Мотив убийцы. О преступниках и жертвах - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Познышев cтр.№ 45

ILL, русский, происходит из мещан г. Елабуги. Ни со стороны отца, ни со стороны матери он не обременен дурной наследственностью. Отец его пил очень мало и очень редко, и то лишь виноградное вино, водки же не пил совершенно. Характеры у родителей были мягкие, к детям они относились очень заботливо. Семья жила дружно и атмосфера внутри нее царила тихая и спокойная. У Ш два брата. И он, и братья обладают некоторыми музыкальными способностями. Он с 12 лет стал сочинять музыкальные композиции и пел сопрано в хоре Стахеева. Благодаря этому он постоянно бывал в церкви и в детстве и юности был набожен, но теперь думает, что религия выдумана для того, чтобы держать в руках темные массы. Однако он верит, что где-то есть какое-то начало всех начал. Самое любимое его занятие: уединяться и предаваться музыкальному творчеству, жить в мире звуков. Другое любимое занятие: путешествовать. Окончив при поддержке Стахеева городскую начальную школу, а затем городское училище, Ш., на средства того же Стахеева, решил отправиться во Владивосток и поступить там в школу штурманов дальнего плавания. Учился он всегда легко и хорошо, что он приписывает хорошей памяти. Эксперименты подтвердили, что у него хорошая память. Из учебных предметов его особенно привлекали математика и география. Будучи учеником школы штурманов, он был два сезона в плавании и посетил разные порты Китая и Японии. В этой последней стране, в поэтической обстановке «чайного домика», который он живо и подробно описывает, он впервые вступил в половые сношения с очаровавшей его гейшей. Ему было в это время 19 лет. Утверждает, что период полового созревания протек для него незаметно и что онанизмом он никогда не занимался.

Пробыв в школе два года, он получил звание зауряд-штурмана, но на этом и кончилась его морская служба. Родители, желая получать от него поддержку, убедили его избрать себе другую службу.

Он избрал педагогическую карьеру, сдал экзамен на народного учителя и три года— 1910–1912— пробыл у себя на родине сельским учителем. В это время он «впервые сблизился с детьми и в совершенстве понял их психологию»; раньше он не обращал на них никакого внимания. Каждое лето он уезжал на отдых куда-нибудь к морю, на черноморское побережье и «здесь, где-нибудь в горах над Сочи, он творил, творил и творил»… Чудные звуки наполняли его душу, и в результате явилось около 100 музыкальных номеров, концертных и симфонических, однако ни один из них напечатан не был. Уединяясь для музыкального творчества, он вместе с тем наслаждался красотами природы, которую любит до безумия; бродил среди лесов, «как любитель и натуралист», с восхищением слушал «пичужек»…

В 1912 году, 22 лет, Ш. женился на богатой девушке старше его несколькими годами, без любви, по настоянию родителей. Супруга его была к нему также равнодушна. Она оказалась очень скупа, дрожала над каждой копейкой и «склонна к эксцессам»: однажды, например, получив за что-то от свекра замечание, перебила в квартире стекла. Когда у мужа открылся туберкулез и он пожелал для поправления здоровья поехать на юг, она ни денег не дала, ни сама с ним не поехала. Осенью того же 1912 года Ш. уехал на юг один и больше к жене не возвращался. На юге он сначала жил частными уроками, потом с год дирижировал одним оркестром, затем перебрался в Елисаветполь и там, с лета 1914-го по весну 1915 года, служил в женской гимназии преподавателем пения. В 1915 году он был взят на военную службу, окончил Тифлисское пехотное училище и был отправлен на германский фронт, сидел в окопах и шесть раз участвовал в боях, причем два раза был легко ранен: один раз – в правую руку, а другой – в шею. В 1916 году заразился триппером, который принял у него хроническую форму. Около этого времени он заболел также возвратным тифом. В 1917 году был демобилизован. До апреля 1918 года перебивался кое-как частными уроками в Рязани, а в этом месяце поступил в «Хлеболес» и был отправлен в Омск для закупки зерна. Летом в Сибири произошел колчаковский переворот, Ш. был мобилизован и служил капельмейстером. В это время он приступил к созданию оперы «Смерть Ивана Грозного», в пяти актах, и над нею работал все время, заканчивая свою работу уже в таганской тюрьме, во время нашей с ним беседы. В 1918 году он женился в Омске второй раз и до последнего времени живет с женой хорошо.

Прослеживая далее историю жизни Ш., мы узнаем, что с падением Колчака он из Омска попал в Ярославль в концентрационный лагерь с группой арестованных белых офицеров. Здесь он устроил хор из заключенных, который с успехом давал концерты, и одновременно преподавал пение и музыку в 1-й ярославской пролетарской школе. Затем, освободившись из лагеря, он поступает заведовать в Самарканде эвакуационным пунктом, пропускавшим тысячи детей, увозимых из голодных местностей. Здесь умерла от дизентерии его дочь, а он и жена вынесли сыпной тиф. Покинув место, совершенно больной, он жил несколько месяцев продажей вещей, а затем перебрался в Омск к родственникам жены и здесь был капельмейстером в театре. Затем, в марте 1923 года, по не совсем ясным причинам он оказывается в Москве, будто бы посланный из Омска для участия в организации «Общества помощи русским композиторам». Вскоре после этого он обратился к поискам места и был назначен в детский дом для преподавания музыки и пения.

Д. – человек недалекий и лживый. Любит прихвастнуть своими влиятельными знакомствами и мнимыми музыкальными успехами. Он добр, хотя и не так, как говорит, добродушен и несколько восторжен. Причиняя детям большое зло, он, в силу крайней поверхностности своего мышления, не понимал всех размеров этого зла. Он сознается лишь кое в чем из того, что ему вменено судом, и находит, что вел себя непедагогично; он признает свое поведение бестактным для педагога, и только. Хотя его нельзя считать малоразвитым для той социальной группы, к которой он принадлежал, однако углубиться в достаточной степени в моральную и социальную стороны своих поступков он не в состоянии; комплексов, из которых могла бы вытекать такая оценка и соответствующие ей импульсы, у него нет. В половом отношении, но только в этом отношении, он человек распущенный, предрасположенный добывать себе половые наслаждения всячески, даже путем насилия. Половая потенция его, по-видимому, ослаблена. Пьет он очень мало и редко. Раньше не судился.

В приведенных выше случаях преступники хотя и не могут считаться вполне нормальными людьми, так как у них есть склонность к описанным ненормальным поступкам, однако лишены признаков какого-либо определенного нервного или психического расстройства. Но, конечно, чаще такие поступки совершаются людьми, нервно-психическая сфера которых более или менее сильно болезненно расстроена. Не имея возможности, по размерам настоящей работы, входить в рассмотрение этих случаев, я пополню серию приведенных выше примеров лишь еще одним небольшим примером.

Павел Л., 30 лет, русский, уроженец Симбирской губернии, сын крестьянина, который сам хозяйства не вел, а плотничал в разных местах, постоянно и сильно пил и часто бил и жену, и детей, которых у него было девять человек, из них пять осталось в живых. Павел – старший из них. Кончив 14 лет школу, он стал работать вместе с отцом и работал до 1913 года и об этом периоде своей жизни сохранил очень мрачное воспоминание: отец постоянно бывал пьян и страшно бил его, требуя выдачи денег, которые он от него, пьяного, припрятывал. С 1913 года, после смерти брата, ведшего хозяйство, отец бросил плотничать, и они поселились в деревне. В 1915 году Павел был мобилизован, поступил в фельдшерскую школу, кончил ее и с тех пор до последнего времени работал в качестве военного фельдшера. После окончания гражданской войны он был назначен фельдшером в высшую военную химическую школу и получил казенную квартиру в виде проходной комнаты, ведшей в помещение гражданки К., служившей в той же школе санитаркой и жившей имеете с малолетней дочерью Нюшей лет семи-восьми. Несмотря на то, что у него по службе было много работы, Д. поступил на рабочий факультет и имел в виду оттуда поступить на медицинский факультет. Учиться он любит и всегда учился хорошо. Собственно, его больше влечет к строительной и сельскохозяйственной технике, но, раз уже судьба поставила его на медицинскую дорогу, он пойдет по ней… Он любит почитать научную книжку, особенно по политическим вопросам. Будучи занят буквально с утра до ночи, он часто чувствовал, что у него в голове как-то все путается и что он повышенно нервен. Особенно трудно было ему в таком состоянии овладеть математикой. В 1923 году он женился; в апреле 1924 года – демобилизовался, но остался на прежнем месте. 20 мая 1924 года он совершил преступление, в котором горячо и искренно раскаивается. В этот день произошло следующее. Около десяти часов вечера К., вернувшись в свою комнату, увидела Д., выходившего от нее, а свою дочь Нюшу в постели раздетой. На расспросы матери Нюша объяснила, что Д. вошел к ней в комнату, лег с нею на кровать и стал вводить свой половой орган в ее промежность, но она оттолкнула его и стала отговаривать; провозившись с ней минут пять и заслышав шаги, он поспешил удалиться. Д. признался во всем и заявил, что, увидев раздетую девочку в кровати, он почувствовал половое возбуждение и желание иметь с ней сношение. Он добавил еще нам, что мать этой девочки постоянно приводила к себе любовников, что девочка была посвящена в тайны половых отношений, и ему казалось, что и ей не чужды половые стремления. Д. – человек нервный, довольно бестолковый, склонный к фразерству и некоторой восторженности. Его мышление носит сильную эмоциональную окраску, но работает медленно, причем у него заметно повышенное преобладание зрительных образов. Лет с 11–12 и до последнего времени он занимался онанизмом; и живя с женщинами, он не оставлял онанизма, в чем откровенно признался и жене. Последняя иногда на его откровенность как-то обижается, но это происходит, по его мнению, от ее малокультурности. Откровенность необходима, а скрытность и ложь – злейшие враги прогресса человечества. К сожалению, полной откровенности от всех можно будет требовать не так скоро, так лет через 50. В своей жизни он часто влюблялся, но, по несчастной случайности, он никогда не находился в связи с женщинами, которые ему нравились: предложить им простое сожительство он не решался, а жениться не позволяли внешние обстоятельства. Те же женщины, с которыми он жил, ему, собственно, не нравились: с одной он прожил месяца два-три, с другой – около года. Между этими двумя связями был промежуток в несколько лет, в течение которых он занимался исключительно онанизмом. Женился он по расчету: не вечно же жить одному, это скучно и тяжело. С женой живет ладно и нередко ревнует ее к прошлому, так как она вдова.