Отрезанный мир - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Г. Мэннинг cтр.№ 104

Это был странный спор, поскольку мы всё это время молчали. Мы просто толкали одеяло туда-сюда. Но я знал, как победить в такого рода войне. У волшебников есть свои преимущества. «Шибал», — произнёс я, погрузив её в сон. Затем я тщательно завернул её в одеяло, и отступил в другой конец помещения, улёгшись там.

Спать даже на слегка прохладном пляже в грозу — дело нелёгкое, особенно если на тебе надета половина платья. Поскольку мы пока не встретили ничего опасного, я решил рискнуть, использовав немного магии для собственного комфорта. Я создал завесу, чтобы укрыться от комаров после окончания бури, а потом заключил себя в сферу из тёплого воздуха.

Создававшее её заклинание не протянуло бы всю ночь, но на первые несколько часов его хватило. В прошлом я им уже пользовался. Позже проснувшись от холода, я его просто заново наложу, и засну опять. Я закрыл глаза, и попытался вздремнуть, но затем начал волноваться о всей используемой мною магии. Если ощущавшие эйсар хищники, встреченные нами в Ланкастере, присутствовали и здесь, то они могли объявиться ночью.

Поэтому я вздохнул, встал, и вышел наружу. Я начертил в песке вокруг нашего домика широкий круг, после чего наложил на него заклинание, которое предупредит меня, если что-то этот круг перейдёт. Строго говоря, круг был не нужен, но он должен был помочь заклинанию продержать достаточно долго, чтобы мне не пришлось обновлять его в течение ночи. Потом я вернулся внутрь, и заснул гораздо быстрее, чем казалось возможным.

Проснулся я позже не от холода, а потому, что Роуз проснулась и подвинулась ближе. Она накинула на меня край одеяла, и прижалась сбоку. Думая, что она простила меня за мой проступок, чем бы он ни был, я попытался предложить своё плечо в качестве жертвенной подушки, но как только я шевельнулся, попытавшись подвинуться ей под голову, она отдёрнулась.

— Не надо, — предостерегла она.

— Что я сделал-то? — спросил я, больше не желая дожидаться наказания.

— Ничего, — ответила она.

«Бля». Я знал: это точно что-то серьёзное. «Дело в рыбе?». Нет, глупости. «Может, она видела, как я смотрел за ней во время её купания?». Это тоже казалось бессмыслицей — она практически флиртовала со мной в тот момент. «Ничего» намекало на нечто очень плохое — как если бы меня застали за убийством щеночков.

Я ворочался, но лишь в переносном смысле, потому что из-за близости Роуз я не хотел её будить. В конце концов мне в голову пришла идея. «Может, это потому, что я ничего не сделал». Несмотря на нашу возраставшую за последние недели близость, я не мог даже признаться в своих чувствах. Роуз сказала, что понимает, а потом сказала, что будет ждать, пока я не буду готов — но, возможно, она на самом деле надеялась, что я сделаю или хотя бы скажу что-нибудь.

Проблема была в том, что я всё ещё не был готов. Каждый раз, когда я думал о чём то вроде поцелуя или о том, чтобы сказать ей, что она мне нравится, меня захлёстывала либо вина, либо горе. Вина и горе в эти дни были необъяснимым образом переплетены во мне.

Я не мог ничего сказать. Это было просто невозможным — пока и, возможно, навеки. Но я мог что-то сделать, даже если потом мне от этого будет плохо. «Поцелуй, наверное». Это точно её подбодрит.

Что-то сказало мне, что это было плохой идеей, но мне всегда не везло с пересмотром решений, поэтому я перекатился лицом к ней. Я даже без магического взора сумел увидеть в тусклом свете, что её глаза были открыты, и на краткий миг мы лежали почти нос к носу, глядя друг на друга. Затем я сдвинулся, поднося свои губы к её собственным.

— Морт, нет! — воскликнула она, отталкивая меня. Затем её глаза снова увлажнились.

Моё сердце было пробито дважды — сначала её слезливым взором и отказом, и потом моими мыслями о Пенни.

— Прости, — пробормотал я, чувствуя себя неловко. — Не знаю, что не так, или что мне следует делать.

Роуз вытерла лицо рукавом, и тихо ответила:

— Не ты один.

— Мне бы помогло, если бы я знал, что не так, — сказал я ей.

Она некоторое время жевала губу, затем ответила:

— Комплекс спасшегося.

Я уже знал, что страдал что чувствовал вину из-за того, что Пенни погибла, а я — нет, и специальное имя для этой эмоции не очень-то помогало:

— Я имею ввиду тебя. Что не так?

— Комплекс спасшегося, — повторила она.

Я прищурился на неё в темноте:

— Пенни была моей женой, а не твоей. Тебе не следует ни за что себя винить.

— Она была моей лучшей подругой, — парировала Роуз.

— Ты не сделала ничего плохого, — пренебрежительно сказал я.

— Неужели? — мрачно сказала Роуз. — Я обдумывала мои действия в последние несколько недель. Совершила ли бы я всё это, если бы не пыталась эгоистично выгадать что-то из её потери?

Это показалось мне бессмысленным:

— То есть, спасать мою шею из петли — это плохо?

— Я не это имела ввиду, — отозвалась она. — Я потеряла обзор. Я думала только о себе, а надо было думать о других.

— Ну, с моей точки зрения, ты сделала лишь то, что делала всегда — правое дело. Даже если бы тебе было совершенно плевать на мой сучок с ягодками, ты бы всё равно сделала то же самое. А если у тебя был и ещё и другие причины — ну, а у кого их нет? Мы — люди. Люди имеют желания. Мы такие, — в некоторой степени красноречиво сказал я — по крайней мере, как мне казалось.

— Постой, ты только что сказал «сучок с ягодками»? — спросила Роуз, отказываясь верить услышанному.

Я осклабился:

— Это эвфемизм.

Она засмеялась:

— Я знаю, что это значит. Просто я удивилась, что ты его так назвал. И, к твоему сведению, меня совсем не интересуют ни твой «сучок», ни твои «ягодки». Я просто говорила о том, что думала о себе. Тебя я спасала в эгоистичной попытке избавиться от одиночества.

Я с облегчением увидел, что её настроение улучшилось, но также был слегка оскорблён за малыша Мордэкая:

— Во-первых, — сказал я, начиная опровержения, — одиночество — не грех. Ты заслуживаешь счастья не меньше, чем кто-либо другой. Во-вторых, ты пошатнула мою веру в себя, сказав, что не находишь меня привлекательным. Я думал, что нравился тебе благодаря моей неотразимой физической привлекательности. Теперь мне придутся заново пересмотреть всё, что я о себе думал.

Она ухмыльнулась:

— Я не говорила, что ты не привлекательный — я лишь сказала, что ты меня интересуешь отнюдь благодаря твоим мясистым частям тела. Вопреки расхожему мужскому мнению, большинство женщин не сидят целыми днями, думая о мужских орешках.

— Орешках? — в шоке воскликнул я. — Ты что, сказала «орешки»? Леди Роуз, я в шоке от вашей терминологии. Мне не терпится уведомить суд о ваших распутных словах.