Сами мы не местные - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Жукова cтр.№ 25

— Хоть бы мужа спросила, не возражает ли, — ворчит Алтонгирел.

— Что-то мне подсказывает, что не возражает.

Я вызваниваю Ориву, чтобы ассистировала и в двух словах рассказываю Унгуцу, что я собираюсь с ним сделать и зачем.

— Хорошо, — покорно соглашается он. — Вот только дочка дочки моей… У неё же теперь крыши над головой нету. Азамат, уж ты придумай что-нибудь…

Мы переглядываемся.

— Тащи её тоже сюда, — говорю. — Потом разберёмся.

Он согласно кивает и растворяется в воздухе.

Мы с Оривой наконец-то покидаем импровизированную операционную, оставив пациента спать, пока обезболивающее работает. Внизу на кухне Азамат разделывает какую-то гигантскую птицу, а Алтонгирел, нависнув над столом, вещает что-то о нравственности и приличиях, как обычно. С другой стороны стола сидит маленькая девочка, такая маленькая, что я вижу только её макушку с хитрой причёской. Я устало падаю в кресло и без особого энтузиазма прислушиваюсь, что там опять не нравится зануде-духовнику.

— Азамат, но ты же не можешь допустить, чтобы в твоём доме жил посторонний мужчина! — возмущается Алтонгирел.

— Не посторонний мужчина, а Старейшина Унгуц. Он был моим наставником, если помнишь, — невозмутимо и, видимо, не в первый раз отвечает Азамат, вытягивая из тушки потроха. — А, Лиза, ну как он там?

— Спит, как младенец. Ему теперь неделю надо полежать, потом можно будет ходить по дому. Через месяц будет, как новенький.

Алтонгирел шёпотом уточняет у Азамата, сколько точно составляет неделя — никак не выучит, семь или восемь дней. Потом смотрит на меня как-то боязливо.

— Так где, по-твоему, Старейшина будет лежать эту неделю?

— А какие есть варианты? — спрашиваю на всякий случай, хотя уже примерно представляю ответ. Вообще, надо бы Азамату помочь, а то этот духовник из него уже все соки выпил, пока мы оперировали. Но меня хватает только на то, чтобы, не вставая, достать из холодильника корзинку подмёрзших фруктов и вгрызться в первое попавшееся эбеновое.

— В Доме Старейшин или на постоялом дворе, — пожимает плечами Алтонгирел, предостерегающе косясь на Азамата.

— Ага, — говорю, — а ухаживать за ним там шакал будет, что ли? Нетушки, пусть тут остаётся.

— Что?! — рявкает Алтоша, да так звонко, что девочка за столом пригибается. — И ты туда же?! Нет, я понимаю, у Азамата на радостях крыша поехала, но ты-то должна соображать! Вот так взять и разрешить кому-то жить в своём доме!

Я озадаченно смотрю на Азамата.

— А в чём проблема?

— Да ни в чём, в общем-то, — улыбается он. — Я так и думал, что ты будешь не против, если Старейшина у нас поживёт, пока ему новый дом не построят.

Меня немедленно переполняет вопросами.

— А кто будет строить? И почему Алтонгирел считает, что я должна быть против? И на каких таких радостях у тебя могла поехать крыша, дорогой? — последний момент меня особенно занимает. Уж не проговорился ли?

— На радостях, что ты наконец согласилась насчёт дома, — подмигивает мне Азамат. — Строить будут все, кто может, потому что помочь Старейшине — благое дело, вроде моцога. А что касается его проживания у нас…

— Это ни в какие рамки не лезет! — встревает Алтоша. — Ты понимаешь, что люди подумают?

— Нет, — честно говорю я. Азамат только отмахивается.

— А то они сейчас обо мне хорошо думают. Ну решат, что Лизе Старейшина приглянулся. Это гораздо лучше, чем если они опять начнут на Тирбиша грешить. Старейшине, по крайней мере, в глаза никто не будет гадостей говорить.

Я давлюсь хурмой.

— Ты что, хочешь сказать, кто-то подозревает, что я изменяю тебе с Тирбишем?

— Ага, примерно полгорода, — снова усмехается Азамат. — Да ты не переживай так, людям ведь только дай повод почесать языки. А ты — такой хороший повод, всем же любопытно, что ты за зверёк такой. Да и трудно поверить, что ты со мной связалась без какой-нибудь корыстной цели. Так что про тебя всё время будут болтать. Ну, может, лет через десять привыкнут. А Тирбишу только на пользу, что его подозревают. Обзываются, конечно, но больше от зависти. Никто ведь не станет тебя порицать за измену.

Ага, то есть, я в очередной раз на полном ходу влетела в непреложную муданжскую истину, что чем человек красивее, тем он может быть безнравственнее. Ладно, хорошо хоть Азамат не расстраивается из-за этого. Хотя надо будет потом наедине с ним ещё раз всё проговорить, чтобы точно никаких обид не было.

— Так что, теперь они будут думать, что я тебе со Старейшиной изменяю?

— Вряд ли у кого-нибудь хватит смелости это так сформулировать, — протягивает Азамат, сдерживая смех, — но что-то в этом духе, да.

Меня слегка размазывает такими новостями, я сижу над корзинкой, бессмысленно перебирая фрукты.

— Интересно, — говорит вдруг Орива. — А как целитель с этим справляется? У него ведь всё время больные дома живут.

— Целитель — одинокий старик, — скрежещущим голосом поясняет Алтонгирел. — А Лиза — молодка. А ты вообще девка, а туда же. Ваше женское дело — шить, детей рожать, да в обществе мужа украшать. А вы тут устраиваете бунт в муравейнике…

Твердолобая жизненная позиция Алтонгирела способна вывести меня из любого ступора и шока.

— А вот это уже дискриминация! — радостно объявляю я, подхватываясь с кресла. — А я всё ещё гражданка Земли, так что смотри у меня, ещё под суд попадёшь с такими разговорчиками. Азамат, ножик мне подкинь, пожалуйста.

Алтоша отшатывается, а когда понимает, что нож мне был нужен сливы резать, заливается краской. Орива хохочет. Из-под стола слышится робкое хихиканье старейшинской внучки, про которую все благополучно забыли.

— А её ты тоже здесь оставишь? — тычет пальцем духовник, являя собой образ праведного гнева.

— А что, думаешь, кто-то заподозрит Азамата в таком извращении?

Тут уже краснеют все, кроме меня и девочки, которая вряд ли что-то поняла.

— Ну и здорова же ты охальничать, — вздыхает Алтонгирел. Ну, я думаю, что он сказал примерно это. Азамат только качает головой, а когда я подхожу помочь по хозяйству, тихо говорит:

— Так шутить женщина может только среди других женщин, а мужчина среди других мужчин. Я понимаю, что тебе трудно привыкнуть, но это важное правило вежливости.

— Ну конечно, — кривлюсь я. — Ребёнка на улицу выставить можно, а по делу высказаться при мужиках нельзя. Можно подумать, если я в клубе что-то такое ляпну, они оценят.

Алтонгирел внезапно хватается за голову.

— Ой, Лиза, а что скажут твои соседки! Это ж бабы, они язык за зубами держать не будут! Тем более, ты там вроде как своя… Вот позорище, они ведь и про Старейшину не постесняются небылиц наплести…