Мордэкай - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Г. Мэннинг cтр.№ 16

Когда они скрылись из виду, я услышал, как Коналл воскликнул «Я ж говорил», обращаясь к своим брату и сёстрам. Спиногрыз.

Пройдя через портал, который вёл в наш истинный горный дом, я обнаружил, что кто-то (Пенни) заботливо разложил на кровати мою одежду. То был синий камзол с подходившими по цвету шерстяными лосинами, и пара искусно отделанных коротких кожаных сапог. Синий был любимым цветом моей матери. Ни одной мелочи она не упускает, только не моя Пенни.

Быстро одевшись, я вернулся той же дорогой. Теперь коридоры были почти пусты, за исключением нескольких слуг. Все были в зале и, наверное, ждали, пока войду я, прежде чем сесть. Леди Роуз ждала у двери, держа под руку мою мать.

— Наконец-то, — сказала Роуз, одарив меня взглядом с прищуром.

— Надеюсь, я не заставил тебя ждать, — извинился я, обращаясь к своей матери.

Она лишь улыбнулась, от чего в уголках её голубых глаз появились морщинки. Однако Роуз была не согласна.

— Что ты натворил? — объявила меня, прежде чем повернуть меня боком, осматривая завязки моего камзола.

— Э…

Мэридит Элдридж тихо засмеялась, глядя на меня снизу вверх:

— Он неисправим.

Вздохнув, Роуз начала быстро распускать завязки на моём камзоле, и снова их затягивать. Я не видел в результате её трудов никакой разницы, помимо того факта, что её работа выглядела аккуратнее и чуть опрятнее моей.

— Вот, почему тебе не следует пытаться одеваться самому, — посоветовала Роуз.

Я не мог не восхититься скоростью и ловкостью её пальцев. Леди Роуз Торнбер была дворянкой до мозга костей, обученная науке политики, искусству этикета, крайне пристойным навыкам плетения кружев, и прочим самым разным вещам, о которых я не имел никакого понятия.

— Я не мог найти моего камердинера, — сказал я, на ходу сочинив отговорку.

— Потому что у тебя его нет, и лжец из тебя ужасный, — заметила Роуз, не отрывая взгляд от работы. — Я всё время тебе твержу — заведи камердинера.

— Я имел ввиду Пенни, — вздохнул я. Ни до кого никогда не доходят мои шутки.

— Она в зале, не даёт остальным заскучать до того, как явится твоя мать, — уведомила меня Роуз. Чуть погодя она добавила: — И — да, я знаю, кого ты имел ввиду. Это не смешно. — Закончив, она подалась вперёд, и целомудренно поцеловала меня в щёку, прошептав: — Простофиля ты этакий. — Затем она отступила, и повернула меня лицом к матери: — Леди Элдридж, позвольте представить вам вашего сына.

Моя мать всё это время тихо наслаждалась нашей беседой, но теперь просто улыбнулась:

— Ну разве он не красавец!

Я протянул ей локоть, а Роуз пошла впереди. Нам пришлось немного подождать, чтобы мы не вошли одновременно с ней, и пока мы ждали, мать повернулась ко мне:

— Я говорила тебе, как я тобой горжусь?

«Так часто, что я со счёта сбился», — подумал я.

— Мам, это — твой день. Давай для разнообразия будем праздновать в твою честь.

— Мой праздник — это ты, — ответила она. — Каждый день я слышу, как люди говорят о тебе. Каждый день я вижу, что ты сделал. Я мало чего добилась в своей жизни… помимо тебя, и ты меня никогда не подводил.

Я терпеливо улыбнулся. Чему я был вынужден научиться, так это тому, как принимать комплименты, и она-то уж точно давала мне массу поводов для практики. Шагнув вперёд, я толкнул двери, и мы вошли внутрь. Зал был полон, набитый всеми жителями замка и, судя по всему, значительной частью жителей Уошбрука.

Вытянув руку, я отошёл настолько далеко, насколько осмеливался, не теряя хватки на её кисти. Равновесие её в эти дни было не лучшим, и я постоянно волновался о том, чтобы она не упала. Затем я обратился к собравшимся:

— Позвольте мне представить вам виновницу торжества, Леди Мэридит Элдридж!

Это собравшиеся встретили громкими радостными возгласами и массой поднятых кубков. Моя мать успешно попыталась сделать небольшой реверанс, лишь чуть-чуть покачнувшись. Я медленно и осторожно провёл её к её месту за столом, убедился, что она надёжно уселась, и занял своё собственное место. После чего все смогли расслабиться и начать наслаждаться едой.

Конечно, она в главном зале была не впервые. Моя мать неоднократно делила с нами трапезу, и её хорошо знали, но с течением лет она стала появляться всё реже и реже. Предпочитала обедать в тишине и покое своего собственного дома. В то время как мы с Пенни взяли за правило появляться на людях минимум дважды в неделю, мама ныне выходила на люди в лучшем случае раз в месяц.

Поскольку день был посвящён ей, музыканты играли по её заказу, и Мэридит выбрала ряд хулиганских кабацких песен. Большую часть жизни она провела простолюдинкой, и хотя более утончённая музыка ей стала нравиться, вкус к вульгарным балладам она не потеряла. Её выбор всем, похоже, понравился.

В какой-то момент Пенни наклонилась прошептав мне на ухо:

— Ты хорошо зашнуровал камзол… дело рук Роуз?

Я одарил её заносчивым взглядом:

— Я набил руку.

— Значит, это точно была Роуз.

— Ну, мой камердинер в тот момент не мог мне помочь, — сказал я ей, подмигивая.

Она мягко ущипнула меня под столом. Её пальцы были достаточно сильны, чтобы сгибать сталь, поэтому она обычно всегда осторожничала. В результате я едва ощутил её упрёк.

— Ты ведь осознаёшь, что кому всё же нужно было всё это организовать?

Нагнувшись, я поцеловал её в щёку:

— И я благодарен за это, и за всё остальное, что ты делаешь. Сам я без тебя и с малой толикой всего этого бы не управился.

— Мог бы и управиться, — отозвалась она, — если бы не тратил время, исцеляя незнакомцев и притворяясь жестянщиком.

Мэридит закашлялась, подавившись вином, чем немедленно привлекла мой взгляд. Вино было разбавленным, поскольку крепкое она пить уже не могла, но в последнее время ей стало трудно глотать. Я взволнованно оглядел её, пока она прокашливалась и вытирала рот и ладонь полотенцем. Когда бы я на неё ни глядел, она казалась мне ещё более хрупкой, чем в прошлый раз.

Мать махнула на меня рукой, побуждая меня не волноваться, но я смотрел на неё не только глазами. Магическим взором я наблюдал за биением её сердца, а ещё я видел, каким тусклым стал её эйсар. С течением лет он равномерно угасал подобно пламени, постепенно догорающему и оставляющему после себя лишь пепел. Я ничего не мог с этим поделать, и это почему-то заставляло меня чувствовать себя виноватым.

Это была ещё одна из причин, заставлявших меня так много времени бродить под личиной. Было так много людей с проблемами, которые я мог исправить — это помогало мне не думать о тех проблемах, которые я был совершенно не в состоянии решить.

Пока я наблюдал за ней, моя сосредоточенность дала слабину, и мир слегка затуманился. Голоса по-прежнему были рядом, они всегда были рядом, но я снова ощутил холодное прикосновение пустоты. Она была в зале вместе с нами, укрываясь внутри каждого человека, но сильнее всего она была в моей матери. Её смерть была близка как никогда.