Оливер поднял кубок, приветствуя Хейвенлока.
– Вы опоздали, милорд. Эту даму уже пригласили.
Хейвенлок задумчиво посмотрел на Спайда.
– Я вижу.
– Она все равно не в вашем вкусе. – Чокнувшись с Хейвенлоком кубками, Оливер направил – ся в другой конец поляны.
Ларк наблюдала за праздником с почетного места невесты. Ее кресло с балдахином, словно трон, стояло во главе стола. Украшенное головами животных и дубовыми листьями, оно было настолько массивным, что Ларк походила в нем на маленькую девочку, которая играет в принцессу. На ее лице застыло детское удивление. Переполненный нежностью, Оливер опустился перед Ларкна одно колено. Его непринужденная галантность никогда не переставала удивлять ее, и Оливеру это нравилось.
– Тебе нравится? – спросил Оливер, показывая на танцующих. – Посмотри на мою сестру.
Белинда и Брок запускали в воздух шипящие звезды и огромные огненные круги, которые взрывались на лету, разбрасывая вокруг фонтаны искр. Каждый ребенок получил по яйцу фараоновой змеи – черный шарик, который с шипением увеличивался в размерах, принимая форму змейки.
– Чудесно, – воскликнула Ларк, в глазах которой отражались мерцающие огоньки. – Твоя сестра творит чудеса.
– Она действительно многое умеет. Ее форму ла пороха пользуется большим спросом. Правда. она задрала нос и ушла, когда отец попытался запустить в воздух крысу с привязанной к хвосту ракетой.
– Для этого лучше использовать епископа Боннера.
На короткое мгновение серьезное лицо Ларк ввело Оливера в заблуждение. Затем он сообра зил, что она пошутила, и расхохотался.
– Если кому и удастся вытащить тебя из скорлупы, моя дорогая, то только моей семье.
Напоследок Белинда связала вместе несколько ракет. Но что-то не заладилось. И когда она подожгла фитиль, поляна наполнилась едким дымом.
Оливер замахал рукой, пытаясь развеять сернистое облако, и почувствовал знакомое жжение в легких. Его охватила паника. «Не сейчас, – подумал он, стараясь дышать ровно, что иногда помогало. – Только не в присутствии Ларк».
– Должно быть, она неправильно взвесила компоненты, – сказал он, сдерживая одышку, – или плохо перемешала порох.
– Я ничего не вижу! – сказала Ларк, щурясь от едкого дыма. – Никто не пострадал?
Оливер увидел, как Кит побежал на пригорок к Белинде, и, к своему удовольствию, заметил, что Ричард Спайд украдкой поцеловал Наталью.
– Все целы, – сказал Оливер, силой воли пытаясь предотвратить приступ. – Ларк, я хочу, чтобы ты осталась здесь, с моей семьей, пока я отвезу Слайда в Лондон и посажу его на корабль.
– Нет. – Ее поспешный отказ обрадовал и расстроил его одновременно.
– В Линакре тебе будет безопаснее.
– Меня мало беспокоит собственная безопасность.
– Разве тебе не нравится моя семья? Я знаю, что они все немного странные, но у каждого из них доброе сердце.
Своевременный ветерок развеял остатки дыма, и все увидели, что пиротехники кружатся в танце и смеются. Оливер с облегчением вздохнул. Опасность приступа миновала.
– У тебя замечательная, великолепная семья, – с нежностью сказала Ларк.
– Тогда почему ты не хочешь остаться с ними? – спросил Оливер.
– Потому что у меня теперь есть своя семья. Оливер почувствовал в груди странное давление, но оно не имело ничего общего с приступом.
– Боже мой, Ларк, ты дергаешь за мои самые чувствительные струнки.
– Никто раньше не говорил мне таких слов.
– Может быть, никто раньше не заботился о тебе так, как я.
Возможно. Но сегодня днем ты просил меня плыть с тобой в Амстердам. А теперь ты хочешь, чтобы я осталась с твоими родителями. Может, завтра тебе захочется отправить меня в Смирну?
– Я передумал. До сих пор нам везло. Мы удачно прятали Спайда. Но если удача отвернется от нас, игра проиграна.
– Игра, – резко перебила его Ларк, – в этом весь ты.
– Ларк, я...
– Я борюсь за справедливость не ради развлечений.
Оливер начал терять терпение.
– Это, мадам, ясно каждому. Тем не менее я решил, что для тебя безопаснее остаться в Линакре. – А я решила ехать с тобой и Слайдом в Лондон.
В Лондоне Ларк, Оливер и Спайд остановились в большом элегантном Уимберли-хауз, который располагался на берегу Темзы. К огромномуогорчению Ричарда Спайда, корабль русской компании задерживался. Ричард хандрил, как влюбленный мальчишка, писал письма Наталье в Уилтшир и, казалось, совершенно не замечал размолвки между Ларк и Оливером.
В присутствии Ларк Оливер был все так же внимателен и нежен.
Но он не всегда был с ней. У него стало привычкой каждый день подолгу исчезать из дома.
Однажды вечером Ларк, как обычно, сидела в комнате на первом этаже и читала. Услышав шаги Оливера, она оторвалась от книги и подняла голову.
– Вот ты где, любовь моя, – сказал он, войдя размашистой походкой в комнату. Остановившись возле Ларк, он наклонился и взял ладонями ее лицо. – Видит бог, ты великолепна.
Ларк не мола сдержать улыбки.
– Где ты был?
– Там-сям. – Он подошел к стоявшему у окна столику и налил себе в бокал вина. – Я был на пристани и смотрел, не плывет ли корабль.
– Увидел?
– Нет. А что ты делала?
– Читала Эразма Роттердамского. – Кивком головы она указала на книгу, лежащую у нее на коленях. – Афоризмы. Неудивительно, что церковь запретила его книги. Завтра думаю для разнообразия почитать какие-нибудь стихи.
Оливер рассмеялся.
– Почитай те, что привез мой брат Саймон из Венеции. С картинками.
– Которые собирались запретить по совсем другой причине? – спросила Ларк, краснея. Оливер старался изгнать из ее головы те идеи, которые вбил в нее Спенсер: что женщины по природе неумны и это им простительно; что у них нет своего суждения и лучшее времяпрепровождение для них – это вышивание или чтение Библии.
Оливер научил Ларк играть в шахматы и нарды. Он давал ей книги Хейвуда и Кальвина. Он был в восторге, когда она прочитала последнюю обличительную речь Джона Нокса против женщин и пришла в такую ярость, что написала вызывающее письмо несносному шотландцу. Иногда по вечерам Оливер сам читал ей старые проникновенные сонеты Петрарки.
Ларк машинально взяла из стоявшей рядом корзины шитье – крошечную льняную сорочку. Сорочку для ребенка.
– Зачем ты возишься с этой ерундой? – буркнул Оливер, вырвал сорочку у нее из рук и смял в кулаке. – Сколько раз я должен тебе говорить, Ларк, что я не хочу, чтобы ты тратила время на пустые занятия.