ДНК миллиардера. Естественная история богатых - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Коннифф cтр.№ 63

Как и Ур, женщины, кажется, тоже по-разному используют голосовые связки с разными самцами. Они могут добровольно делать себе сексуальную рекламу, когда контакт с доминантным самцом укрепляет их статус.

Марла Мэйплс, стараясь услужить Дональду Трампу, проявила излишний энтузиазм. Она попала на первую страницу газеты The New York Post после того, как призналась однокласснице по школе актерского мастерства, что с Трампом у нее был «самый лучший в жизни секс».

Но обнародование секса с альфа-самцом и замалчивание секса с бета-самцами является нормальным поведением даже вне пределов миров Дональда Трампа и шимпанзе Ур. Королева Мария Терезия, например, предупреждала, что ее муж Людовик XIV спал с ней, а не с одной из своих любовниц, хлопая в ладоши, когда придворные заходили к ней утром. Памела Гарриман, надо думать, соблазнила Эли де Ротшильда отчасти возможностью оказаться в одной компании, если можно так сказать, с Черчиллем, Гарриманом, Уитни и Аньелли. Так же и Лили Лэнгтри ездила верхом по Лондону вместе с принцем Уэльским, но не сообщала никому, тем более принцу, что одновременно имела роман с другом детства Артуром Джонсом.

Шорохи по коридорам

Исследователи, обнаружившие столь высокий процент внепарного молодняка в гнездах скворцов, не могли определить настоящих отцов. Гулящие самки могли погостить у кого-нибудь из холостяков-неудачников, живущих поблизости, или же иметь короткие незабываемые свидания с якобы моногамными самцами, то есть с теми, которые заботились лишь об одном гнезде. Однако исследователи предполагают, что неверные самки скорее всего встречались с другими полигамными самцами. Это тот случай, когда богатые становятся еще богаче. Исследования других видов также позволяют предположить, что самки более склонны к поиску, так сказать, элитарного объекта для супружеской измены. Так, одна исследовательница, долгое время наблюдавшая за черноголовыми гаичками, обнаружила, что в каждом случае совокупления вне пары самка выбирала самца, превосходившего по социальному статусу ее собственного партнера. Если применить это к людям, то можно сказать, что женщины больше склонны изменить с Д. Полом Гетти или Ларри Эллисоном, нежели с разорившимся менеджером среднего звена.

Британская аристократия, похоже, создала на этой основе целую систему свиданий, которую явно контролировали женщины. Именно этому делу посвящались уик-энды в загородных домах, о чем, видимо, забыл Арнольд Беннет, жаловавшийся после одного пребывания во дворце Бленем: «Большинство из двадцати гостей, как мне показалось, не интересовались ничем, кроме занятия любовью». В их защиту следует сказать, что этот интерес, похоже, был искренним и страстным. Эти уик-энды организовывались якобы в целях убийства огромного количества крылатой дичи, специально откормленной для такого случая, или погони за лисами по пересеченной местности. Но в гостиных и вокруг обеденных столов (а иногда и в поле) шла охота иного рода.

«Что касается самых искушенных женщин, часто заключавших браки по расчету и уставших от своих мужей, то их любовные истории, радостно отмечавшиеся во время этих уик-эндов, иногда начинались с доверительных бесед между женами, – писал историк Уильям Манчестер о легкомысленных гостях, собиравшихся вокруг принца Уэльского в конце XIX века. – „Скажите Чарльзу, что у меня есть планы на его счет“, – говорит одна женщина супруге Чарльза, которая в ответ кивает головой и улыбается. У нее самой уже есть любовник или планы относительно чьего-то мужа. Но, делая такое предложение, нужно было быть уверенным в успехе… Чаще всего будущие любовники приходили к соглашению заранее».

В один из таких уик-эндов в Бленеме ночевала сотня гостей, а то, где именно им спать, стало проблемой, которую хозяйка дома решала, используя свои немалые дипломатические таланты.

«Вопрос расположения спален всегда оказывался хлопотным делом для герцогини и остальных хозяек, – писала Вита Сэквилл-Уэст в книге «Эдвардианцы». – Нужно было проявить исключительный такт и в то же время осторожность. Профессиональный волокита пришел бы в ярость, оказавшись в комнате, рядом с которой все леди ночевали со своими мужьями… Добрая хозяйка должна была позаботиться о таких вещах. Всех следовало расположить удобно, но не слишком откровенно».

Имя гостя в каждой спальне было изящно написано на карточке, помещавшейся в маленькую медную рамку на двери. Когда компания расходилась по комнатам на ночь, джентльмены, известные как «коридорные рептилии» (аристократический эвфемизм, замещающий термин «самец-воришка»), незаметно выходили в коридор, чтобы отыскать комнаты тех женщин, с которыми они договорились о свидании (или которые подали им надежду на удачный экспромт). Поскольку такие дома по размерам напоминали отели, благоразумно было нести с собой свечу, чтобы прочесть в ее мягком свете имя на карточке, прежде чем тихонько постучать.

Случай, записанный в дневнике леди Синтии Асквит, говорит о том, что эти встречи находились под женским контролем. Леди Диана Маннерс впервые приехала в Бленем в 1917 году, и там ей немедленно начал оказывать знаки внимания сорокачетырехлетний вице-король Ирландии. Уимборн, как и Уинстон Черчилль, был внуком седьмого герцога Мальборо и знатоком традиций Бленема. Говорят, он приказал снять замки с двери спальни, где расположилась дебютантка. Но герцогиня, считавшая, что у Бленема и без того дурная слава, посочувствовала леди Диане и подарила ей револьвер, а также «посоветовала ей сказать во всеуслышанье за чаем, что служанка всегда спит с ней». Асквит не уточняет, охладила ли эта информация пыл лорда Уимборна. Но забавно представить его вынужденным под дулом револьвера присесть на краешек кровати девушки, делая вид, что он просто зашел ради дружеской беседы об ирландском вопросе.

Ясно, что существовали некие правила участия в этой приятной скачке по кроватям. Предполагалось, что женщина должна выбирать себе любовника из подходящего круга, и, если это условие выполнено, им мог быть кто угодно. В книге Нэнси Митфорд «Любовь на холоде» девушка интересуется личностью любовника замужней женщины, и джентльмен объясняет ей:

«То, кто он, не имеет ни малейшего значения. Как и все женщины ее положения, она живет в тесном кругу, все члены которого рано или поздно заводят любовников среди знакомых. Когда они меняются любовниками, это напоминает скорее перестановки в кабинете министров, нежели новое правительство. Видите ли, им всегда приходится выбирать из одной компании».

Девушка спрашивает, так ли обстоит дело во Франции. «В высшем обществе, – отвечает собеседник, – в любой стране ведут себя одинаково». Дискомфорта из-за неверности партнера можно было избежать до некоторой степени еще и потому, что все были членами одной узкой группы не только в социальном или экономическом, но и в генетическом смысле. Они являлись представителями подвида и сочетались браками внутри рода на протяжении столетий, о чем красноречиво свидетельствуют страницы аристократического альманаха Burke’s Peerage. Памела Гарриман, старшая дочь одиннадцатого барона Дигби, заметила однажды: «Они часто ложились в постель друг с другом, но все они были родственниками, так что это не в счет».

Не было ничего нового и в этом непринужденном безразличии к общепринятой морали.