Общая психопатология - читать онлайн книгу. Автор: Карл Теодор Ясперс cтр.№ 134

Так или иначе, задача постижения аномального личностного мира – в той мере, в какой его, в принципе, можно рассматривать в качестве объекта наблюдения, – представляет исключительный интерес. Повадки больного, его действия, характер его мышления и способы, с помощью которых он познает мир, вступают между собой в значащую связь начиная с того самого момента, когда мы получаем в наше распоряжение всестороннюю и целостную картину трансформированного личностного мира этого больного; при наличии такого общего контекста они становятся понятными, даже если ни о каких формах психологического (генетического) понимания структуры в целом говорить не приходится ^[241].

Необходимо учитывать следующее различение: с одной стороны, все множество отдельных личностных миров беспрерывно меняется и обретает определенное историческое многообразие под воздействием процессов, происходящих в сфере духовной культуры; с другой стороны, существует внеисторическое многообразие психопатологически возможного. Л. Бинсвангер напоминает нам об известном тезисе Гегеля, согласно которому личность тождественна своему миру. Но мир личности мы можем изучать либо как культурно-историческое явление, либо как явление психологического или психопатологического ряда. Если психопатологические картины мира – по своей природе внеисторические – представляют какой-либо интерес в аспекте истории и культуры, они становятся предметом исторического исследования; впрочем, однозначных решений в данной области найти пока не удалось.

«Личностный мир» как эмпирический факт – это явление субъективное и, одновременно, объективное. Общий психический склад субъекта вырастает до масштабов целого мира, который проявляет себя субъективно, в форме эмоционального настроя, чувств, состояний духа, и объективно, в форме мнений, содержательных элементов рассудка, идей и символических образов – подобно тому как из чувств рождаются мысли, которые, разъясняя эти чувства и оказывая на них обратное воздействие, усиливают их и тем самым расширяют масштаб их воздействия.

Когда именно «личностный мир» перестает быть нормальным? Нормальный мир характеризуется объективными человеческими связями, взаимностью, способной объединить всех людей; этот мир приносит удовлетворение, способствует приумножению ценностей и поступательному развитию жизни. Личностный мир мы можем считать выходящим за рамки нормы, если: (1) его генезис укоренен в событиях особого типа, которые могут быть распознаны эмпирически, – например, в шизофреническом процессе (даже если порождения этого мира носят всецело позитивный характер); (2) он разделяет людей, вместо того чтобы объединять их; (3) он постепенно сужается и атрофируется, утрачивая свойственное нормальному личностному миру приумножающее и возвышающее воздействие; (4) он совершенно исчезает вместе с чувством «надежного и безопасного обладания духовными и материальными благами, ощущением твердой почвы, в которой личность укоренена и из которой черпает силы для раскрытия своих возможностей, для развития, способного принести радость и удовлетворение» (Ideler). Человек, в раннем детстве разлученный с собственным миром, становится жертвой разрушительной ностальгии; аналогично трансформация личностного мира на ранней стадии психоза может стать роковой, разрушительной катастрофой.

Мы не можем предугадать, как далеко способно зайти это исследование личностных миров; в наших силах только попытаться его осуществить. Всеобъемлющие и максимально обобщенные формулировки, как бы эффектно они ни звучали, могут рассчитывать лишь на самое ограниченное применение. По существу, нас интересует прежде всего следующее обстоятельство: удастся ли представить эти конкретные, приватные миры настолько ясно и убедительно, чтобы они обрели для нас достаточную меру наглядности? Каков мир больного, увиденный глазами самого же больного? Приведем несколько сообщений.

Психическая жизнь больных шизофренией (и, в частности, их мышление и бред) может анализироваться феноменологически, как особого рода переживание (первичное бредовое переживание) или как расстройство процесса мышления (шизофреническое мышление). В обоих случаях внимание должно быть обращено прежде всего на форму расстройства. Мы с полным основанием можем предполагать, что при таком подходе делается шаг вперед по сравнению со старой классификацией бреда согласно его содержанию; с другой стороны, мы не должны пренебрегать вопросом о возможных составных частях расстройства, анализом специфичной именно для шизофрении природы того, каким образом больной формирует свой мир. Несомненно, существует типичная и общераспространенная связь между содержанием и психозом; в качестве примеров достаточно привести бред катастрофы, космический бред, бред помилования, а также не столь обычные, но все же весьма характерные разновидности: бред преследования, ревности, бракосочетания и т. п. В связи с первичным бредовым переживанием уже выявляется воздействие того изменения, которое произошло в личности: это воздействие состоит в исключительной убежденности, с которой личность относится к соответствующему содержанию. Фон Байер ^[242] с полным основанием утверждает, что шизофренический мир проявляет себя в бреде более осязаемо и живо, с большими подробностями, нежели в каких бы то ни было иных психопатологических феноменах. Он приходит к выводу, что формальные изменения на уровне переживаний и функций сами по себе никогда в полной мере не определяют природу психической жизни при шизофрении. В качестве твердо и непреложно установленного следует принять скорее то обстоятельство, что возникновение шизофрении сопровождается трансформацией содержательного аспекта переживания. Характер расстройства выводится не столько из того, как лишенные смысла формальные структуры заполняются содержательными элементами общечеловеческой природы (это всегда происходит более или менее случайно), сколько из первичных содержательных элементов как таковых.

Шизофренические миры, однако, строятся не по единому образцу. Если бы дело обстояло иначе, больные шизофренией понимали бы друг друга и составили бы свою, особую общность. На деле же ситуация выглядит прямо противоположным образом. Можно сказать, что здоровый поймет шизофреника скорее, нежели другой шизофреник. Впрочем, из этого правила есть чрезвычайно интересные исключения; благодаря им мы косвенно получаем в свое распоряжение объективную картину типичного шизофренического мира. Сообщество шизофреников – это, конечно же, нечто почти невозможное – ведь в каждом отдельном случае оно должно возникать и развиваться искусственно, в отличие от естественно развивающихся сообществ здоровых людей. При острых психозах отсутствие вменяемости вообще исключает какие бы то ни было формы общественной жизни. С другой стороны, при хронических конечных состояниях возможность жизни в обществе сводится на нет или почти на нет из-за присущей личности ригидности и всепоглощающей эгоцентричности бреда. Чтобы шизофреническое сообщество могло исторически возникнуть и развиваться, необходимо совпадение ряда благоприятных условий. Большое значение имело открытие того, что нечто подобное на самом деле возможно. Фон Байер приводит следующий случай: