На сердце лежала тяжесть, ей было больно и обидно. Поднос все еще стоял на краешке стола. Аппетитные запахи дразнили. Небрежным движением руки Роза смахнула все на пол. Грохот посуды вызвал на лице слабую улыбку. Странно, но ей стало легче. Она как будто бы остыла.
Поздно вечером Кейт и девушка-прислужница принесли ужин. Они молча все убрали и унесли черепки. Кейт зажгла свечу и масляную лампу. Роза, сидя в углу не шевелясь, смотрела на огонь. Прислужница тихо удалилась.
Голодными глазами Роза смотрела на расставленные на подносе тарелки с ужином. Жареное мясо, пряно пахнущий горчичный соус, теплый хлеб, горячее вино с пряностями в кувшине… Есть хотелось нестерпимо. Но она переборола себя, и еда снова оказалась на полу. Посуда с шумом раскатилась по комнате.
Звон еще не утих в башне, как дверь, немилосердно скрипя, открылась. На пороге появился Гарет. По его замкнутому лицу ничего нельзя было сказать.
С издевкой он спросил:
– Грубая пища Мастерсона вам не по вкусу, леди?
– Свинья! Вон отсюда! – закричала Роза, ее глаза загорелись неистовым гневом.
Он пожал плечами, и не думая удовлетворять ее «просьбу».
Вновь заскрежетала дверь. В комнату вошел Полус с двумя молодыми слугами. Они несли тяжелый, хорошо сервированный поднос. Гарет придвинул к столу два стула.
– Не поужинаешь ли со мной, Роза?
– Я лучше со свиньями буду есть! – резко ответила она.
– Тогда с твоего позволения…
Он сполоснул руки и вытер их свежим холщовым полотенцем. В предвкушении обильного вкусного ужина на его лице появилось блаженное выражение.
Он положил на тарелку ростбиф – сверху хрустящая корочка, внутри сочное розовое мясо. Ростбиф он полил мятным соусом. Затем Гарет угостился большим куском пудинга и запил все глотком домашнего вина. Казалось, его совсем не трогало, что Роза так и не притронулась к еде.
– Зря ты отказалась. Все вкусно. А я надеялся, что мы поужинаем вместе!
– Я не голодна, – хмуро ответила она.
– У тебя со вчерашнего дня во рту и маковой росинки не было.
– Я не собираюсь есть, пока не перестану быть пленницей.
Хок взглянул вопросительно:
– Но это ведь может и затянуться!
Роза нахмурилась.
– Напрасно ты так думаешь! За несколько часов де Ваннэ и епископ Морлейский захватят твой замечательный город и освободят меня.
Гарет сжал зубы, чтобы скрыть нараставшее раздражение.
– Мы хорошо приготовились к нападению.
– Ты слишком самоуверен! Твои люди готовы сражаться, потому что ты обещал им заплатить. Интересно, Гарет, знают ли они, откуда ты возьмешь деньги? А если кто-нибудь им расскажет, что моя мачеха еще не выплатила тебе обещанное вознаграждение за мое кольцо?
В глазах Хока вспыхнул огонь, но он попробовал сдержаться. Какая же она все еще маленькая девочка и рассуждает совсем по-детски! Хотя, впрочем, ход размышлений у нее верный. Вот только не совсем правильно угадала она заказчика – того, кто заплатит за кольцо.
– У меня еще есть время. Я успею получить деньги, – сказал он спокойным голосом.
Ах, с каким удовольствием Роза сейчас на него набросилась бы! С каким бы удовольствием вцепилась ему в волосы! Ну что бы такое сделать, чтоб исчезло у него это непереносимое выражение самоуверенности?
Роза постаралась себя сдержать. Хок представлял угрозу для всякого, кто решится на него напасть.
– Кольцо спрятано, а где, я не скажу! Этот секрет я унесу с собой в могилу.
– Не думаю, – сдержанно отозвался Гарет. – Придет час, Роза, и я заполучу твое кольцо.
– Никогда! Я скорее умру, чем отдам его тебе!
Раскрасневшееся лицо Розы исказилось злостью. Гарет смотрел на нее с досадой и сожалением. Как мало сейчас она похожа на нежно любящую женщину, которую знал он прежде! Ее глаза, совсем недавно смотревшие на него с обожанием, теперь блистали гневом, словно сапфиры. Но красота Розы действовала на него по-прежнему возбуждающе, и желание не ослабевало.
Роза заметила, как смягчилось выражение глаз Гарета. В своем серо-черном наряде он был очень хорош в полумраке комнаты. Подумать только, всего несколько дней назад она обмирала от одного его взгляда!
– Зачем тебе это кольцо, Гарет? – твердо спросила она. – Все равно тебя скоро прикончат враги.
– Им хотелось бы!
– Когда это случится, придет конец и моим мучениям, – сказала Роза задумчиво, не замечая жестокости своих слов. – Меня освободят из заточения, и я сразу же поеду к отцу и расскажу ему, что собиралась сделать Акасия. Он заключит ее в башню и будет держать взаперти, как ты меня сейчас. Вот тогда у меня все будет в порядке.
Гарет покачал головой, сочувствуя ее заблуждениям.
– Все не так просто, как ты думаешь, Роза! Даже если епископ Морлейский и де Ваннэ сумеют справиться со мной, тебе все равно будет угрожать опасность. Ты не представляешь себе толпу захватчиков, опьяненных победой! Они сочтут тебя лакомым кусочком и ни за что не откажутся от возможности овладеть.
– Но они догадаются, кто я такая, и не посмеют и пальцем меня тронуть!
– Не обольщайся! Все в захваченном замке будет их добычей и наградой за победу.
– Тебе не удастся запугать меня, Гарет! Хуже того, что ты уже сделал со мной, ничего быть не может.
У него удивленно поднялась бровь.
– Ты заточению в башне предпочитаешь риск оказаться изнасилованной?
Забыв об осторожности, Роза бросилась на него с кулаками, но он поймал ее за тонкие запястья, сжал руки и отвел их ей за спину. Она вырывалась, пытаясь достать до его лица. В, пылу схватки они упали на кровать.
– Жалкая свинья! Ты не имеешь права так ко мне относиться!
Он отпустил ее руки, она же продолжала вырываться из-под него, извиваясь змеей. Ей хотелось расцарапать в кровь ему лицо.
– Ты в гневе как мегера, Роза! Если епископ Морлейский и де Ваннэ войдут в город, ну и достанется же им от тебя!
– Они мне не враги, и я не буду им сопротивляться!
– Ну и зря! Значит, они изнасилуют тебя без сопротивления.
В ярости Роза набросилась на Гарета вновь, но силы ее таяли. Она затихла, жгучие слезы потекли из полуприкрытых глаз. Роза вспомнила; как некогда Гарет обнимал ее нежно, ласково, а не грубо и зло, как сейчас.
Слезы на щеках вскоре просохли, но все еще мерцали в глубоких темно-синих глазах. Она с трудом проглотила ком, вставший в горле. Сквозь стиснутые зубы Роза проговорила:
– Это хуже, чем оказаться изнасилованной, Гарет. Ты выжег мне душу.