История разведенной арфистки - читать онлайн книгу. Автор: Авраам Бен Иегошуа cтр.№ 23

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - История разведенной арфистки | Автор книги - Авраам Бен Иегошуа

Cтраница 23
читать онлайн книги бесплатно

Она погрузилась в сон с этой эксцентричной мыслью и с нею же проснулась; после завтрака решив прогуляться среди лавчонок безбрежного Махане Иегуда, где она могла (а уж если не там, то где же, скажите) если не найти плетки, то по крайней мере расспросить о ней. Но поскольку подобная ей элегантная, образованная женщина, расспрашивая рыночных торговцев о плетках, ничего, кроме откровенного смеха пополам с откровенным же подозрением, вызвать не могла, ей пришлось обратиться к швейцару-арабу, ожидавшему кого-то, стоя между огромными плетеными корзинами с фруктами и овощами; привычный, похоже, к странностям этой страны, араб ничуть не удивился ни вопросу, ни вопрошающей еврейке, но, похоже, тем не менее задумался, пытаясь понять, зачем столь необычной на этом рынке израильтянке понадобился хлыст или плеть, которые на самом деле нужны, только если у тебя есть в распоряжении лошадь или, на худой конец, осел? Тем не менее он с вниманием отнесся к заботам симпатичной покупательницы, желавшей купить плетку, и посоветовал ей поискать нечто подобное в лавках Старого города. Разумеется, арабских.

– А как вы произносите слово «плетка» по-арабски?

– А зачем вам арабский? Произнесите это на любом другом языке – в старом городе поймут любой.

– И тем не менее, как вы произносите это?

– Скажите КУРБАШ, мадам. Просто КУРБАШ.

– КУРБАШ… – она произнесла это слово с удовольствием. – Славное словечко.

Она была странно возбуждена, обнаружив реальную причину (пусть даже повод) для посещения Старого города, в котором не была уже много лет – даже и до того, как работа с голландским симфоническим оркестром вынудила ее распрощаться с жизнью в Израиле. Чтобы взобраться повыше, она пошла вдоль железнодорожного полотна, ограждение которого привело ее к Дамасским воротам, и вскоре ее поглотил тенистый свод крытого восточного базара. Она не рвалась как можно быстрее отыскать то, что было ей нужно, проталкиваясь сквозь толпу, пенившуюся возле самых разнообразных, а порою просто немыслимых лавок, осажденных покупателями и туристами, равно как и зеваками, убивавшими время, слоняясь от одного прилавка к другому, перебирая бусы, медную утварь и элегантные браслеты, время от времени натыкаясь на диковинную курительную трубку, которую хорошо бы подарить дирижеру симфонического оркестра – единственному, кто мог позволить себе курить ее на сцене во время коротких перерывов, услаждая ароматом трубочного табака, иногда странным образом сливавшимся с висевшими еще в воздухе звуками скрипок, арф и виолончелей.

В конце концов, в живописном магазинчике сувениров она спросила про плети, использовав при этом арабское, обозначавшее этот предмет, слово, но смогла выяснить лишь, что на огромном, безбрежном пространстве Старого города невозможно было определить направление, ведущее – даже приблизительно, к тому месту, где плети, равно как и кнуты и хлысты, могли бы быть найдены, так что, следуя советам, ей пришлось тащиться от одного продавца к другому, каждый из которых, отличаясь решительно во всем от своего предшественника, задавал тем не менее один и тот же вопрос: для чего эта плеть или этот хлыст ей нужен – для того, чтобы повесить на стенке, – или для дела?

– Для дела, – шутливо отвечала она, – и чем длиннее, тем лучше.

– Какой длины? – с неизменной улыбкой интересовались арабы.

– Не меньше двух метров, – говорила она, разводя руками как можно шире.

– Два метра? – каждый раз это их поражало. – Хлыстом в два метра укрощают диких жеребцов. У мадам есть такой жеребец?

– Жеребца нет, – стараясь не улыбаться, отвечала она. – Но есть у меня муж, более дикий, чем любой жеребец.

Прожженным рыночным торговцам нравился этот ее ответ, и поощрительное эхо сопровождало ее шествие по узкому переходу от лавки к лавке, и длилось это до тех пор, пока один молодой человек, чей головной убор являл собой странный гибрид чалмы, тюрбана и хасидской ермолки, не поговорил с владельцем верблюдов, объяснив ему, что эта симпатичная еврейка так настойчиво ищет, а получив ответ, буквально взорвался целым залпом недоуменных восклицаний.

– Что? Плетку? Для чего? У нее есть разрешение ее употреблять? – так, словно вопрос относился к огнестрельному оружию.

Кончилось это совещанием и переговорами с другими стариками-погонщиками, которыми командовал старый бедуин, державший в руках узду для верблюда, которую, узнав о проблеме, тут же использовал, взнуздав двугорбого своего красавца, а когда тот поднялся на ноги, из седельного мешка, висевшего на боку, достал две плетки – одну просто длинную, а другую – длины необыкновенной.

Арфистка, никогда в жизни не державшая подобного искусно заплетенного в косу кожаного изделия, сравнивала и сравнивала одно с другим, поочередно отдавая предпочтение то одному, то другому. Это были самые что ни есть плети, которыми охаживали верблюжьи бока, но годились они равным образом и для тренировки лошадей, и ободрения ослов и мулов. От долгого употребления кожа их кое-где уже разлохматилась и потрепалась, испуская странный запах. Взяв в руки ту, что была длиннее, Нóга взмахнула ею в воздухе, и на вызванный этим движением свист ближайший к ней верблюд проворно поднялся на ноги.

В итоге она отдала предпочтение более короткой плетке и спросила о цене. На этот вопрос владелец верблюда погрузился в глубокое молчание. Раздумья его кончились тем, что он не без важности произнес:

– Сотня динаров.

– Динаров? Что это означает? Откуда в Израиле динары?

– Он имеет в виду доллары, – пояснил, поправляя свой тюрбан, молодой человек, взявший на себя миссию посредника.

– Час от часу не легче. Доллары! Мы что, уже не в Израиле? Назови мне его цену в шекелях.

– Если в шекелях… тогда мы должны знать сегодняшний обменный курс, мадам. Официально.

– Обменный курс? – она рассмеялась. – С каких это пор бедуины так озабочены обменными курсами валют? Он что, работает по лицензии, получая зарплату в валюте?

– А что в том такого? Я сам могу составить для него и для вас договор о купле-продаже – с удержанием налога на сделку. Хотите?

– Ты насмешил меня, парень. Хватит болтовни. Никаких долларов. Пятидесяти шекелей, по-моему, будет более чем достаточно. Это старая плетка.

– Верно. Зато настоящая. Вторую такую вам не найти на всем Ближнем Востоке.

В итоге достигнутого компромисса плетка ушла из рук в руки за две сотни шекелей, к обоюдному удовольствию обеих сторон. А она в дополнение к этому поняла, что и продавец, и посредник нашли ее весьма привлекательной, хотя ее нельзя было отнести ни к молодым дамам, ни уж тем более к девственницам. Она не рожала, что так обычно украшает женщин, но тем не менее вся так и светилась женским очарованием и чувственностью. Восторга не в силах был скрыть погонщик верблюдов, у которого, как у всякого уважающего себя бедуина, дома находилось трудно определяемое количество жен, – все они совсем не спешили расстаться с ней, под предлогом того, что покупка должна была, для чести продавцов, приведена в достойный вид, а посему, забрав плетку обратно, они встряхнули ее, выбивая пыль, вымыли и вытерли насухо, после чего помаслили некой жидкостью и в конце концов завернули в иорданскую газету с фотографией царствующего монарха, обвязав тонким кожаным шнурком. Молодой человек, носивший тюрбан и откликавшийся на имя Яссин, запомнивший не только израильское имя Нóга, но и ее небесную коннотацию, с удовольствием переводивший все, что требовалось, на арабский и обратно, настоял на том, что проводит ее прямо до того места, откуда они ушли.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию