Мотив убийцы. О преступниках и жертвах - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Познышев cтр.№ 12

Восприятия и представления, которые мало затрагивают наши чувства, быстро исчезают из сознания и остаются лишь недолго в наименее, так сказать, освещенных его областях. Чувство выдвигает восприятие или представление в фиксационную точку нашего сознания и удерживает в ней. Оно заставляет нас сосредоточивать внимание на связанных с ним восприятиях и представлениях. Известно, что человек особенно внимателен к тому, что его интересует, а в основе интереса всегда лежит определенное чувство. Так, ревность заставляет подмечать мельчайшие движения и оттенки настроения своего объекта. Влюбленные часто понимают другого без слов и «на лету» ловят желания друг друга. Соперницы быстрым взглядом с замечательной отчетливостью улавливают друг у друга мельчайшие особенности и недостатки нарядов. Чувство обостряет и заставляет сосредоточиваться наше внимание. Оно сильно влияет на течение ассоциаций, притягивает, так сказать, в поле сознания представления, отвечающие ему и способные его поддержать, и затрудняет проникновение в фиксационную точку сознания представлений и чувств, ему враждебных. Когда мы печальны, мы неохотно смотрим на то, что веселит других и веселило нас при другом нашем настроении. При печальном настроении нас часто даже сердит и раздражает то, что вызывает улыбку или смех у других. Радости или веселью трудно пробиться сквозь тоску и печаль. Наоборот, когда мы радостно настроены, мы гоним от себя печальные мысли и им нужно с особой силой навязываться нашему сознанию, чтобы, наконец, омрачить нашу радость и изменить наше настроение. Известно, что человек, охваченный радостным чувством, например, влюбленный, получивший утвердительный ответ, все видит в «розовом свете». Одно чувство, влияя на течение ассоциаций, вызывает другие родственные ему чувства. «Радость вызывает доброжелательное отношение к людям, симпатию к ним, надежду». «Грусть вызывает беспокойство, мизантропию, пессимизм, страх, мрачное настроение духа». «Нежность вызывает сострадание; гнев – жажду мести и т. п.». Конечно, если появляются факты, с большой силой вызывающие иные чувства, наше настроение изменяется, и господство переходит к чувству иного рода, которое, так сказать, переводит нашу психическую жизнь на иные рельсы и изменяет течение ассоциаций. Большое значение при этом имеет, как сказывается данное чувство на нашем самочувствии: если хорошо, мы стремимся его сохранить и продлить или испытать вновь, а если плохо – мы стремимся избавиться от него. У эндогенного преступника, благодаря предрасположению, мысль о преступлении становится центром ассоциаций, в которых одно за другим развертываются разные кажущиеся ему выгодными последствия преступления, с более или менее живыми и яркими антиципациями приятных чувств и ощущений, которые будут ими доставлены. Если на горизонте сознания у него и появляются представления о разных невыгодных и неприятных последствиях преступления, они более или менее быстро меркнут, и мышление отвлекается от них в русло ассоциаций, поддерживающих развитие стремления к преступлению. Человек подумал было о наказании, о разлуке с семьей, о позоре, которым он покроет себя, совершив преступление, и т. д., но все эти мысли или быстро пронеслись в его голове и исчезли, или заставили его заколебаться, отложить окончательное решение вопроса, но затем влечение к близким выгодам и удовольствиям, которые вот сейчас будут доставлены преступлением, благодаря предрасположению с новой силой вспыхнуло у него – часто вместе с легкомысленной надеждой ускользнуть от рук правосудия, – и он решительно вступил на преступный путь. Благодаря предрасположению мысль о преступлении долго удерживается в фиксационной точке сознания, завладевает последним, заполняет его родственными ей ассоциациями и затрудняет появление враждебных ей ассоциаций.

Для того чтобы признать преступника эндогенным, нужно установить:

1) наличность у него таких взглядов, которые предписывают, оправдывают или разрешают совершение данного преступления; или 2) склонности в характере к такому образу действий, с которым данное преступление внутренне связано как средство к известной цели или как родственная форма внешнего выражения; 3) совершение субъектом преступления не вследствие сильного давления исключительно неблагоприятных внешних событий, а в силу главным образом выросшей у него склонности.

Если эндогенный преступник и действует иногда при тяжелых внешних условиях, то все-таки главным образом не вследствие последних. Внешние условия лишь как бы пробуждают дремлющее в нем предрасположение, дают ему почву проявиться. Нередко решение совершить преступление складывается у него даже раньше, чем неблагоприятные внешние условия, так сказать, развернут всю силу своего на него давления. Часто он совершает преступление и при условиях, не представлявших ничего особенного или даже прямо хороших; часто ему достаточно совершенно небольшого внешнего толчка, чтобы соскочить с колеи честной, трудовой жизни и попасть на преступный путь, если только внешние условия не ставят слишком больших затруднений для самого исполнения преступления или не делают последнее слишком рискованным. Таким образом, если выясняется, что человек совершил преступление, находясь в условиях, не представлявших ничего особенного или даже хороших, не будучи приведен к преступлению тяжелым для него, длительным или интенсивным действием внешних факторов, мы вправе признать его эндогенным преступником. Мы вправе отнести к этому разряду всякого преступника, для которого совершенное им преступление служило – главным образом или исключительно – средством получить известную сумму наслаждений от самого процесса его совершения или от его последствий.

Вполне очевидно, что, если желают оказать сдерживающее, предупреждающее повторную преступность влияние на эндогенного преступника, то должны, прежде всего, выяснить и мысленно выделить в нем то, что составляет его предрасположение к преступлению, и действовать именно на это последнее.

Вот несколько примеров эндогенных преступников – участников разных бандитских нападений.

I. Первое из этих преступлений – убийство матери и дочери Ширинкиных 31 августа 1921 года. Участвовали в этом деле, в качестве исполнителей, три шофера – В., С. и Е. – и в качестве подводчицы девица О. Один из убийц – B. – от суда скрылся и не был разыскан. Мне удалось познакомиться с двумя соучастниками: с пособницей О. и с одним из шоферов, с самым молодым из них, 17-летним C. Дело было так. 31 августа, в 8 часов вечера, к молодому человеку – сыну крупного, до революции, домовладельца С. – явился его товарищ по службе в гараже В. и сказал, что в эту ночь можно «на одном деле» заработать огромную сумму денег. С. знал, что В., в качестве подсобного источника для добывания денег, занимается воровством и бандитизмом, но все-таки сразу согласился и пошел с ним, не расспросив даже, в чем именно дело. У ворот дома, где жил С., их ждал шофер Е., 19 лет, который также был приглашен В. к участию в этом деле. В. встретился с ним 29 августа и спросил его – есть ли у него деньги? Получив отрицательный ответ, он добавил: «Хочешь заработать – приходи ко мне 31 августа в таком-то часу». Е. и пришел, а затем они вместе пошли к С. Соединившись у последнего, они все трое отправились к девице О. Это молодая девушка, 18 лет, дочь следователя, окончившая женскую гимназию в 1918 году. Она служила в уголовном розыске, в канцелярии, и одно время занималась в квартхозе того бутырского района, где жила Ширинкина. Отсюда ее знакомство с последней. О. жила здесь с матерью; отец ее умер. Во время преступления мать О. уехала в Харьков, и Елена О. жила одна. К ней вечером 31 августа и пришли три упомянутые шофера. С ними был чемоданчик С. с револьвером и ножом. В. вошел к О. и с ней совещался, затем посидели в общей компании, потом вышли и пошли все вместе к дому Ширинкиной; было уже часов 11 вечера. О. довела их до ворот, потом отошла с ними на угол, простилась и ушла. У Ширинкиной она много раз бывала в гостях, и только в последнее время их отношения стали натянутыми, так как Ширинкина ревновала ее к своему сожителю Обухову, которого будто бы О. желала у нее отбить. О. отрицала всякое свое участие в этом деле, признаваясь лишь в том, что продавала подложные документы на проезд в Ташкент. Был ли у нее какой-либо роман с бандитом Обуховым и играл ли он какую-либо роль в деле, это выяснить не удалось. Но она жаловалась на плохой заработок и говорила, что старалась приработать спекуляцией и продажей подложных документов. Она хотела поприятнее пожить и получить денег для увеличения своего бюджета и материального комфорта.