Двойной заговор. «Неудобные» вопросы о Сталине и Гитлере - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова, Александр Колпакиди cтр.№ 158

“Подсудимые” сидели за перегородкой, М. Н. Тухачевский сидел на стуле впереди. Вопросы задавал только председательствующий. Члены суда молчали. Все обвиняемые категорически отвергали обвинения. И. Э. Якир, патетически обращаясь к членам суда, говорил: “Как вы можете поверить тому, что мы — враги народа?! Ведь мы с вами в жесточайшей классовой борьбе громили контрреволюцию и иностранных интервентов в годы Гражданкой войны!”…

М. Н. Тухачевскому не было задано ни одного вопроса…»

Нет, на самом деле, Хрущеву надо было приказать уничтожить «дело Тухачевского»! Потому что стенограмма суда… ах да, ведь стенограмма врет, гнусный Сталин ее сфальсифицировал, как и все остальное…

Самый подробный документ по этом поводу — «Справка». Итак, какой же компромат на следствие приводится там?

Авторы сразу же начинают путать, в духе Генриха Ягоды. Много говорится о том, что слабо подтверждены показания чекистов Гая и Воловича и комбрига Медведева, на основании которых был арестован Фельдман. О том, что они могли быть «легендированы», мы уже писали. В деле вроде бы нет санкции прокурора на арест, хотя это странно, не в духе времени…

Но все это не отвечает на главный вопрос: виновны они были или не виновны? Ведь обвинение базировалось не на показаниях комбрига Медведева, а на том огромном количестве материала, который они дали друг на друга и на себя самих. Об этом — ни слова, кроме того, что все, мол, получено «незаконными методами» — впрочем, о том, какие «пытки» сумела накопать «Справка», мы уже писали. А ведь они очень старались.

Что еще «не так»?

«Показания о военном заговоре, которые Фельдман стал давать, были крайне противоречивы», — утверждает «Справка». И в чем же их противоречивость? «Так, на допросе 16 мая 1937 года он показал, что в военно-троцкистскую организацию его вовлек в 1934 году Примаков. Через три дня Фельдман, изменив свои показания, утверждал, что военно-троцкистская организация возглавлялась Тухачевским, который и вовлек в нее Фельдмана в начале 1932 г.» Что еще? Все!

Впрочем, первым «дело генералов» начали проверять далеко не при Хрущеве. Первым его стал проверять Берия. По-видимому, это было одно из первых дел, которые подверглись проверке в ходе «первой бериевской реабилитации». Так что «Справка» то и дело ссылается еще на те показания.

Дело Фельдмана вел следователь Ушаков. В октябре 1938 года на допросе он говорил следующее: «На Фельдмана было лишь одно косвенное показание некоего Медведева… В первый день допроса Фельдман… написал заявление об участии своем в военно-троцкистской организации, в которую его завербовал Примаков… Придерживаясь принципа тщательного изучения личного дела и связей арестованных, я достал из штаба дело Фельдмана и начал тщательно изучать его. В результате я пришел к выводу, что Фельдман связан интимной дружбой с Тухачевским, Якиром и рядом др. крупных командиров и имеет семью в Америке, с которой поддерживает связь. Я понял, что Фельдман связан по заговору с Тухачевским…» Затем на оперативном совещании по ходу следствия он рассказал о показаниях Фельдмана и «перешел к своему анализу и начал ориентировать следователей на уклон в допросах с целью сокрытия несомненно существующего в РККА военного заговора… Как только окончилось совещание, я… вызвал Фельдмана. К вечеру 19 мая было написано Фельдманом на мое имя известное показание о военном заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и др., на основании которого состоялось 21 или 22 мая решение ЦК ВКП(б) об аресте Тухачевского…»

Ну и что? Где тут хоть намек, хоть тень намека на то, что дело было сфальсифицировано? Ах да, конечно же, весь день до вечера он избивал несчастного Фельдмана. Откуда это следует? Ну как же?! Ведь об этом все знают!

Именно в этом все знают, в мощнейшем пиаре хрущевских времен, все дело. Потому что даже те материалы следствия, которые волей-неволей просачиваются в печать, предельно конкретны. Вы их читали. А вот что касается доказательств фальсификации процесса, то они основаны как раз на пресловутом «все знают», на который сверху наложены… нет, не доказательства, а иллюстрации. «Так, на допросе 16 мая…» И все густо сдобрено антисталинской риторикой, само собой.

По поводу процесса «Справка» сообщает:

«В суде обстоятельства дела были исследованы крайне поверхностно и неполно. Вопросы, задававшиеся подсудимым, носили тенденциозный, наводящий характер. Суд не только не устранил наличие существенных противоречий в показаниях подсудимых о времени образования заговора, об их вступлении в него, о составе «центра» заговора, о практическом участии в заговорщической деятельности, но даже фактически замаскировал эти противоречия… Суд не истребовал никаких объективных документальных доказательств и свидетельств, необходимых для оценки правильности тех или иных обвинений, не вызвал никаких свидетелей и не привлек к рассмотрению дела авторитетных экспертов…»

Если подсудимые упорно заявляют о том, что они невиновны, суд обязан скрупулезно доказывать, что это не так, с привлечением доказательств и экспертов. Этого требует презумпция невиновности. Но если все признают свою вину, каждая из которых в сумме тянет на три смертных приговора, то обязан ли суд спорить с ними и скрупулезно доказывать, что они не правы и расстрелов на самом деле должно быть только два?

Упаси Бог, мы не против реабилитации, — но пусть она будет хотя бы вполовину столь же убедительна, как сам процесс! Остальная половина пусть идет за счет презумпции невиновности…

Досье: из политической «демонологии»

Великий провокатор

…Кто послал их на смерть недрожащей рукой…

Из песни

На какой странице ни открой отчеты о «московских» процессах — обязательно наткнешься на имя Троцкого. Тень «демона революции» стоит за всем и за всеми. Кто сказал: «Сталин — это Ленин сегодня»? Троцкий — вот Ленин сегодня, из заграничного далека подготавливающий новую революцию.

…Если бы в Советской России к власти вместо Сталина пришел Троцкий, то 7 ноября отмечалось бы как двойной праздник — годовщина революции и день рождения Самого. Он родился 25 октября (7 ноября) 1879 года. От рождения он носил простую еврейскую фамилию Бронштейн. Отец его был арендатором, небогатым, но достаточно обеспеченным — по крайней мере, настолько, чтобы прокормить четверых детей и дать им образование. Сына он отдал в николаевское реальное училище. Позднее, уже в эмиграции, Троцкий закончил Венский университет.

Еще в училище Лев примкнул к Южнорусскому рабочему союзу, николаевская организация которого фрондировала, но была вполне безобидной — даже в этой организации он находился на правом фланге. Тем не менее, в 1898 году, когда союз был разгромлен, он с другими его членами оказался в тюрьме. Именно оттуда Троцкий вынес свой псевдоним — эту фамилию носил самый представительный и властный надзиратель. После следствия, продолжавшегося два года, Лев Давидович на четыре года, отправился в Иркутскую губернию, в ссылку.

По пути в Сибирь он женился. Жена, Александра Соколовская, была на 10 лет старше мужа. Впрочем, вместе они были недолго. Вскоре, бросив ее в Сибири с двумя маленькими дочерьми, Лев Давидович бежит за границу, к Ленину. Работая под его руководством, Троцкий отправляется в Париж. Там он встречает Наталью Седову и уводит ее от мужа. С ней ему суждено прожить всю оставшуюся жизнь.