Обреченные обжечься - читать онлайн книгу. Автор: Anne Dar cтр.№ 70

Не докурив сигарету, я потушила её в старой пепельнице, стоящей на подоконнике, и вошла в дом.

Эта ночь ещё не всё мне высказала. Нам предстоял серьёзный диалог.

Я прекрасно осознавала, что нахожусь внутри своего сна. Я вновь стояла в аэропорту и переживала момент, в котором Пандора, Айрис, Джек и Ева душат в своих объятиях Беллу. Вокруг кипит толпа людей, спешащих куда-то со своими огромными чемоданами, мои близкие вопят от эйфории, а я стою в стороне одна, настолько одинокая, что одиночество прожигает моё сердце и, в итоге, выдавливает из моего левого глаза горючую слезу. Она обжигает мою ледяную кожу, и я слышу, как звонко она ударяется в отполированный кафель под моими ногами. В эту секунду наши взгляды с Беллой пересекаются. На сей раз я её узнала. Это была она.

Ещё секунда, и люди вокруг нас испарились. Щёлк – и мы остались наедине друг с другом. Между нами всего лишь каких-то три шага, и воздух в этих трёх шагах так сжат, что мне становится тяжело дышать. Белла смотрит мне прямо в глаза. Её, в отличие от меня, совсем не давит напряжение воздуха. Ровно держа осанку и уверенно расправив плечи, она стоит передо мной в тех же туфлях, брюках и блузке, в которых я впервые пришла и после долго ходила на работу к Риорданам. Я одета так же. Я словно копия её, только моложе и волосы у меня длиннее.

Дышать становится всё сложнее, отчего я постепенно начинаю клониться вперёд. Чтобы сохранить равновесие, я обеими руками обнимаю себя за живот. Мне остаётся совсем чуть-чуть, чтобы достичь в своём сгибе угла в девяносто градусов, но я не свожу с неё своего взгляда, и она продолжает смотреть сверху вниз мне прямо в глаза. Я уже не понимаю, кланяюсь я ей или просто сгибаюсь от тяжести чего-то мне неведомого.

– Таша, – внезапно звучит её голос, нереальный, словно серебристый перезвон, и я уже не согнута напополам, но всё ещё обнимаю себя за низ живота. Я не ожидала, что она со мной заговорит, и замерла от этой неожиданности. Даже во сне я отчётливо слышу своё замедленное от испуга сердцебиение. – Ты знаешь кто я? – чётко произнесла каждое слово своего вопроса Она.

– Изабелла, – уверенно ответила я, полностью осознавая, что говорю во сне.

Я ни на секунду не сомневалась в том, что передо мной стоит именно Белла, а не мама. Услышав мой ответ, моя собеседница едва заметно, одними уголками губ, улыбнулась, и вдруг замерла. Мои глаза начали расширяться и рот приоткрылся от страха перед тем, что она сейчас мне скажет, но мой страх её не остановил.

– Меня больше нет, – отчётливо произнесла каждое слово она, и от этих слов моё сердце произвело такой резкий удар, что от треска в ушах я решила, будто оно разорвалось и проломило мне рёбра. В эту же секунду я закричала протяжное, душераздирающее “Не-е-ет!”. Пока я кричала, Изабелла уверенно протягивала к моему левому плечу свою правую руку, но, как только я докричала свой протяжный выкрик, она остановилась. Ей оставалось каких-то пару сантиметров, чтобы дотронуться до меня, но вместо этого, всё ещё держа руку на весу ладонью ко мне, она как-то печально ухмыльнулась и произнесла: “Ещё увидимся”.

В эту самую короткую секунду всё оборвалось, и я проснулась.

С криком, в слезах, я сжимала белоснежную простынь в посиневшем от напряжения левом кулаке. Как только я перестала кричать, на меня накатило неожиданно острое чувство утраты, переросшее в испуг невероятной силы. Словно я снова потеряла. Вместо одного раза – два.

Сегодня, в последний день апреля, был день рождения Пенелопы Бинош, матери Ирмы. Кажется, ей должно было исполниться тридцать девять, но я не была в этом уверена, а пробивать информацию через интернет не хотела. Этот “момент” казался мне слишком личным, отчего мне было странно от мысли о том, что столь важную для одной семьи информацию можно было запросто найти в сети. Хотя, если подумать, фамилия и семья Риордан была на слуху задолго до рождения Дариана, так что не думаю, что подобное нарушение конфиденциальности личной жизни могло ввести Дариана с Ирмой в напряжение. Такова участь популярных и/или богатых людей: фотовспышки и жёлтая пресса – неизменные части их жизней. Хотелось бы мне верить в то, что Ирма с течением времени не ослепнет от всех этих вспышек и собственных отражений в глянцевых журналах.

День прошёл как обычно, хотя мы с Крисом и знали о том, что он далеко не обычен для нашей подопечной. Кристофер же меня и предупредил – он благоразумно вел календарь памятных дат семьи, на которую работал. Слишком гениально, чтобы я смогла додуматься до подобного.

Вечером, после того, как я проверила домашнее задание Ирмы и уже хотела уходить, девчонка задержала меня странным вопросом. Спросила, что по-моему мнению лучше: потерять мать, не зная её, или потерять мать узнав её всю, до кончиков волос. Ирма не знала своей матери, та умерла прежде, чем её дочь могла бы её запомнить. Именно поэтому я ответила, что лучше потерять мать не зная её. Я так сказала, чтобы ей было не так больно от своего неведения. И всё же я думала, что уж лучше потерять её после того, как изучишь её сущность вплоть до кончиков её секущихся волос, чем потерять этого человека так его и не узнав. Да, это несравнимо больнее, но это того стоит. Если что-то и есть на этом свете, за что стоит перенести подобную боль, так это за то, чтобы навсегда запомнить блеск глаз дорогого тебе человека, чем никогда его не узнать.

Пятница, первое мая, день встречи с Роландом и Глорией Олдридж.

Речь шла о том самом Олдридже, общество которого Дариан предпочёл в день рождения Ирмы. Тот самый Роланд, с которым Дариан дружил со студенческих лет. Да, я не удержалась и при помощи интернета навела справки относительно их дружбы, зато теперь я была на сто процентов уверена в том, что Риордан меня использует. Ему вовсе не обязательна моя компания для встречи с давним знакомым, так зачем он настоял на том, чтобы я “составила ему компанию”?

Меня терзали смутные сомнения. Однако я пыталась не загоняться – по крайней мере не сильно – на счёт того, что не могла исправить. По факту я продала Дариану свою свободу (в том числе и свободу выбора, и принятия собственных решений…), а я была не из тех, кто нарушает обязательства или обещания. Если я дала слово, я его сдержу. Буду держать до тех пор, пока не заставлю человека, держащего моё слово в своём кулаке, выпустить его, или не придумаю, как превратить свои слова в пепел. Во всяком случае я играла честно и Дариану не в чем было меня упрекнуть. Всё это время наша сделка действовала как новые часы, не требующие подкрутки: Дариан получал от меня всё, что хотел. Ну, почти всё.

Джина колдовала над роскошным обедом, и пока она завершала последние приготовления, я вместо неё занималась сервировкой стола и, по мере приготовления блюд, приносила их на стол. Дариан, сидя в гостиной, всё это время вопросительно смотрел на меня из-под газеты – и когда он начал читать прессу, которую выписывала Ирма? – но я, занимаясь в столовой салфетками, столовыми приборами и расстановкой бокалов, упорно делала вид, будто не замечаю его любопытствующего взгляда.