

— Напоследок?! — взвизгнула Уна, отстраняя от себя брата. Тот, казалось, не дышал; глаза его закатились, тонкие веки, как прозрачная пленка, прикрыли их, и худые ладони соскользнули с плеч девушки. — Сделайте что-нибудь! Помогите! Спасите его! Демьен, твой отец обещал, что с моими братьями все будет хорошо! Сделай что-нибудь!

Джон, часто и неглубоко дыша, снова повалился на пол, словно куль с мукой, и Уна разразилась воплями и плачем, Дерек едва смог оттащить ее, бьющуюся в истерике, от обмякшего тела.

— Прочь, — рыкнул и Демьен, рванув рукав своего богатого платья. С треском на грязный холодный пол посыпались жемчужные пуговицы, расползся по швам батистовый рукав, и Демьен, зажмурившись, отвернув лицо, резанул по запястью острым осколком обсидиана из брони Аргента, завалявшимся у него в кармане.

— Живи, черт тебя подери! — рыкнул он, стремительно шагнув к Джону и приложив к его бледным губам свое кровоточащее запястье. — Живи, черт тебя дери!

Его юношеский голос сорвался, в нем послышалось отчаяние и слезы, словно тут, на грязном полу, кончался не чужой брат — его собственный, — и золотой королевский дар, который так быстро проникает до самого сердца, вместе с кровью принца пролился в пересохшие холодные губы, и дальше, дальше, по венам до самого сердца, в котором взорвался горячей вспышкой, подкинув тело Джона.