Двойной заговор. «Неудобные» вопросы о Сталине и Гитлере - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова, Александр Колпакиди cтр.№ 153

11 июня. Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР рассмотрело в закрытом судебном заседании в Москве дело по обвинению Тухачевского и других. После чтения обвинительного заключения все подсудимые, отвечая на вопросы председателя суда, заявили, что они признают себя виновными, и в ходе судебного заседания подтвердили те показания, которые дали на следствии.

В 23 часа 35 минут 11 июня 1937 года председательствующим Ульрихом был оглашен приговор. Все восемь подсудимых приговаривались к расстрелу.

В ночь на 12 июня Ульрих подписал предписание коменданту Военной коллегии Верховного суда СССР Игнатьеву — немедленно привести в исполнение приговор о расстреле Тухачевского и других осужденных. Разговоры о том, что судьи сами приводили приговор в исполнение — легенда. Акт о расстреле был подписан присутствовавшими при исполнении приговора Вышинским, Ульрихом, Цесарским, а также Игнатьевым и комендантом НКВД Блохиным.

…Интересно было бы почитать докладные записки всех членов суда. Может быть, когда-нибудь и почитаем. Пока что, и то неполно, цитируются только две. Первая принадлежит Буденному (верному сталинисту), вторая — Белову (впоследствии репрессирован и расстрелян, при не совсем понятных обстоятельствах).

«Тухачевский с самого начала процесса суда при чтении обвинительного заключения и при показании всех других подсудимых качал головой, подчеркивая тем самым, что, дескать, и суд, и следствие, и все, что записано в обвинительном заключении, — все это не совсем правда, не соответствует действительности. Иными словами, становился в позу непонятого и незаслуженно обиженного человека, хотя внешне производил впечатление человека очень растерянного и испуганного. Видимо, он не ожидал столь быстрого разоблачения организации, изъятия ее и такого быстрого следствия и суда…

На заседании суда Якир остановился на сущности заговора, перед которым стояли задачи реставрации капитализма в нашей стране на основе фашистской диктатуры… В последующих выступлениях подсудимых, по сути дела, все они держались в этих же рамках выступления Якира…

…Тухачевский в своем выступлении вначале пытался опровергнуть свои показания, которые он давал на предварительном следствии. Тухачевский начал с того, что Красная Армия до фашистского переворота Гитлера в Германии готовилась против поляков и была способна разгромить польское государство. Однако при приходе Гитлера к власти в Германии, который сблокировался с поляками и развернул из 32 германских дивизий 108 дивизий, Красная Армия, по сравнению с германской и польской армиями, по своей численности была на 60–62 дивизии меньше… Тухачевский как бы пытался популяризировать перед присутствующей аудиторией на суде как бы свои деловые соображения в том отношении, что он все предвидел, пытался доказывать правительству, что создавшееся положение ведет страну к поражению и что его якобы никто не слушал. Но тов. Ульрих, по совету некоторых членов Специального присутствия, оборвал Тухачевского и задал вопрос: как же Тухачевский увязывает эту мотивировку с тем, что он показал на предварительном следствии, а именно, что он был связан с германским генеральным штабом и работал в качестве агента германской разведки еще с 1925 г. Тогда Тухачевский заявил, что его, конечно, могут считать и шпионом, но что он фактически никаких сведений германской разведке не давал…

Уборевич в своем выступлении держался той же схемы выступления, что и Якир…

Корк показал, что ему все же было известно, что руководители военно-фашистской контрреволюционной организации смотрят на связь с Троцким и правыми, как на временное явление…

Эйдеман на суде ничего не мог сказать…

Путна — этот патентованный шпик, убежденный троцкист… показал, что, состоя в этой организации, он всегда держался принципов честно работать на заговорщиков и в то же время сам якобы не верил в правильность своих действий…

Примаков держался на суде с точки зрения мужества, пожалуй, лучше всех… Примаков очень упорно отрицал то обстоятельство, что он руководил террористической группой против тов. Ворошилова в лице Шмидта, Кузьмичева и других…

Фельдман показал то же самое, что и Корк…»

Как резюме, Буденный пишет:

«1. …Для того чтобы скрыть свою шпионскую и контрреволюционную деятельность до 1934 года, подсудимые, разоблаченные в этом Корком, пытались выставить Корка как вруна и путаника.

2. Участие Гамарника в заговоре все подсудимые пытались скрыть… ^[67]

3. …Подсудимые, хотя и заявляли о том, что они пораженческого плана германскому генштабу не успели передать, я же считаю, что план поражения красных армий, может быть, не столь подробный, все же германской разведке был передан».

Точное, сдержанное изложение, написанное языком донесения, без излишней патетики — разве что по поводу Путны немножко не сдержался. Сугубо деловое письмо, рапорт — несмотря на то что Буденный принадлежал к другой группировке в армии, не любил Тухачевского и не мог питать ни малейших симпатий к изменникам, все равно… Он должен был бы испытывать торжество, а между строк прорывается затаенная боль.

Насколько же иное впечатление производит записка Белова, адресованная Ворошилову.

«Буржуазная мораль трактует на все лады — «глаза человека — зеркало его души». На этом процессе за один день, больше чем за всю свою жизнь, я убедился в лживости этой трактовки. Глаза всей этой банды ничего не выражали такого, чтобы по ним можно было судить о бездонной подлости сидящих на скамьях подсудимых. Облик в целом у каждого из них… был неестественный. Печать смерти уже лежала на всех лицах. В основном цвет лиц был так называемый землистый… Тухачевский старался хранить свой «аристократизм» и свое превосходство над другими… пытался он демонстрировать и свой широкий оперативно-тактический кругозор. Он пытался бить на чувства судей некоторыми напоминаниями о прошлой совместной работе и хороших отношениях с большинством из состава суда. Он пытался и процесс завести на путь его роли, как положительной, и свою предательскую роль свести к пустячкам…

Уборевич растерялся больше первых двух. Он выглядел в своем штатском костюмчике, без воротничка и галстука, босяком… (За десять лет до того Белов служил с Уборевичем, был его заместителем и сменил его на посту командующего Северо-Кавказским военным округом. Это информация к размышлению, не более того… — Авт.)

Корк, хотя и был в штатском, но выглядел как всегда по-солдатски…

Фельдман старался бить на полную откровенность. Упрекнул своих собратьев по процессу, что они, как институтки, боятся называть вещи своими именами, занимались шпионажем самым обыкновенным, а здесь хотят превратить это в легальное общение с иностранными офицерами. Эйдеман. Этот тип выглядел более жалко, чем все. Фигура смякла до отказа, он с трудом держался на ногах, он не говорил, а лепетал прерывистым глухим спазматическим голосом.