Утопия-авеню - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Митчелл cтр.№ 136

– Просто нет сил, когда Джаспер начинает изображать из себя страдающего гения!

«Джаспер никогда не изображает из себя страдающего гения», – думает Эльф и дает себе слово заглянуть к Джасперу после вечеринки.

Камелии в жардиньерках, подстриженные кустики в горшках, космеи в вазонах. Свечи в стеклянных банках мерцают золотисто-зеленым, а в фонариках – золотисто-голубым. В одном конце сада на крыше высится пирамида пентхауса, в другом – широкая каминная труба; по бокам крыши установлено ограждение. В саду собралось человек тридцать: пьют, курят, болтают. Пахнет марихуаной. На лавочке сидит симпатичный гитарист, ловко перебирает струны; у его ног устроились три красотки. «Мама объявила бы его пределом мечтаний», – думает Эльф и вспоминает Луизу. Сердце сжимается.

– Эльф! – К ней подходит Ленни с бокалом мартини. – Я так рад, что вы все пришли. Умоляю, прости, что я раньше не сообразил, кто ты.

Дин ахает от неожиданности:

– Леонард Коэн!

Тот пожимает плечами:

– Притворяться бесполезно.

– Почему ты нас не предупредила? – спрашивает Дин Эльф.

Эльф краснеет:

– Ох, Ленни, прости, мне так стыдно… – и объясняет Дину: – Он ни капельки не похож на фотографию с конверта.

– Я собирался именно этим объяснить, почему я тебя тоже не узнал, – говорит Ленни. – Грифф, Дин, я слышал ваш альбом. Мой друг на Гидре постоянно его крутит.

– Боже мой, а я столько раз исполняла «Сюзанну», – вздыхает Эльф. – Я тебе должна авторские…

– За бокал бурбона со льдом и аккорды «Моны Лизы» я, так и быть, не стану напускать на тебя своих адвокатов. Кстати, вот и организатор вечеринки, Дженис. Вы знакомы?

Женщина оборачивается. Лоскутный наряд попрошайки, голова обмотана розовым боа, браслетов и бус столько, что хватило бы на целый ларек. Одна из самых знаменитых американских исполнительниц.

На этот раз ахает Грифф:

– Дженис Джоплин!

– «Утопия-авеню»! – Дженис награждает их ослепительной улыбкой.

– Дженис, ты такая классная! – восхищенно говорит Грифф и поворачивается к Эльф. – И ты не знала, что это она устраивает вечеринку?

– Мне послышалось «Дженет», а не «Дженис», – оправдывается Эльф.

Дженис Джоплин затягивается сигаретой.

– Ленни мне сказал, что познакомился с Эльф из Лондона, ну, я и подумала, мол, не может же быть несколько Эльф, позвонила Стэнли, и он все подтвердил.

Эльф моргает: «Дженис Джоплин знает, кто я такая?»

– Слушайте, а может, наш самолет разбился на подлете к Ньюфаундленду и все мы попали в рай?

– На вечеринках у Дженис гораздо веселее, чем в раю, – говорит Ленни.

– Если бы пламя умело петь, – обращается Эльф к Дженис, – оно бы пело, как ты.

Дженис вздыхает:

– Что ж, такой комплимент заслуживает встречного. Я тут раздобыла ваш новый альбом, «Зачатки жизни»… – Она умолкает, наматывает нитку янтарных бус на мизинец. – Это просто усраться и не жить!

Эльф, Дин и Грифф переглядываются.

– Мы еще не освоили американский, – говорит Эльф. – «Усраться и не жить» – это хорошо или плохо?

– Это очень хорошо, – заверяет ее Ленни. – И «Рай – это дорога в Рай» тоже классная вещь. Ваш альбом помог нам с Дженис пережить зиму.

Эльф замечает, как он смотрит на Дженис. «У них роман. Или был…»

Она кивает на Пирамиду и спрашивает:

– Ты там живешь, Дженис?

– Ага. Прямо как в сказке. Не самое дешевое жилье в Челси, но, по-моему, мы заслуживаем роскоши за все наши труды.

– В Пирамиде жили многие знаменитости, – говорит Ленни. – Артур Миллер и Мэрилин Монро. Жан-Поль Сартр. Сара Бернар. И единственная и неповторимая Дженис Джоплин…

Дженис оглядывается по сторонам.

– А где Джаспер? – негромко спрашивает она. – И как правильно произносится его фамилия?

– Де Зут, – отвечает Эльф. – Он ушел спать. От перелетов ему всегда плохо, так что он решил отдохнуть перед завтрашним концертом. У нас четыре выступления в клубе «Гепардо».

– Тут с ним многие хотят познакомиться. Особенно вот, Джексон. – Она кивает на темноволосого гитариста. – Ой, пойдем, я тебя угощу персиковым пуншем, по рецепту моего отца. И кстати… – Она смотрит на часы. – Пора бы уже и косячок свернуть.

К Эльф один за другим клеятся три парня. От этого ей еще больше не хватает Луизы. Дженис Джоплин приносит ей бокал какого-то мутного коктейля:

– Попробуй. Называется «Горькая правда». Его придумал мой знакомый бармен, специально для меня. Джин, мускатный орех и щепотка горя.

Они чокаются. Эльф делает глоток.

– Господи боже мой! – выдыхает она.

– Ну, можно было и так назвать.

– Это же… чистое ракетное топливо!

– Ага, мы старались. А скажи-ка мне, ты уже поняла, как со всем этим разобраться?

Горло, обожженное «Горькой правдой», теряет чувствительность.

– С чем?

– Как заниматься тем, чем занимаемся мы. С точки зрения женщины.

Дженис стоит так близко, что хорошо заметны красные прожилки в белках ее глаз и оспинки на щеках.

– Нет, – говорит Эльф. – И это горькая правда.

– Вот именно. Мужикам легче. Пой песни, распускай хвост, как павлин, а после концерта иди в бар снимать девчонок. А женщине-исполнительнице что делать? Это же нас пытаются снять. И чем больше у тебя славы, тем больше к тебе лезут. Мы… мы как…

– Принцессы-невесты в эпоху династических браков.

Дженис закусывает нижнюю губу и кивает.

– И чем больше наша слава, тем больше мужчины этим хвастают. Зарабатывают себе репутацию. «Кто? Дженис Джоплин? Ну да, как же, Дженис, помню-помню, минет на измятой постели…» Ненавижу! А как с этим бороться? И как это изменить? Как это пережить?

Из колонок превосходной стереосистемы звучит песня группы The Byrds «Wasn’t Born To Follow» ^[155].

– Мне до твоей славы далеко, – говорит Эльф. – Может, ты что посоветуешь?

– У меня советов нет. Только страх и имя: Билли Холидей.

Эльф отпивает третий глоток «Горькой правды».

– Погоди, так ведь Билли Холидей сидела на героине и умерла от цирроза печени, на больничной койке, в наручниках, под надзором полиции. И денег у нее было всего семьдесят центов.

Дженис закуривает:

– Вот в этом-то и весь страх.

Американская луна серебряной монеткой втиснута в щель между двумя небоскребами. Эльф стоит у ограды на крыше, смотрит на панораму города. «Так глядят на поле боя с крепостной стены в ночь перед битвой». «Горькая правда» прожигает до самых селезенок. От косячка Дженис приятная дрожь во всем теле. Эльф воображает, что Луиза, будто Богородица, является ей посреди сада. К сожалению, это невозможно. Эльф вспоминает, как горевала, когда Брюс бросил ее и ушел к Ванессе. А отсутствие Луизы ощущается как отсутствие какой-то важной части тела. «Что я сделала не так? Ведь это я во всем виновата…»