Общая психопатология - читать онлайн книгу. Автор: Карл Теодор Ясперс cтр.№ 323

Б. Процесс. То новое, что вырастает из изменения, наступившего в психической жизни, и контрастирует со всем предыдущим течением жизни, может представлять собой фазу. Но если изменение психической жизни носит устойчивый характер, мы говорим о процессе. Существует эвристический (но все еще, строго говоря, не доказанный) принцип, согласно которому преходящие фазы должны принципиально отличаться от процессов, ведущих к устойчивому изменению психической жизни. В пользу такого принципиального различия свидетельствует то обстоятельство, что во многих случаях психические изменения с шизофреническими признаками характеризуются устойчивостью. Возможно, сказанное должно быть отнесено ко всем, без исключения, случаям шизофренических изменений. Среди процессов следует различать, с одной стороны, отдельные «сдвиги» (Verschiebung), трансформации, «помешательства» (Verrückung), приводящие к возникновению новых состояний, и, с другой стороны, неуклонную прогредиентность. Впрочем, последняя в определенный момент прекращается и переходит в конечное состояние (Endzustand).

В настоящее время мы придерживаемся схемы, согласно которой процесс отличается от излечимой фазы. Термином шубы мы обозначаем те острые события, которые приводят к устойчивым изменениям и сопровождаются бурно протекающими явлениями, а также все позднейшие события, приводящие к дальнейшему усилению изменений. В промежутке между отдельными шубами, когда устойчивое изменение выступает в качестве, так сказать, новой конституции и новой предрасположенности, фазы и реакции имеют место совершенно так же, как и у нормальных индивидов; эти фазы и реакции в принципе должны отличаться от шубов – хотя далеко не во всех случаях подобная дифференциация оказывается возможна на практике.

Понятием «процессы» охватывается весьма обширная группа психических болезней, включающая многообразные, существенно отличающиеся друг от друга формы. Процессы, обусловленные органическими мозговыми заболеваниями, протекают более или менее единообразно. к ним принадлежат известные мозговые процессы и ряд заболеваний, которые мы все еще не в состоянии выделить из группы dementia praecox. Течение этих процессов всецело определяется событиями, происходящими в мозге. Психическое содержание характеризуется пестротой и многообразием, но имеет один общий признак, а именно – грубое разрушение психической жизни. При таких процессах возможны ремиссии, остановки, в некоторых случаях – выздоровление.

Кроме того, существует множество совершенно иных процессов. Они образуют группу, объединяемую признаком, наличие которого позволяет отличить их от всех мозговых процессов: изменение психической жизни при них не сопровождается разрушениями на соматическом уровне и обычно включает психологически понятные взаимосвязи. о причинах таких процессов ничего не известно. В случаях органических процессов мы обнаруживаем беспорядочную смесь психических явлений, которую невозможно понять психологически; здесь же число обнаруживаемых понятных связей возрастает по мере того, как мы углубляемся в анализ конкретного случая. Если органические процессы, с точки зрения своего психологического наполнения, протекают случайно и непредсказуемо, то здесь мы имеем возможность выявить психологически типичные, закономерные, последовательно связанные события. От легкого процессуального расстройства остается впечатление, будто однажды, в определенный момент жизни человека, в развитии случилось внезапное отклонение, на фоне которого жизнь продолжила идти своим нормальным, прямым путем, – тогда как при органических процессах события протекают неупорядоченно, и никакое психологически закономерное развитие в них не просматривается. Не притязая на теоретические обобщения и имея целью лишь обозначить фактическую сторону явления с учетом того, что любые подходы к нему возможны только с позиций психологии, мы, в качестве оппозиции органическим процессам, вводим термин «психические процессы» ^[584] и используем его как граничное, а не видовое понятие. Вместо «психических процессов» мы могли бы говорить о «целостных биологических событиях», – но только при условии, что под словом «биологические» мы не станем подразумевать ничего конкретного, доступного нашему познанию. Так или иначе, слова в данном случае служат только внешнему оформлению загадки, но отнюдь не ее объяснению.

Случаи «психических процессов», в противоположность всем прочим клиническим картинам, не могут быть описаны в каких бы то ни было общих терминах. Мы можем только объединять сходные случаи в группы и конструировать типы. В большинстве случаев мы обнаруживаем заметные изменения личности и изменения психической жизни; в очень многих – но не во всех – случаях эти изменения соответствуют шизофреническому типу, описанному Блейлером. Впрочем, иногда, общаясь с больным, мы не находим в нем – даже несмотря на тщательнейшие исследования – ничего экстраординарного. Но исходя из того обстоятельства, что индивид упорно цепляется за бредовое содержание и не пытается подвергнуть его критической оценке, имея в виду, что бред играет в его жизни в высшей степени существенную роль, а также основываясь на модусе поведения больного по отношению к предшествовавшей острой фазе, мы должны сделать вывод о том, что в личности и психической жизни больного произошло какое-то изменение общего характера (как, например, в упомянутых выше случаях бреда ревности).

Органические мозговые процессы, во-первых, не обязательно неизлечимы и, во-вторых, не выказывают сколько-нибудь принципиальных отличий от болезней, поддающихся излечению; что касается «психических процессов», то в применении к ним мы имеем все основания постулировать устойчивый и необратимый характер изменений. Возможно, устойчивость изменений неизбежна и укоренена в самой природе процесса – аналогично необратимости развития жизни, не позволяющей старому человеку снова сделаться молодым. То, что раз возникло в нормальном развитии жизни или в ходе аномального разрастания и отклонения, не может быть повернуто вспять. Но здесь мы теряемся в таких областях психиатрии, которые все еще практически не затронуты научной мыслью.

Нет такого человека, который не имел бы за своей спиной прошлого. Всякая соматическая болезнь оставляет следы. Все, что происходило с психической субстанцией, – то есть все то, что стало достоянием сознания, было осуществлено благодаря действиям индивида или служило объектом его мышления, – обогащает резервуар памяти и становится источником для будущего. В каждый данный момент времени мы представляем собой итог прожитой нами истории. В жизни человека не существует такого момента, когда он не имел бы хотя бы какой-нибудь предыстории. Человек никогда не есть абсолютное начало – ни объективно, биологически, то есть с точки зрения наследственных связей, ни субъективно, с точки зрения собственного сознания. Начиная с первого же сознательно осуществленного действия он становится, так сказать, обладателем определенного прошлого. То, что было в его прошлом, действует в нем как на соматическом уровне, так и благодаря памяти; прошлое – в том числе и забытое – связывает его и ведет вперед. Пути становления человека определяются его прошлым, а также тем, как он его разрабатывает. Поэтому человек является началом, источником и одновременно итогом своего развития. Ведомый собственным прошлым, он постигает возможности своего будущего. Отдельная жизнь как нечто отстраненно-объективное – это всегда прошлое, которое можно обрисовать. Что касается отдельной жизни как реальности, то это в той же степени и будущее, которому предстоит по-новому осветить, адаптировать и истолковать прошлое.