Простительная ложь. Вестник истины - читать онлайн книгу. Автор: Жаклин Уинспир cтр.№ 131

— На лестницу?

— Вот сюда. — Левитт показал на лестничные пролеты, идущие по обеим сторонам склада, а в середине переходящие в коридор, ведущий в выставочный зал. — Коридор выходит на балкон галереи, там двери с каждой стороны. Он должен был втащить куски картины по ступенькам, отнести по коридору на балкон и оттуда переставить на подмостки. А потом и сам либо сверху перепрыгнуть, либо снизу подняться, но это уже легко. А дверь наружную внизу велел закрыть — чтобы никто не помешал.

— Еще раз: во сколько ушли Кортман и Хейвуд?

— По-моему, около восьми. Кортман торопился на встречу с девушкой, а Хейвуд попросил подкинуть его на мотоцикле.

— И до самого вашего ухода никто больше не заглядывал?

— Почему никто? Мистер Свенсон. Очень он волновался перед открытием, хотя вообще-то умеет ладить с клиентами. К каждому ищет свой подход, как говорится. И мистеру Бассингтон-Хоупу доверял.

— А тайком кто-нибудь мог проникнуть?

— На первом этаже задняя дверь была заперта, а вот на втором открыта — и неудивительно, ведь мистер Бассингтон-Хоуп собирался еще ездить туда-сюда.

— Он загонял фургон во двор?

— Нет, оставил на улице. И главную картину, конечно, так и не привез. Скорее всего малость не рассчитал время, закопался. Хотя и с самого начала собирался ехать попозже, чтобы никто не видел — секретничал.

Мейси задумалась.

— Мистер Левитт, а теперь опишите мне, пожалуйста, утро, когда вы нашли мистера Бассингтон-Хоупа.

— Я пришел задолго до семи, но почти не сомневался, что и он уже здесь, следит, чтобы никто ничего не разглядел до открытия. Фургон стоял на улице, входная дверь была не заперта, — точно здесь. Поставил чайник, — Левитт кивнул на маленькую газовую плитку, — и пошел по коридору внутрь. Постучал в запертую с той стороны дверь, чтобы мистер Бассингтон-Хоуп знал, что я тут. Ответа не дождался и пошел наверх, надеясь, что верхнюю дверь он оставил незапертой. Так и оказалось. Вышел я на балкон… и тут-то его и увидел. Подмостки под ним проломились, и бедный парень упал… — Левитт осекся, словно у него перехватило дыхание, Мейси и Билли молча ждали, когда он возьмет себя в руки и продолжит. — Кинулся я вниз во весь дух, а он уже как лед холодный. И гадать нечего — шея сломана. Я открыл внутреннюю дверь — ключи и впрямь торчали в замке, сбегал в кабинет мистера Свенсона и вызвал полицию. Тогда-то инспектор Стрэттон и пришел.

— А куда делся фургон? — спросила Мейси.

— Хозяин узнал, что случилось, и забрал его у полицейских через пару дней. Там, кроме инструментов, ничего не нашли.

— А ключи? Ведь у мистера Бассингтон-Хоупа должны были быть ключи от его хранилища.

Левитт покачал головой.

— Это вы лучше у мисс Бассингтон-Хоуп спросите. Что до меня, я считаю, ничего у него не было.

— Почему?

— Я же стоял тут с инспектором, когда двое полисменов обшаривали тело. Не было там ключей, я такие вещи всегда слышу, я же смотритель, мисс Доббс. У меня, как у тюремщика, — от того связка, от сего связка. Так что кроме ключей от фургона, которые он на полку еще при мне положил, никаких больше в то утро не нашли. Да и потом тоже.

— А вам это странным не показалось?

Смотритель только вздохнул.

— По правде, мисс Доббс — и больше я этого никому не скажу, — мне все здесь кажется странным, не сходится как-то. С другой стороны, будь вы тут, тоже подумали бы, что он случайно упал.

Билли и Мейси наскоро перекусили. Добрая порция пирога с угрем и картофельного пюре с соусом из петрушки вернула немного краски побледневшим щекам Билли, и, выйдя на улицу, он объявил, что «прилично подзаправился» перед дальнейшей работой.

Вернувшись в контору, Мейси решила разобраться с рутиной: подготовить счета, составить расписание на будущую неделю, разобрать почту. Два письма ее обрадовали — в них предлагалась интересная работа.

Когда до отъезда осталось полчаса, она подошла к столу у окна, но не вытащила из тайника карту, а с карандашом в руке начала раздумывать над тем, что происходит в Дандженессе, делая пометки, когда в голову приходило что-нибудь важное. Ее догадки основывались всего-навсего на фресках Ника — Мейси упорно казалось, что Ник знал о темных делишках, творящихся на побережье. Но насколько он сам был в них вовлечен? Хейвуд и Трейнер явно пытались что-то скрыть, а вот Кортман, всегда болтавшийся чуть поодаль от основной тройки, мог оставаться в неведении.

А Гарри? Мысли Мейси полетели в другую сторону, к музыканту-самоучке, и ответ пришел сам собой: он знал, что происходит. Ей, однако, по-прежнему казалось, что прежде всего Гарри запутался в собственной паутине. Она знала этот тип людей, сталкивалась с ним ранее. Каждый поступок Гарри толкал его все дальше и дальше по скользкой дорожке, и он запросто мог утянуть с собой кого угодно, не важно, кого — друга, брата, сестру. Его влекли взлеты и падения игры, сладкий яд риска, возможность поймать счастливый шанс, а те, кто, в свою очередь, играл на его слабостях, не теряли времени, используя Гарри ради собственного обогащения. Но каким именно образом? Мейси потрясла головой, запустила руки в волосы. Вряд ли они просто охотятся за деньгами семьи. Она отодвинула стул, встала, подошла к окну. Не мог ли Гарри получить от Ника что-то такое, что заинтересовало бы его окружение? И не потому ли погиб Ник?

Мейси повернулась, чтобы собрать вещи и отправиться в путь. В такие минуты, готовясь шагнуть во тьму, она всегда раньше говорила с Морисом, полагаясь на его советы, прежде чем пойти на риск, сыграть с судьбой. Не испытывает ли она ту же зависимость от остроты ощущений, что и Гарри, с одной лишь разницей: ей их дает не игра, а работа? Не желание ли снова и снова ходить по краю испортило отношения с Эндрю Дином? Мейси прижала руку ко рту. Она всегда твердила себе, что работает для того, чтобы помогать людям. Разве не учил ее Морис, что самый главный вопрос, который должен задать себе человек: «Какую службу я могу сослужить?» Однако если бы ее устраивал простой ответ, она осталась бы медсестрой и, возможно, помогала бы детишкам вроде Лиззи Бил. Но Мейси быстро затосковала бы без того волнения, без азарта — ведь это не что иное, как азарт! — с которым собирала улики к очередному делу.

Разве не чувствовала она, как растет внутри нетерпение, когда высматривала в ночном клубе Гарри Бассингтон-Хоупа? А когда незнакомый тип отлепился от барной стойки, чтобы проследить за Свенсоном или Брэдли, кожу стали покалывать мурашки. Последний раз знакомый подъем она чувствовала совсем недавно, в галерее, во время беседы с Артуром Левиттом. А перед вечеринкой, у дома Джорджины, разве не охватило ее неодолимое желание выждать, подсмотреть, открыть правду, которую пытается утаить кто-то другой? Кстати, Джорджина ее поняла бы, она такая же, хотя в ее случае крупинка правды становится основой для статьи. А роман с женатым мужчиной? Тоже игра, да еще какая! Таким же был и Ник — разве не балансировал он без конца на грани всеобщего осуждения, разве не рисковал потерять своих покровителей?