Второй рейх. Не надо воевать с Россией - читать онлайн книгу. Автор: Отто фон Бисмарк cтр.№ 62

Когда стал известен план поездки, Бюлов сообщил мне, что в Лиссабоне сильно желают, чтоб я там остановился и нанес визит двору. Я согласился. Перед самым отъездом Бюлов потребовал, чтобы я остановился и в Танжере, поддержавши своим посещением марокканской гавани марокканского султана против французов. Я отклонил это предложение, считая, что марокканский вопрос содержит слишком много горючего материала, и опасаясь, как бы мой визит вместо пользы не принес лишь вред. Но Бюлов все же все время возвращался к этому вопросу, не сумевши, однако, убедить меня в необходимости и целесообразности визита в Танжер.

В пути я много беседовал с бароном фон Шеном, сопровождавшим меня в качестве представителя Министерства иностранных дел, об оппортунистическом характере этого визита. Мы оба были согласны в том, что лучше оставить мысль о танжерском свидании. Из Лиссабона я телеграфом сообщил канцлеру об этом решении. Бюлов ответил настойчивым требованием, чтобы я считался с мнением немецкого народа и германского рейхстага, которые желают этого шага; ехать в Танжер, по его словам, было необходимо. Я подчинился с тяжелым сердцем, боясь, что этот визит, в связи с тогдашним положением вещей, в Париже будет сочтен провокацией, а в Лондоне вызовет желание поддержать Францию в случае войны. Подозревая, что Делькассе хочет создать из Марокко повод к войне, я боялся, что он может использовать в этих целях мое посещение Танжера. Свидание произошло с большими трудностями на Танжерском рейде не без дружеского участия итальянских и южно-французских анархистов, мошенников и искателей приключений. На маленькой площади стояла громко кричавшая толпа испанцев со знаменами; это были, по объяснению сопровождавшего меня полицейского чиновника, собравшиеся испанские анархисты.

Первое доказательство того, какое действие произвело свидание в Танжере, я получил, когда прибыл в Гибралтар, где встретил со стороны англичан чисто официальный и ледяной прием, в полную противоположность с сердечным приемом в прошлом году. Что я предвидел, то и подтвердилось на деле. В Париже царили раздражение и гнев. Делькассе пытался подстрекать к войне; он не мог достигнуть своего лишь потому, что как морской, так и военный министры заявили, что Франция еще не готова. Справедливость моих опасений позже подтвердилась также беседой Делькассе с редактором «Gaulois», в которой министр сообщил изумленному миру, что в случае войны Англия станет на сторону Франции.

Таким образом, в связи с навязанным мне свиданием в Танжере, я уже тогда почти попал в такое положение, что меня могли обвинить в возбуждении пожара мировой войны. Думать и поступать по-конституционному часто является для государя, на которого в конце концов всегда взваливается ответственность, тяжелой задачей.

* * *

Поздней осенью 1907 г. императрица и я, по приглашению короля Эдуарда VII, поехали на свидание с ним в Виндзор, прошедшее очень хорошо, причем со стороны английской королевской семьи нам был оказан очень любезный прием. После виндзорского свидания я поехал на отдых в принадлежавший генералу Стюарт-Уортли (Stuart-Wortley) замок Хайклифф (Highcliffe), расположенный на южном берегу Англии против скал Нидлс (Needles).

Перед моим отъездом в Англию канцлер, очень довольный английским приглашением, имел продолжительные беседы со мной о средствах, каким образом стать на более дружескую ногу с Англией, и напутствовал меня различными пожеланиями и предложениями, которых я должен был придерживаться как основной линии своего поведения в беседах с англичанами. Во время моего пребывания в Англии я неоднократно имел случай говорить о намеченных канцлером темах и довести до сведения Эдуарда высказанные мне при отъезде пожелания канцлера. Шифрованные телеграммы с сообщением об этих беседах регулярно отправлялись мной в Берлин. В ответ я несколько раз получал от канцлера телеграммы с выражением его одобрения. Я показывал их вечером после ужина бывшим со мной доверенным лицам; так, их, например, читали обергофмаршал граф Эйленбург и князь Макс Эгон Фюрстенберг, радовавшиеся вместе со мной одобрению канцлера. По возвращении из Англии я сделал канцлеру общий доклад, после чего он выразил мне благодарность за то, что я так много лично потрудился и поработал для улучшения взаимоотношений обеих стран.

Через год последовал инцидент с так называемым интервью, опубликованным в «Daily Telegraph». Целью этого интервью было улучшение англо-германских отношений. Через представителя Министерства иностранных дел господина фон Иениша я передал предложенный мне черновик на рассмотрение канцлера. При помощи примечаний я указал на некоторые места, которые, по моему мнению, не годились и должны были быть вычеркнуты. Это, однако, в связи с целым рядом недосмотров со стороны Министерства иностранных дел при прохождении по инстанциям, не было сделано.

В прессе разразилась буря. Канцлер выступил в рейхстаге, защищая, однако, кайзера от нападок на него не в такой степени, как я ожидал, и заявивши, что в будущем он воспрепятствует обнаружившейся в последние годы склонности кайзера к личной политике.

Во время этих событий я находился сначала в Эккартсау у австрийского наследника Франца Фердинанда, а затем в Вене у императора Франца Иосифа. Оба они порицали поведение канцлера. Из Вены я поехал в Доннауэшинген, чтобы нанести визит князю Фюрстенбергу. Пресса нашла возможным обратиться к нему с требованием, чтобы он, как честный и прямой человек, еще раз как следует сказал кайзеру правду. Когда мы вместе обсудили весь инцидент, князь посоветовал мне восстановить в Министерстве иностранных дел текст телеграмм, которыми я в 1907 г., во время моего пребывания в Хайклиффе, обменялся с канцлером, и представить их рейхстагу.

По моем возвращении ко мне явился канцлер и, прочитавши лекцию о моих политических прегрешениях, потребовал подписания мной официального заявления, которое затем и было передано прессе. Я подписал это заявление так же молча, как молча я терпел нападки прессы на меня и на корону.

Канцлер своим поведением нанес тяжелый удар прочному доверию и искренней дружбе, связывавшим нас до тех пор. Сам князь Бюлов был, несомненно, того мнения, что своим поведением в этом инциденте, как в рейхстаге, так и по отношению ко мне лично, он лучше всего служит мне и делу, особенно если принять во внимание, что волны общественного негодования вздымались тогда очень высоко. Но я не мог одобрить его поведения, тем более что его выступление против меня в инциденте с интервью в «Daily Telegraph» стояло в резком противоречии с предупредительностью и уважением, которые Бюлов обычно мне выказывал. Я так привык к проявлению любезности со стороны князя, что мне было непонятно его обращение со мной в этом случае. Во всяком случае прекрасные и дружеские до тех пор отношения между кайзером и канцлером были омрачены. Я прекратил личное общение с канцлером, ограничиваясь только деловыми и официальными встречами. Посоветовавшись с министром двора, я решил привести в исполнение предложение князя Фюрстенберга о восстановлении текста телеграмм из Хайклиффа, поручив это сделать Министерству иностранных дел. Но план этот потерпел крушение, так как нельзя было найти соответствующих материалов.

* * *

В конце зимы канцлер попросил у меня аудиенцию. Я ходил с ним взад и вперед по картинной галерее дворца, между портретами моих предков и картинами битв Семилетней войны, и был изумлен, когда канцлер вернулся к событиям осени 1908 г., объясняя свое тогдашнее поведение. Я воспользовался случаем, чтобы поговорить с ним обо всем происшедшем.