В тени истории. 33 способа остаться в веках, не привлекая лишнего внимания - читать онлайн книгу. Автор: Роман Карасюк, Дмитрий Карасюк cтр.№ 44

От своих взглядов на нейтралитет Америки Линдберг отказался после нападения Японии на Пёрл-Харбор. Он попросился назад в военную авиацию, но ему отказал лично Рузвельт. Тогда в 1944 году пилот купил в военторге лётную форму и принял участие в кампании на Тихом океане как частное лицо. Он совершил около 50 боевых вылетов, причём, если бы он попал в плен, ему бы грозила участь шпиона или партизана. Участие Линдберга в разработке системы автопилота несколько смягчило категоричность командования ВВС США. После войны он как эксперт обследовал авиазаводы побеждённой Германии, позже служил в должности консультанта начальника штаба ВВС, участвовал в разработке Боинга-747. В 1954 году ему было присвоено звание бригадного генерала.

Любовь публики к себе Линдберг так и не вернул. Да, его вторая книга «Дух Сент-Луиса» удостоилась в 1953 году Пулитцеровской премии, но разошлась гораздо меньшим тиражом, чем первая. Неудивительно, что на склоне лет Линдберг ударился в некоторую мизантропию и посвятил себя охране животных и окружающей среды. Бывший легендарный пилот теперь утверждал, что «птицы важнее самолётов» и боролся за безопасность не авиапассажиров, а гренландских китов.

26 августа 1974 года Чарльз Линдберг умер от рака. По предсмертному указанию в могилу его положили в рубахе и брюках из хлопка, без ремня и обуви, чтобы ни одна вещь искусственного происхождения не смогла загрязнить почву гавайского острова Мауи, где покоритель Атлантики обрёл последний покой.

В истории советских органов госбезопасности было несколько сотрудников, перешедших на сторону потенциального противника. О них много говорили на Западе и глухо молчали в СССР. Самым высокопоставленным перебежчиком стал комиссар госбезопасности третьего ранга Генрих Люшков, в 1938 году переметнувшийся к японцам.

Японская разведка готовила покушение на Сталина под руководством перебежчика из НКВД

Будущий видный деятель НКВД родился в 1900 году в Одессе. Его отец, мелкий портной Самуил Люшков, смог заработать на образование своим сыновьям. Однако они двинулись не в коммерцию, как того желал папаша, а в революционную борьбу. Сначала большевиком стал старший брат, а в 1917-м под его влиянием партийной работой занялся и Генрих. Круговерть революции и Гражданской войны помотала Люшкова-младшего по всей Украине. Он был красногвардейцем, мелким сотрудником ЧК, одесским подпольщиком, конармейцем, политработником… Закончил войну комиссаром ударной отдельной бригады 14-й армии с орденом Красного Знамени на груди и в 1920 году осел в Тираспольской ЧК.

В органах госбезопасности Люшков пришёлся ко двору и начал стремительную карьеру. 7 августа 1931 года его перевели в Москву, в центральный аппарат ОГПУ-НКВД, а через несколько месяцев он оказался в Берлине, где выведывал военные секреты авиастроительной фирмы «Юнкерс». Не очень понятно, как он это делал, так как немецкого, впрочем, как и других иностранных языков, Люшков не знал, но по результатам его секретной командировки получился обстоятельный доклад, попавший на стол самому Сталину и, возможно, запомнившийся вождю. Впрочем, дальше вверх по карьерной лестнице Люшков двинулся не в сторону промышленного шпионажа, а в направлении разоблачения внутренних врагов советской власти. В 1933 году Генрих Самойлович в должности заместителя начальника секретно-политического отдела ОГПУ фабриковал дело Российской национальной партии (так называемое Дело славистов) и лично допрашивал арестованных. В декабре 1934 года был откомандирован в Ленинград, где принимал активное участие в расследовании убийства Кирова.

Люшков явно пользовался расположением всесильного наркома внутренних дел Генриха Ягоды. С 1935 года, получив звание комиссара госбезопасности третьего ранга, он лично готовил тексты докладов и записок наркома в ЦК. В центральном аппарате ГПУ Люшкова считали правой рукой Ягоды. Нарком бросал своего протеже на «раскрытия» таких ответственных дел, как «кремлевское» и «троцкистско-зиновьевского центра», поручал ему подготовку открытого московского процесса в августе 1936 года.

В сентябре Ягода был снят с должности наркома внутренних дел, а в январе 1937 года арестован. В центральном аппарате НКВД новый нарком Николай Ежов произвёл грандиозную чистку. Под нож попали все более-менее заметные сотрудники Ягоды. Исключением оказался только Генрих Люшков. Он был знаком с Ежовым ещё по расследованию убийства Кирова, причём тогда они не раз конфликтовали из-за попыток Николая Ивановича контролировать следствие. Однако спустя два года Ежов, вопреки своим правилам, не стал припоминать старые распри. Люшков вдруг оказался у него в фаворе. Вчерашние коллеги Генриха Самойловича давали против него показания, но «стальной нарком» приказывал следователям переписывать протоколы, убирая оттуда все упоминания о своём любимчике. Люшков в это время получил новый ответственный пост – начальника УНКВД по Азово-Черноморскому краю.

На юге Люшков не только руководил набиравшими размах репрессиями, но и занимался укреплением системы охраны мест отдыха руководителей партии и советского государства, в том числе дачи самого Сталина в Мацесте. Со своими обязанностями он справлялся очень хорошо. В начале лета 1937 года его вызвали в Москву, наградили орденом Ленина и перекинули на ещё более важное направление – на Дальний Восток. Перед отъездом Люшков получил личную аудиенцию у самого Сталина. Люшков получил от вождя три секретных задания: следить за маршалом Блюхером, лично арестовать начальника авиации Дальневосточной армии Лапина и предыдущего начальника УНКВД по Дальнему Востоку Балицкого. Последнего Люшков знал ещё с двадцатых годов по совместной работе на Украине, но, как сам он вспоминал впоследствии, «если бы при получении этих заданий я проявил какие-нибудь эмоции или колебания, то не вышел бы из Кремля». Новому начальнику управления НКВД по Дальнему Востоку была высочайше разъяснена вся важность его будущей работы – Япония тогда считалась потенциальным врагом СССР № 1, а вся обширная приграничная территория кишмя кишела затаившимися врагами советской власти. Окрылённый напутствием вождя, Люшков улетел к новому месту службы.

На Дальнем Востоке он развернулся вовсю. Первым делом Люшков арестовал сорок местных руководителей НКВД. Все они как на подбор оказались активными участниками правотроцкистской организации. Внутричекистскими кадровыми вопросами дело не ограничилось. За время руководства Люшковым дальневосточными органами госбезопасности было арестовано двести тысяч человек, семь тысяч из которых расстреляли. Комиссаром госбезопасности третьего ранга Г. С. Люшковым было задумано, организовано и блестяще претворено в жизнь одно из первых в СССР переселений народов – все корейцы, бывшие, к своему несчастью, гражданами Советского Союза, были высланы в Среднюю Азию. По результатам такой бурной деятельности Генрих Самойлович мог рассчитывать на очередной орден, но он каким-то шестым чувством почуял, что дело пахнет керосином – надвигалась новая чистка органов.