Стратегия Второй мировой. Восточный фронт - читать онлайн книгу. Автор: Александр Торопцев cтр.№ 28

Война ворвалась в ее село, враг прошел по родной ее земле, и ни села не осталось, ни родных, ни друзей. Сгорело село дотла, а у Любы Ольховской родилось в душе неистовое желание мстить фашистам. Ее, уже опытную летчицу, назначили в Энгельсе командиром эскадрильи. Никто из подчиненных, никто из командиров не знал о том, что творится в душе высокой темноволосой девушки. Она поражала всех энергией, работоспособностью, чуткостью, веселым нравом. Казалось, нипочем ей крутые морозы первой военной зимы и все тяготы, неурядицы, беды военного лихолетья.

Бедами не удивишь. Беды отбросить нужно и летать, летать, учиться бить нацистов. И она училась, и учила боевых подруг и тайком ото всех посылала рапорты вышестоящему начальству с просьбой перевести ее в истребители. Люба хотела бить немцев в небе, гнать их из неба родного, гнать. Руководство понимало летчицу, но она нужнее была здесь, в полку «У-2». И Люба смирилась, подчинилась необходимости, военной дисциплине.

Однажды на учебный аэродром сорвался с неба ураган. Девушек подняли по тревоге, и Люба Ольховская повела подруг по черному воющему полю к самолетам, чтобы закрепить их надежнее. Шли плотной кучкой в непроглядной мгле, сверяли курс по компасу. Степной ветер пытался разъединить девчат, но натыкался на бодрый голос Любы: «Вперед, девчонки! Осталось немного. Держитесь вместе!» А ветер вновь налетал на девчат, кого-то заваливая на взлетно-посадочную полосу, с кого-то срывая валенки. Но звонкий и твердый голос комэска отгонял прочь и страх, и усталость, и драчливые руки ураганного ветра.

Они подошли к самолетам, закрепили их и до вечера, пока буран не устал, дежурили возле машин. А потом вернулись в казарму и уснули, чтобы завтра летать.

Девушки добились своего. В первый боевой полет полетели самые опытные, самые лучшие: командир полка, командиры эскадрилий и другие летчики. Поздно ночью они поднялись на фанерных «У-2» в небо. Оно было удивительно мирным. Где-то слева и справа на земле вспыхивали яркие бутоны, быстро гасли. Тарахтел чуть справа зенитный пулемет. Вернулись на аэродром разочарованные. Спали, ворочаясь, вздыхая.

Утром узнали, что это все дело мужчин: они хотели, чтобы девушки включались в боевую работу постепенно.

Но – война!

На следующую ночь полк вновь взлетел в небо. Задание было несложным. Но Люба Ольховская не вернулась. Через несколько дней в полку узнали, что командир эскадрильи нашла цель, крупный железнодорожный узел, направила туда самолет. Немцы обнаружили самолет в ночном небе, вцепились в него прожекторами, заработали зенитки. Люба летела на цель, к железнодорожному узлу. Она мстила. Она отомстила фашистам за свое село, за друзей своих, родных, за мать и отца.

Раздался страшный грохот. Эшелоны с боеприпасами, горючим, техникой взлетели на воздух.

«Мы не сдались, не испугались, мы будем бить вас, мы победим», – эти слова неслись на немцев вместе с самолетиком «У-2». Эти слова были страшнее взрыва. Немцы их не слышали. Они их чувствовали.

Любовь Ивановна Ольховская (1918–1942)

Позже они узнали, что на «ночных бомбардировщиках», на «небесных тихоходах» летают молоденькие девушки, и еще одна капелька страха появилась в крови немецких захватчиков. Ох, как им не хотелось проигрывать юным женщинам!

ЕВДОКИЯ НОСАЛЬ – ЛЕТЧИК-ГЕРОЙ

Дуся Носаль вместе с мужем, военным летчиком Грыцько, жили летом 1941 года в пограничном белорусском городе, ждали ребенка. В роддом Дуся попала за несколько дней до 22 июня, родила мальчика. В понедельник, 23 июня, она должна была выписаться вместе с сыном из больницы. Дома уже стояла детская кроватка, на столе лежала стопка ситцевых пеленок. Муждва раза в субботу приходил в роддом, и Дуся радовалась и гордилась собой, сыном, мужем, своим счастьем. Она поздно уснула, накормив ребенка грудью, спала спокойно, сны ей снились радостные, и вдруг ворвался в ее сон, в ее жизнь страшный скрежет рухнувшей стены, она потеряла сознание.

Очнулась Дуся в тени дерева во дворе роддома, уже горевшего, обвалившегося. В сознании мелькнула мысль, даже не мысль, а ощущение прижавшегося к груди ее ребенка, ощущение, ради которого живет любая женщина. Дуся рванулась в горевшее здание роддома. Но крепкие руки остановили мать. Она упала на землю, поползла, извиваясь, отталкивая руками, ногами, туловищем, головой крепкие руки. Она хваталась за камни, за пыльную, легкую землю, она не кричала, но хрипела отчаянно, что-то мыча, будто в бреду тяжелобольная. Она не плакала, но слезы лились по щекам ее, слетали на пыль крупными пятнами. Крепкие руки были сильнее. И шум пожара был сильнее голосов новорожденных, и шум войны был сильнее шума пожара.

Разве мог кто-то Дусе Носаль приказать не воевать? Или убедить ее, или уговорить, встав на колени: «Не воюй, Евдокия! Работай в тылу. Ты еще свое нарожаешь». Разве Дуся Носаль могла об этом думать? Она могла думать только о мести.

Евдокия Ивановна Носаль (1918–1943)

Они с мужем попали на Урал. Грыцько служил инструктором в летной школе, готовил летчиков-истребителей, писал рапорты, но на фронт его не пускали. Дуся училась летать, научилась, попала в Энгельс, оттуда с полком «ночных бомбардировщиков» в Донбасс.

Она быстро стала лучшим летчиком в полку. Она летала чуть ли не каждую ночь. Она делала по несколько вылетов за ночь. Она уже не мстила, а просто воевала, била немцев, била. Она мечтала победить, родить, жить.

Лишь самые близкие подруги знали о ее горе. Для остальных она была просто лучшей летчицей полка, своенравной и веселой, дерзкой и остроумной, жизнерадостной и упрямой. Она была «лидером в себе». Не капитаном, не организатором-командиром, а именно «лидером в себе»: я делаю все лучше всех, ты сделала хорошо – я сделаю еще лучше, я сделаю!

Восемь месяцев сплошных ночных боев. Немцы рвались к Волге, теснили советские войска на Северном Кавказе, работы было много. Именно работы: ночной, военной. Мужчины давно уже оценили их труд, а девушкам все было мало, мало. А Дусе Носаль никак не хотелось отдавать кому бы то ни было первенство.

Однажды она вернулась из полета расстроенная и сказала штурману Глаше Кашириной:

– Мышонок меня напугал до смерти! Вылез из отверстия на приборной доске, посмотрел на меня как хозяин. У меня душа в пятки.

– А я думаю, почему ты вся изъерзалась! – удивилась Глаша.

– А вдруг их там тыща! – вздохнула Дуся и перед следующим вылетом закрыла дырочку фотографией мужа.

Долго ее выручала фотография, помогала ей в борьбе с мышами. И в ту ночь муж помог Дусе. Села она за штурвал самолета, полетела со штурманом Глашей Кашириной на задание в район Новороссийска. Возвращались «домой» налегке. Настроение у девушек было бодрое.