Эра Водолея - читать онлайн книгу. Автор: Анна Жилло cтр.№ 18

— Мариш, вот эту Дюймовочку взвесь хорошенько, как бы не пришлось мне ее к себе привязывать.

Я знала, что минимальный вес для самостоятельного прыжка — пятьдесят килограммов. Где-то разрешали и меньше, но в Сиворицах — нет. Мой плавал между сорока девятью и пятьюдесятью одним. На медкомиссии вылезло четко пятьдесят, а накануне я постаралась наесться поплотнее, и с утра тоже.

— Пятьдесят один, — сказала суровая женщина в белом халате, пощелкав гирьками весов.

В другой ситуации я бы огорчилась, а тут обрадовалась. И едва сдержалась, чтобы не показать Косте язык, вполне так по-детски.

После осмотра был длиннейший, почти на четыре часа инструктаж. С какого боку подходить к парашютной системе, как надевать и подгонять, как вести себя на борту самолета и в воздухе. Как покидать самолет, управлять парашютом и приземляться. По несколько раз одно и то же, чтобы уложилось в голове. Потом строем в укладочную, где получили парашюты, и уже с ними — на стартовую площадку.

Вот там наконец пришлось применить усвоенное на практике. Неуклюже путаясь в ремнях, мы надевали парашюты. Колени мелко подрагивали, под ложечкой посасывало, как от голода. Наверняка не только у меня — глаза моих пятерых товарищей по безумию напоминали совиные.

Обойдя всех по очереди, Костя тщательно проверил подгонку по размерам, осмотрел каждый ремешок и выстроил нас по какому-то одному ему понятному принципу.

— Запомнили, кто кому дышит в затылок? Именно в таком порядке идете к самолету, поднимаетесь на борт, садитесь на скамью и потом прыгаете. Никаких перемещений, поняли? С погодой вам, братцы-кролики, повезло, облачность высокая, ветра почти нет. Даже Дюймовочку не сдует, — он подмигнул мне. — Ну, готовы? Тогда в самолет.

[1] AFF, Accelerated Free Fall — программа ускоренного обучения самостоятельным прыжкам с парашютом, состоящая из семи уровней

Инна

Я узнала его не сразу. Худой остроносый парень за восемь лет превратился в грузного, уже начавшего лысеть дядьку. И только улыбка осталась прежней — открытой, заразительной, за которую ему прощали многое.

Сашка Проскурин был любимцем всего курса, хотя и обладал одним не слишком приятным качеством — впрочем, в двадцать лет это, наоборот, казалось достоинством. К нему приклеилась репутация принципиального борцуна. Неважно, с чем или за что бороться, лишь бы бороться. Как Портос: «Я дерусь, потому что дерусь». Все пять лет учебы Сашка сочинял какие-то петиции, собирал подписи, организовывал акции и флешмобы. Иногда это действительно было что-то полезное, вроде борьбы с просрочкой в буфете или требования купить новые холодильники в общагу. Но чаще всего не заканчивалось ничем, кроме конфликта с руководством и очередного минуса в досье. Никто не удивился, когда после выпуска Сашку в труппу театра не взяли. Кому нужен скандальный нонконформист?

— Привет, Саша. Ты здесь, в Саратове? — я припомнила, как на выпускном он декламировал с надрывом: «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Не соврал, оказывается.

— Да, Ин, у меня здесь тетя, к ней и поехал. И прижился, как видишь. Жена, дети. В «Теремке» поработал, потом еще в разных местах. Открыл недавно билетное агентство небольшое. Кстати, познакомьтесь, — он покосился на стоящего рядом высокого темноволосого мужчину, который рассматривал меня с нескрываемым интересом. — Федор, мой двоюродный брат. Инна, моя однокурсница, повелительница кукол.

— Ну прямо повелительница, — я смущенно хмыкнула, уж больно пафосно прозвучало. — Очень приятно.

— Мне тоже, — кивнул Федор. — Может, присядем? Вы в гостинице живете?

— Да, на гастроли приехали.

— Я знаю, — Сашка ухватил меня за локоть и потащил к ближайшему свободному столику. — Мне положено все знать, где чего показывают. Взгрустнуло даже, ностальгией торкнуло. Хотел на спектакль сходить, потом повидаться, но ни одной знакомой фамилии в релизах не увидел.

— Из наших никого и нет. А я уже не Новикова. Водолеева. Саш, я только недолго, завтра вставать рано. Утром спектакль, потом едем в Энгельс, потом еще куда-то.

Я бы с удовольствием поболтала с Сашкой, вспомнила студенческие годы, но в присутствии Федора, который продолжал рассматривать меня с явным мужским интересом, чувствовала себя неуютно. Поэтому решила быстренько поесть и сбежать.

— Кстати, я не зря сказал, что Инна повелительница кукол, — вернулся к теме Сашка, когда мы сделали заказ. — Она не только в театре играет, но и сама своих кукол варганит. Полностью, с нуля. И лепку, и шитье, и механику. Во всяком случае, раньше так было.

— И сейчас тоже. Хотя приходится подстраиваться под общую стилистику. Чтобы не выбиваться.

Это было печальной правдой. Мне нравились портретные куклы, максимально похожие на людей. Наверно, я стала бы неплохим скульптором, если бы Баблуза с детства не отравила меня своим куклодельством. У кукольного театра своя специфика, близкая к примитивизму. Важно выхватить главное в персонаже и передать это внешним обликом, подчеркнуть. Одна кукла — один эпитет. Красивый, храбрый, милый, злой — и так далее. К тому же приходится корректировать искажение пропорций при взгляде издалека. Как в любой скульптуре, на которую смотрят на расстоянии. Вблизи такие куклы выглядят довольно страшненько.

Впрочем, я делала и идеальных кукол, не театральных. Если бы надумала продавать, могла бы очень неплохо зарабатывать, такие стоили недешево. Но не хотелось. Обычно это были подарки.

Как панна Эрика…

Отогнав эту мысль, я вдруг распробовала на вкус строй фразы «делала кукол». Не «куклы». На подсознательном уровне подразумевая одушевленность. Потому что вкладывала часть своей души?

— Повелительница кукол — это звучит лучше, чем кукловод, — усмехнулся Федор. — Без ассоциаций с манипулированием.

Взгляд его темно-карих, почти черных глаз, показался почти осязаемым. Нет, не раздевающим, такое для меня было не в новинку, и я научилась не реагировать. Скорее, проникающим внутрь. Я не любила энтомологические сравнения вроде бабочек в животе или мурашек с колючими лапками, но да, это были именно они. Мурашки. Холодные и горячие вперемешку.

— Как ты вообще? — спросил Сашка, когда принесли вино и мы выпили за встречу и за знакомство. — Замужем, это я понял. А дети?

— Детей нет, — ответила я спокойно.

У меня было такое чувство, что в последние месяцы все вокруг сговорились сдирать корку с еще не зажившей болячки. Или я просто обращала на это слишком много внимания?

— Зря, — покачал головой Сашка. — Потом захочешь, а будет поздно.

С этим я тоже сталкивалась. Почему-то люди думали, что дефолтно родить могут абсолютно все женщины, без исключения. Раз замужем, но детей нет — значит, не хочешь. Что, не можешь, правда? Ой… ну, извини.

— Мы думаем об усыновлении, — и это я говорила не в первый раз.