Общая психопатология - читать онлайн книгу. Автор: Карл Теодор Ясперс cтр.№ 95

1. У больных с афазией центральное расстройство – это расстройство речи. В описанном случае душевной слепоты речь оказывается последним действенным средством осуществления способностей.

2. Возможны дефекты, затрагивающие тот витальный уровень, на котором инстинктивная регуляция голода, жажды, насыщения и всех иных соматических ритмов находится в неразрывной связи с процессами, протекающими в нашем сознании. В. Шайд (W. Scheid) замечает в связи с описанным им случаем синдрома Корсакова: «Витальная регуляция этого рода, очевидно, играет важную роль в том, что касается ориентации человека во времени, поскольку она членит день» ^[126].

3. Еще одну группу составляют расстройства, касающиеся способности человека к волевому импульсу (см. ниже, главку «г» раздела 4 главы 9) ^[127].

4. Персеверация ^[128], наблюдаемая при органических поражениях, афазиях, слабоумии, вероятно, указывает еще на одну фундаментальную функцию. Данное явление заключается в том, что констелляции идей как бы «въедаются» в сознание, сохраняясь нетронутыми аномально долго. Особенно хорошо это бывает видно в случаях неадекватных реакций на поставленные задачи. Например, когда в сознание больного «въелось» какое-либо слово, он постоянно отвечает этим словом на любые вопросы; или, скажем, слово «лебедь» может быть правильным ответом на вопрос, заданный по поводу соответствующего изображения, но оно же произносится в ответ на все остальные вопросы; или больной только в первый раз называет время верно, тогда как все последующие разы ошибается, теряясь в не относящихся к делу деталях (притом что его способность узнавать время сохраняется). «Лейтмотивы» подобного рода подолгу доминируют во всех реакциях больного. Во многих случаях персеверация выступает как вторичное явление, замещающее в условиях дефектной психической жизни нормальное осуществление способностей. Хайльброннер (Heilbronner) показал, что персеверация возрастает по мере усложнения тех заданий, которые ставятся перед больным. В других случаях мы можем понять персеверацию в терминах преобладающих интересов, эмоциональных комплексов и т. д. Впрочем, известно множество таких случаев, когда персеверация, судя по всему, представляет собой самостоятельное явление: определенное содержание прямо-таки преследует человека и овладевает им до такой степени, что наводит на мысль о спонтанном возбуждении (например, в состоянии усталости).

5. Разрушительное поражение способности к мышлению, с которым мы сталкиваемся в случаях хореи Хантингтона ^[129], указывает еще на одну фундаментальную функцию. Двигательный аппарат у больных хореей может сам по себе функционировать вполне нормально; но при этом они не способны придерживаться собственных осознанных или неосознанных намерений и последовательно продвигаться к цели. Их движения лишены целеустремленности, возникают спонтанно, без видимой мотивировки; точно так же и их мысли постоянно отклоняются от курса, прерываются посторонними мыслями, путаются. «Это просто-напросто улетучилось!»; «Я думаю о чем-то совершенно другом, что не имеет со всем этим ничего общего»; «Я знал, что это было что-то иное, но я его упустил»; «Мой язык так часто меня подводит… Я говорю так много чепухи, не так ли? Кажется, я говорю вещи, совершенно не относящиеся к делу»; «Я опять выпрыгнул». Короче говоря, любые проявления, требующие контролируемого двигательного поведения, – например соматические движения, речь, мышление и т. п., – нарушаются вследствие вмешательства непроизвольных импульсов, вступающих с ними в отношения интерференции. Импульсы никогда не достигают цели, они постоянно прерываются и возобновляются, а многие обрываются в самом начале. При этом больные хореей поначалу не выказывают никакого снижения уровня умственных способностей, никаких расстройств мышления; слабоумие наступает лишь на заключительной стадии процесса. Утрачивается способность к управлению: больные не находят того, что ищут, они не могут фиксироваться на том, о чем думают и чего хотят.

6. Цукер ^[130] применил метод функционального анализа к больным шизофренией: он предлагал тесты на осуществление способностей и связывал их с описаниями, сделанными самими больными. Таким образом он исследовал формы, которые принимали их представления (он предлагал им представить себе отдельные предметы или целые истории; он сопоставлял два различных переживания – спонтанную галлюцинацию и представление со сходным содержанием; он наблюдал связи между, с одной стороны, галлюцинациями и, с другой стороны, произвольным восстановлением их содержания в воображении и т. д.). Он обнаружил, что вызываемые в воображении представления бедны, продуцируются с трудом, возникают медленно, не всегда ясны, недолговечны. По его мнению, здесь можно усмотреть различные степени развития функционального расстройства, ведущего, с одной стороны, к переживанию «изъятия мыслей» и далее, к обрыву мыслей и, с другой стороны, к говорению невпопад и инкогерентности (бессвязности).