Обреченные обжечься - читать онлайн книгу. Автор: Anne Dar cтр.№ 44

За последние полчаса собрав лишь четыре стороны кубика, я, уже начиная поддаваться лёгкой дрёме, перевела взгляд на длинные белоснежные рукава своей тёпленькой кофточки, но прежде, чем успела убрать с правого рукава привлёкшую моё внимание красную нитку, в дверь нашей палаты раздался стук и в следующую секунду она распахнулась. Это был не ушедший минутой ранее Руперт. На пороге стоял молодой мужчина лет тридцати пяти, в деловом сером костюме и с кейсом в руках. И хотя я его видела впервые, и напускное выражение его лица не могло скрыть его природного добродушия, я мгновенно напряглась, имея привычку не доверять мужчинам в деловых костюмах с идеально ровной осанкой.

Поудобнее сев в вольтеровском кресле, с которого до этого едва не сползла от первой фазы дрёмы, я начала диалог, так как на данный момент именно я из всех находившихся в этой палате была самой “взрослой”, даже не смотря на то, что Хьюи был на пять минут старше меня.

– Вы что-то хотели? – сдвинув брови, обратилась к незнакомцу я, с облегчением отметив, что на журналиста он не смахивает.

– Эдрик Хоггарт, нотариальный адвокат, – подойдя ко мне и протянув мне руку, представился незнакомец. После того, как мы обменялись рукопожатиями, он поспешно пробежался взглядом по остальным присутствующим в палате и вновь обратился ко мне. – Я разыскиваю Хьюи Грэхэма.

– Вот как, – ещё сильнее сдвинув брови, мгновенно приняла оборонительную позицию я, на сей раз поднявшись с кресла и заглянув собеседнику прямо в глаза. – Я его сестра. Зачем Вам Хьюи?

– Дело в том, что Энтони Грэхэм перед своей смертью, составил завещание на имя Вашего брата. Мы можем это обсудить?

Мы с Рупертом стояли напротив автомата горячих напитков, который, пятью минутами ранее проглотив наши монетки, так и не выдал нам наш кофе.

Оказывается, всего за сутки перед тем, как Энтони нашли зарезанным, он составил и заверил завещание на имя Хьюи. Исходя из слов Эдрика Хоггарта, Энтони узнал о пробуждении Хьюи из газет, во всяком случае он вскользь упомянул об этом, когда ставил свою подпись на завещании.

Более того, за неделю до своей гибели Энтони продал свою крошечную квартиру с целью приобрести жилплощадь в Ливерпуле, а за двенадцать часов перед смертью успел продать и свою машину. По-видимому, он собирался скрыться от преследователей в другом конце страны, но подсознательно догадывался, что у него могут возникнуть “трудности”. Поэтому все свои деньги он поместил на хранение под проценты в банк. Значит возиться с жилплощадью, машиной и другими его материальными благами не придётся – всё, что у него было, было им же заблаговременно переведено в цифры и теперь это всё находится в одной-единственной ячейке, в надёжном хранилище, на банковском счете… Создавалось впечатление, будто Энтони до мелочей продумал всё, что касалось его материальных ценностей, совершенно забыв продумать план о сохранности своей жизни.

– Триста девяносто тысяч долларов, – хмуря лоб, повторно проговорил сумму Руперт, стоящий рядом со мной со скрещёнными на груди руками. – Это тебе не семечки… Я был худшего мнения об Энтони.

– Моё мнение о нём не изменилось. Имея подобные деньги, он ни копейки не пожертвовал на операцию Мии. И что с того, что эти деньги он отдал Хьюи? Они никого не спасли – ни Мию, ни его самого.

– Эти деньги со временем могут сильно помочь Хьюи.

– Хьюи не нужны деньги. Ему нужна я… Мы, – поспешно поправив себя, я прикусила губу.

Кому нужны деньги, заработанные грязным способом? Кто сможет их очистить? Энтони знал ответ как минимум на последний вопрос. И на сей раз у меня не было возможности его оспорить.

Руперт, Пени и Жасмин ушли в начале восьмого, спустя четыре часа после ухода нотариуса. Мы же с Хьюи, обычно сразу после ухода посетителей спешащие на первый этаж в каморку с синтезатором, на сей раз не торопились. И хотя инвалидное кресло было заранее приготовлено, мы не горели желанием им воспользоваться.

“И что будешь делать?” – крутился один-единственный вопрос у меня в голове, но прежде чем я его озвучила, Хьюи поднял на меня свой глубокий зеленоглазый взгляд.

– Открою кондитерскую. Держу пари, в нашем городе до сих пор нет нормальной кондитерской.

Он был прав. В нашем городе до сих пор не было нормальной кондитерской.

Прошёл ещё один день. О завещании Энтони уже знала вся наша семья, но отчего-то никто не хотел обсуждать эту, казалось бы, весомую новость. Триста девяносто тысяч долларов, в конце концов. Только Пандора периодически вспоминала об этом, не смотря на то, что никто больше не горел желанием мусолить эту тему. Благо её щебет выпал не на мою долю. Пени же, у которой Пандора явно загостилась, хотя МакГратам от этого было только веселее, не только отличалась сказочным терпением, но в периоды чрезмерной разговорчивости этой женщины с радостью принимала свою проблему со слухом словно дар, а не анафему.

Сегодня в поликлинике проводилась какая-то неведомая нам проверка, поэтому, по просьбе доктора Аддерли, мы с Хьюи были вынуждены воздержаться от игры на синтезаторе. Полдня занимались гимнастикой, ещё полдня провели в компании отца и Айрис. Отец скупо рассказал нам о состоянии Миши, которую он с Пандорой посещал накануне. По его словам можно было понять только то, что Миша “очень старается”, но я-то знала, что она из кожи вон лезет и сейчас ей наверняка хреновее, чем мы можем себе представить. Айрис же, в отличие от немногословного отца, говорила обо всём, кроме своей свадьбы с Дэйлом, которая уже была на носу.

Перед их уходом мы связались с Генри по видеозвонку. Он только что вернулся в отель от Мии, у которой всё было хорошо. Я старалась радоваться этому максимально тише, подавляя внутри себя струящийся тёплый свет, чтобы ненароком не привлечь к нему внимание чьих-нибудь любопытных глаз. Иными словами, я откровенно боялась наслаждаться счастьем.

В половину восьмого, спустя пятнадцать минут после ухода отца и Айрис, Хьюи предложил впервые попробовать выйти на костылях в коридор. Я довольно ухмыльнулась. Его упорство меня вдохновляло, и в такие моменты, моменты его особого рвения, я напрочь забывала прятать исходящее изнутри меня тепло.

Я уже собиралась подняться с кресла, как вдруг дверь в палату начала медленно отворяться. Я не сразу рассмотрела лицо человека, но сразу ощутила, что он либо крадётся, либо сомневается с решением переступить порог. Во-первых, он не постучал, во-вторых, он открывал дверь украдкой, а в-третьих… Увидев лицо гостя, я замерла. Это был не он, это была она. Ниже меня на голову, с тёмно-карамельными волосами до плеч, уложенными в крупные локоны, и незабываемыми ярко-голубыми глазами. Она набрала пару килограмм, но не превысила пропорции веса к своему росту, да и ей это откровенно шло – прежде она была слишком уж тощей. Она стала немногим бледнее, чем была прежде, но одновременно более симпатичной – подростковый возраст с брекетами и отсутствующей грудью, которая, не смотря на все опасения, у нее всё же выросла, остался позади.