В рабство – на экскурсию - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Бессонова cтр.№ 4

— Вот-вот! Коней не меняют, — засмеялась Надежда.

— И разве ты сможешь просто прозябать в покое и бездействии, отдыхая где-нибудь у тихой речки? — спросил Игорь. — Не сможешь! — убежденно ответил он на свой же вопрос. — Жизнь — это борьба, а борьба — это жизнь. Во всяком случае — для таких ненормальных, как мы!

— Почему — ненормальных-то? — поинтересовался кто-то.

— Политическая активность, особенно безрезультатная в течение долгого времени — это, наверное, одна из форм проявления психического нездоровья, — пояснил Игорь, смеясь.

— Говоря медицинским языком — диагноз, — послышался голос Сереги.

— Правильно, коллега! — согласился Игорь.

— А что, и правда, займись чем-нибудь другим, Надежда! Нечего от нашей партии ждать, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал Евгений, — постоянного лидера нет — ну какая мы партия?.. Меняем руководителей, как перчатки… продаемся за копейку…

Действительно, лидера у партии в настоящий момент не было, и за право возглавить ее боролись сейчас два средней руки политика, пришедшие со стороны и вряд ли разделяющие взгляды партийцев, а скорее всего — не имеющие об этих взглядах ни малейшего представления. Особых симпатий ни один, ни другой из претендентов не вызывали.

— Или уж найти бы олигарха, чтоб с денежками! Если продаваться — то за дорого, — продолжал излагать мысль Евгений.

— И с какими лозунгами мы за эти денежки на выборы пойдем? — попытался акцентировать наболевший вопрос Герман. — Какие олигарх подскажет?

— А сейчас мы — с какими пойдем? Думаете, нам эти господа свои мелкобуржуазные идейки не постараются навязать? — возразил Игорь. — Или мы денежками попользуемся, а их кинем?

— А кто нам помешает излагать наши собственные взгляды и отстаивать свою собственную позицию? — Виктор Николаевич удивленно поднял густые брови. Ему отстаивать собственную позицию никогда и ничто не могло помешать.

— Мы олигархам и не нужны! Они свои партии создают, чтобы прежняя идеология не мешала… и чтобы призраки прежних лидеров не путались… под ногами, — заметила Надежда.

— Ну, так и будем прозябать… на отшибе… За копейку успешную предвыборную кампанию не проведешь, — заключил Евгений.

— Почему идеология партии должна зависеть от финансирования?

Деньги и идеологию путать нельзя! Как говорил один известный всем нам политик: «Мухи — отдельно, котлеты — отдельно». — Герман улыбнулся, вспоминая «известного политика», которому принадлежала эта фраза, и то время, когда все только начиналось…

— Если уж кто-то идет к нам в лидеры, то пусть соглашается на наши условия, — как-то не очень уверенно сказала Надежда.

— Ну да! Как же! Будет содержать партию и при этом соглашаться «на наши условия»! — усмехнулся Виктор Николаевич. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, как говаривал другой известный нам политик.

— Или уж оставаться без лидера и прозябать в бездействии, сохраняясь только юридически… но тогда… разве это партия?

— И что же мы в таком случае здесь делаем? — спросил Евгений, зная ответ на вопрос.

— А в партии мы только потому, что она наша. Потому что мы сами ее создали. Никто нас в нее не тянул и на партсобрания за шкирку не таскал, — ответил Игорь.

— И идеологию никто нам не навязывал. Наша идеология — это наши собственные представления о гражданском обществе. И мы не хотим, чтобы эта НАША партия просто взяла и исчезла, — озвучил общее мнение Виктор Николаевич.

— Вот именно, — согласился Евгений, — так что… возьмем мы агитационные материалы и будем их у себя в регионах распространять!

— Все так, — согласился Герман, — только коренным образом влиять на ситуацию мы вряд ли сможем.

— Но ведь как-то… за державу обидно… как говорил знакомый нам политик, — тихо сказала Надежда, — земля ему пухом…

Партийцы загрустили…

За соседним столиком шел разговор о смысле жизни, о любви и справедливости…

— В суть жизни изначально закладывается способность жертвовать собой, то есть любовь! — говорил новосибирец Владимир.

— Жизнь без любви вообще невозможна! — послышался голос Валерия.

— Но любовь и справедливость — понятия часто несовместимые. Любовь во всем выделяет кого-то одного, а справедливость предполагает, что все равны, — рассуждал сибиряк.

— Валера, а почитай свои стихи, — попросила Раечка, — что-нибудь из новенького…

— продекламировал Валерий.

В кафе стало тихо: все прислушивались к голосу товарища…

— Издавать собираешься? — спросил Виктор Петрович.

— Не знаю еще, — неуверенно ответил начинающий поэт… Откуда-то донеслась песня:

— Для кого-то — Таганка, а для нас — Полтавка, — засмеялся Андрей, который состоял в партии всю свою сознательную жизнь.

Центральный штаб партии, с самого ее учреждения и по сей день, находился на улице Полтавской, или, как говорили партийцы, «на Полтавке». Даже газета, которую эпизодически выпускало это сообщество единомышленников, была ими любовно названа «Полтавкой»…

— «Полтавка, я твой бессменный арестант…» — поддержали, оживившись, друзья-соратники.

— Автор текста на нас не обидится? — спросил кто-то.

— Он нас простит, — ответили ему. — Мы же — со всем уважением…

Посидели еще немного. Звучала негромкая музыка, слышались знакомые, такие родные голоса друзей.

— Ой, ребята, как с вами хорошо! Но… пора на отдых, — сказала Надя, — завтра трудный день.

— Надежда Владимировна, ну давайте посидим еще немножко! — совсем по-детски заканючила Ирина.

— Пойдем, пойдем! Поздно уже! — тоном строгой мамаши возразила та.

— А что, Надя, в твоем отделении, я слышал, жесткая дисциплина? У тебя не забалуешь? Ты, демократка до мозга костей, практикуешь авторитарный стиль руководства? — смеясь, спросил Игорь.

— Ну и правильно, — поддержал Надежду Виктор Петрович, — мы — партия демократическая по идеологии, но внутри отделения не может быть никакой демократии! Иначе — разброд и шатания!

— Так что, Надежда Владимировна, значит, у тебя шаг вправо — шаг влево — расстрел? — не успокаивался Игорь. — Диктаторские у тебя замашки, Надежда!

— Клевета это все! Просто у меня в отделении все разделяют мое мнение, и не бывает никаких шагов ни вправо, ни влево, — засмеялась Устинова, — правда, Ирина? — нарочито грозным тоном спросила она.