Змеиный мох - читать онлайн книгу. Автор: Анна Жилло cтр.№ 45

Я протянул руку к селектору, но тут же отдернул. Нет, эскалация точно была ни к чему.

Утренний раунд довел меня до полного отчаяния. Однако сейчас, когда, казалось бы, стало так плохо, что дальше некуда, вдруг включился режим упертости.

Что-то тут было не так. Вчера она написала мне сама, хотя никакой служебной необходимости не имелось. А потом не ответила на мое сообщение. Утром, увидев, улыбнулась, словно всю неделю ждала этой встречи. И сразу же скисла, как будто вспомнила о чем-то неприятном.

Еще одно слово – и напишешь заявление? Ну давай, попробуй. Черта в ступе, две недели отработаешь, по закону. А за это время, глядишь, ишак и сдохнет[1].

Если дело в моем женатом… пока еще… статусе, могла бы не перебивать – и все бы узнала. А если хочешь по гроб жизни делить этого козла с законной женой – твои трудности. Но тогда скажи об этом прямо.

Да потому что, мать твою, неправда, что «ничего не было». Или мы с тобой объяснимся, или… черт его знает что тогда будет.

Впрочем, я не собирался бежать за ней и продолжать разговор прямо сейчас. Стратегию надо было продумать. И тактику тоже.

В начале четвертого желудок настоятельно просигнализировал, что я забыл пообедать. Столовая уже закрылась, и, поколебавшись, я все-таки пошел в буфет. В надежде, что в это время никого из наших там не будет.

Ага, как же. Некоторые… рыжие у нас тоже начальники, им внутренний распорядок не указ. Сидит, уныло салат ковыряет. Интересно, она вообще ест что-нибудь или фотосинтез освоила?

Увидела меня, вспыхнула. Дернулась встать и уйти, но передумала. Решила, что я ее выслеживаю? Да на здоровье. Я тоже не уйду. Война войной – а обед по расписанию.

Мог, конечно, и к ней подсесть, но это было бы уж слишком. Даже собаку не трогают, когда она жрет. Устроился за соседним столом, мест свободных хватало. И тут у нее зазвонил телефон. Разговаривала тихо, почти шепотом, но я все равно слышал каждое слово:

- Да, Варечка, видела вчера. И сообщения, и пропущенные. Прости, пришла после этого разговора – сдохнуть хотелось. Выпила снотворное и спать легла. А сегодня… Нет, не говорила. Не хочу, - тут она коротко взглянула в мою сторону и сразу отвернулась. – Вообще ничего больше не хочу. Извини, я сейчас не могу разговаривать. Вечером перезвоню.

[1] Отсылка к известной притче из книги Л.Соловьева "Возмутитель спокойствия" о Ходже Насреддине

Вот этот коротенький взгляд в мою сторону значил очень многое. Я процентов на девяносто был уверен, что «не хочу» - это обо мне. Почему? Трудно сказать. Интуиция.

Вчера днем она написала, что выходит на работу. Хотя перед этим разговаривала со Славой, так что особой необходимости сообщать мне персонально не было. Написала… потому что хотела написать. Маленький такой шажок навстречу. А потом с кем-то встретилась, о чем-то поговорила, и после этого разговора ей захотелось сдохнуть. Не ответила на сообщения подруги, и на мое тоже. Утром, когда увидела меня, обрадовалась. Вот тут никаких сомнений не было. Не приняла за кого-то другого – именно мне обрадовалась. А потом – вспомнила о той самой вчерашней встрече?

Отшила резко раз, еще резче второй. Хотя, если подумать, я ведь еще и сказать-то ничего не успел. Ни предложить ничего, ни попросить ни о чем. На подлете сбила. Упреждающий удар.

Отсюда ключевой вопрос: с кем и о чем она разговаривала? И как это связано со мной?

Машинально пережевывая жилистую отбивную, я тасовал варианты.

Первое, что вполне ожидаемо приходило в голову – Лисицын. И тут возможно было разное. Например, он все-таки решил развестись. Или его жена подала на развод. Получай, Надя, то, чего давно хотела. И заодно проблему выбора. С одной стороны старый проверенный любовник, с другой… вообще не пойми что и кто. Но при таком раскладе не ясно, почему от разговора хотелось сдохнуть. Ведь не подписала же она кровью контракт с дьяволом и не обязана замуж за Андрея выйти, если не хочет.

Или обязана?.. Ну мало ли. Предполагать так предполагать. Не обязательно замуж, например, на прежних условиях. Или ты, красавица, остаешься со мной, или… Иногда женщину и заставить можно. Шантажом. У них могли быть какие-то хитрые общие делишки с финансами. Или он знает о ней что-нибудь неприглядное. Я, правда, тоже знаю, но это личное, да и в голову бы не пришло как-то использовать.

Ладно, что еще? Помимо Лисицына? Она могла узнать что-то, после чего уже ничего не надо, как она сказала. И тоже хочется сдохнуть. Что-то серьезное о своем здоровье? Опыт общения с безнадежно больными подсказывал: узнав диагноз, хочется чего угодно, но только не этого. Какой смысл хотеть того, что и так скоро произойдет? А вот беременность – более вероятно. И вполне объясняет запуск Лактионова с ноги на Марс. Плохое самочувствие и бледный вид тоже. Вот только одна загвоздочка. Если она ходила к врачу, вряд ли назвала бы это разговором. Да и мало кто сейчас узнает о беременности от врача, достаточно тест сделать.

Еще один вариант – разговор шел конкретно обо мне. Какой я нехороший. Но с кем? В Питере, не считая рабочих контактов, у меня знакомых полтора человека. И вряд ли они могли слить какой-нибудь компромат. Не Полина же заявилась вдруг. Тогда уж Алиса выдала желаемое за действительное. Но, во-первых, ей не надо было с Надей специально встречаться, и на работе можно это сделать. А во-вторых, утопить меня в ее глазах мог только тот, кому было известно: между нами что-то есть. Слава? Или – снова здорово! – Лисицын?

Впрочем, я запросто мог чего-то и не знать. Что я вообще о ней знаю – кроме того, что она сама рассказала?

Хоть я и обещал тогда, что не буду докучать своим присутствием, разумеется, выполнять это обещание не собирался. Ходил за ней хвостом по пятам – она и не замечала. Уж это-то я хорошо умел, особенно в лесу. И сразу понял: не просто так она приехала в глушь.

Убежала от какой-то проблемы – но не от себя. Думала о ней постоянно. Уходила в лес, выбирала полянку, лежала на траве, смотрела в небо. С таким лицом, как будто решала для себя что-то очень важное. Потом застал ее в церкви. Сидела, закрыв глаза, с выражением полного отчаяния. Молилась – или просто думала? Пела поздно вечером, сидя на крыльце. От ее голоса внутри все переворачивалось – настолько это было красиво и… печально. Какую свою боль она вкладывала в банальные, пошловатые слова романсов, наполняя их глубоким смыслом?

Хотелось ей помочь, но как? Это наверняка было что-то очень личное, куда нет ходу посторонним. Несчастная любовь, разрыв? Возможно, это удерживало меня от попытки снова заговорить с ней. Далеко не всегда «новая встреча - лучшее средство от одиночества»[1]. И все-таки рискнул. В последний вечер. Просто решил извиниться и сказать, что утром уезжаю. Мало ли вдруг…

«Мало ли» не получилось. Она молча смотрела на меня: «сказал – и проваливай». Что я и сделал. Собрал вещи, хотел поужинать и пораньше лечь спать, чтобы уехать на рассвете, до пробок. И тут она постучала в дверь. С бутылкой вина. И выражение на лице явно не обещало томный вечер: поболтать и, может, что-нибудь еще. Словно решилась распродать себя на органы. А когда не захотела знакомиться, стало ясно, зачем пришла.