Пение пчел - читать онлайн книгу. Автор: София Сеговия cтр.№ 53

Дни мелькали быстро, как трепет ресниц: дочери выросли и зажили своей собственной жизнью. Да и в Линаресе все изменилось. Ничто не препятствовало свадьбе Кармен, а чуть позже и Консуэло, которая вышла замуж за Мигеля Домингеса, младшего брата Антонио. Жаль, что мать обоих женихов скончалась, так и не увидев сыновей женатыми, но ничего не поделаешь. Из-за кончины свекрови обе церемонии были сдержанны и строги, их отличали достоинство и изысканная простота. Беатрис была убеждена, что гости вернулись в Монтеррей с наилучшими впечатлениями от Линареса, тем более что обе свадьбы были организованы в период местных праздников: свадьба Кармен пришлась аккурат на августовскую ярмарку в Вильясеке, а свадьба Консуэло полутора годами позже – на Пасхальную неделю: ее сыграли после бала на Великую субботу.

Далеко в прошлом остались те времена, когда Беатрис казалось, что праздники уже не вернутся в Линарес, и она сочла своим долгом вернуть их, чтобы девочки застали традиции, обогащавшие жизнь многих поколений. Традиционные празднества вернулись в Линарес, но дочери к этому времени жили в Монтеррее. Иногда они приезжали погостить и поучаствовать в торжествах, когда-нибудь они привезут и детей, но праздники оставались им чуждыми: их девичество протекало без них. Для дочерей они были не более чем данью традиции, частью воспоминаний о родном городе и маме, которая вкладывала столько сил, чтобы любое торжество проходило по всем правилам. Дочерям казался провинциальным вздором обязательный траур с отменой мероприятий, который жители Линареса соблюдали в Великий пост, с нетерпением ожидая бала Великой субботы, когда высшее общество облачалось в одежды весенних расцветок и бальные туфельки.

Беатрис частенько охватывала тоска по девочкам, которыми они были когда-то и могли бы стать в будущем, если бы история повернулась иначе, однако Кармен и Консуэло были счастливы в Монтеррее с мужьями и детьми, которые уже родились или вскоре родятся: Кармен только что объявила, что ждет второго, а Консуэло была на четвертом месяце беременности первенцем.

Оставалось тайной, какая мать выйдет из Консуэло. Беатрис ни разу не замечала в дочери проявления материнского инстинкта или хотя бы нежности, которую всякая женщина испытывает к ребенку, пусть и к чужому. Даже ожидая ребенка и все время находясь вблизи маленького племянника, ее волновало исключительно то же, что раньше: подружки, книжки, ну и, разумеется, муж. Беатрис надеялась, что, когда Консуэло разрешится от бремени, все пойдет по-другому. Зато из Кармен получилась на удивление терпеливая мать: первый ребенок, мальчик, вокруг которого полностью сосредоточилась вся ее жизнь, в свои шесть месяцев был очень беспокойным и страдал коликами, отчего почти не спал.

Приезжая к ней погостить, Беатрис становилась свидетелем свистопляски, которую малыш устраивал нянькам, и втайне радовалась, что для нее это время осталось в прошлом. Она с досадой признавала, что ей не хватает энергии бегать за внуком, о чем она мечтала поначалу. В последнее же время она чувствовала себя настолько усталой, что, оказавшись в Монтеррее, просила, чтобы ей оставляли малыша только после ужина, выкупанного и усталого от дневной беготни. Тогда у них хватало взаимного терпения посидеть обнявшись в креслекачалке, пока оба не уснут от утомления.

Ее жизнь проходила в Линаресе рядом с Франсиско. С некоторых пор тот был настолько захвачен новой апельсиновой плантацией, не говоря уже о ранчо, что невозможно было вытащить его в Монтеррей, как прежде. Даже ради внуков он не желал ездить к дочерям слишком часто. «Это внуки должны приезжать в Линарес, чтобы навестить бабушку и дедушку», – отшучивался он. Странно, будучи в Линаресе, она скучала по дочкам и волновалась за внуков. Стоило же переместиться в Монтеррей, она принималась так же, если не больше, скучать по близким, оставшимся в Линаресе. Ей казалось, что она живет какой-то половинчатой жизнью: как ни старайся, всегда чего-то не хватает. Беатрис чувствовала себя скверно всякий раз, прощаясь с дочерьми, но еще хуже ей становилось, когда она уезжала от Франсиско.

Соглашаясь отправиться вместе с Беатрис в Монтеррей или же неохотно прощаясь с ней на вокзале, ее мать, донья Синфороса, повторяла одно и то же: «Дочка, твое место рядом с мужем». Как бы ни злилась Беатрис, слыша эти слова, приходилось признать, что так оно и есть: после трех месяцев изгнаний во времена испанки она поняла, что от жизни всего можно ждать. Садясь в поезд, который увозил ее прочь от Линареса и Франсиско, она испытывала горькое чувство, что в ее отсутствие обстоятельства изменятся и она останется снаружи, как чужак в собственном доме или побирушка, которая заглядывает в дом сквозь щелку в запертых ставнях. Она боялась, что вдали друг от друга оба изменятся, причем по-разному, и больше уже никогда не встретятся. Что в один прекрасный день посмотрят друг на друга и не узнают ни голоса, ни взгляда, ни мыслей, ни телесного тепла в постели.

Вот почему Беатрис не любила ездить в Монтеррей, а бывала там все реже и реже. Она знала, что ничем не поможет мужу в работе, которая в последнее время захватила его целиком. Она полагала, единственное, что она может для него сделать, – ждать дома и встречать по вечерам, вместе ужинать, ложиться в постель, прижавшись как можно крепче, чтобы он чувствовал ее тепло и вместе с ним забыл о дневных хлопотах и беспокойствах, которых на самом деле было куда больше, чем он ей рассказывал.

Перемены, которые за последнее время претерпела их жизнь, давались Франсиско непросто, хотя все они случились по его воле. Все началось в день помолвки Кармен и Антонио, когда Симонопио явился на празднество со своим загадочным подношением, а Беатрис осталась с гостями, ожидая, что Франсиско вскоре закончит свои дела и вернется к праздничному столу. Проходили минуты, но ни он, ни Симонопио не появлялись, так что Беатрис начала беспокоиться. А главное, ей было нечем оправдать странное и отчасти скандальное поведение супруга.

Проследовав в дом, она обнаружила Франсиско в кабинете: он писал деловые письма, которые Мартину предстояло отнести на почту, чтобы отправить телеграммой.

– Что ты делаешь, Франсиско? У нас же гости!

– Я знаю. Но они подождут, а я тороплюсь.

– И куда же ты торопишься?

– Одержать верх над реформой.

Ответ озадачил Беатрис еще больше: как могут обычные цветки так захватить ее мужа, да еще обхитрить федеральный закон? В тот момент у нее не было возможности вытянуть из него больше информации, потому что Франсиско вернулся к своим письмам и больше не обращал на нее внимания. Она ушла прочь, задыхаясь от гнева и недоумения.

Разумеется, выйдя к гостям, она пуще прежнего принялась извиняться.

– Франсиско просит прощения. Ему сообщили о несчастном случае на одном из его ранчо, но праздник продолжается.

После заочного прощания с хозяином вечеринка пошла своим ходом. Больше всего покидать гостеприимный дом не хотелось новому отцу Педро, который то и дело интересовался у Беатрис, когда же наконец вернется ее супруг.

– Не знаю, святой отец. Этого человека лучше лишний раз не трогать, – ответила она, внезапно дав волю досаде.