Громче, чем тишина. Первая в России книга о семейном киднеппинге - читать онлайн книгу. Автор: Веста Спиваковская cтр.№ 7

– Мы бы хотели проехать по указанным в заявлении Проценко адресам, чтобы мать могла встретиться с дочерью, – уверенно сказал он. Начальница тут же перепоручила это инспектору, которая велела ожидать в коридоре.

Два часа бездействия были пыткой. Я то и дело выходила на крыльцо и глядела по сторонам. Ксюша совсем-совсем рядом! Наконец, в сопровождении участкового милиционера и двух специалистов опеки мы сели в машину. Первый адрес – улица Волгоградская – квартира бабушки Ромы. Старушка открыла дверь и долго демонстрировала свое недовольство, так и не сообщив, где находится Ксюша. По второму адресу, на улице Новороссийской Республики, никого не оказалось, а других в Ромином заявлении не было. Тогда я раскрыла карты, сообщив последний известный мне адрес – дачу в Широкой Балке. Инспектор из опеки, самая равнодушная женщина из всех, кого я когда-либо встречала, решила позвонить Роме на мобильный.

– Роман Борисович, это Ирина Олеговна Беспирстова. Скажите, где вы находитесь? На работе? А где сейчас находится ваша дочь? (Пауза) Дело в том, что у нас сегодня проходит плановый объезд проблемных семей, хотелось бы обследовать условия пребывания Проценко Ксении, – про мой приезд она предусмотрительно ему не сообщила. Я тут же простила ей равнодушие.

Мы выехали из города и свернули на извилистую горную одноколейку. Рома ничего не ответил инспектору, так что наш визит в Широкую Балку был для него сюрпризом. Машину оставили перед воротами. Дверь дома, однако, была закрыта. Отдыхающих в соседних дачных домиках уже не было. Соседка Неля, увидев подъезжающий автомобиль, набитый людьми, поспешила заскандалить, но, заметив среди нас сотрудника милиции, тут же успокоилась.

Сердце кольнуло и забилось: несмотря на запертые двери и окна, я сразу поняла, что моя дочь находится именно здесь! Будто собачьим чутьем я почувствовала ее запах и заметалась. Обошла вокруг дома, принюхиваясь и прислушиваясь. Затем затаилась под лестницей и окнами, чтобы не попадаться на глаза «враждебно настроенных родственников» – как мне участливо подсказали специалисты опеки. Беззвучно рассредоточившись по периметру дачного участка, все присутствующие будто приготовились к штурму дома среди звенящей сентябрьской тишины. Наконец, сотрудницы опеки постучали в металлическую входную дверь дома. Послышалось, как Ксюша пискнула, но тут же звук прервался, как будто кто-то закрыл ей рот рукой.

Что-то дернулось в теле и тут же свелось в одну точку, приходилось сдерживаться из последних сил, чтобы не влезть прямо в окно. Чтобы сохранить самообладание, я смотрела на Сашу, опеку и милиционера. Такое безрассудство с моей стороны, к тому же в присутствии чиновников, было абсолютно непозволительно. «Осталось совсем немного, потерпи еще чуть-чуть, и все решится», – убеждала я саму себя. Было очевидно, что сейчас все, наконец, убедятся, что родственники моего мужа сошли с ума, и заставят их прекратить незаконное удержание, заставят вернуть ребенка домой, ко мне.

Svetaspy

337 дней без Ксюши.

Дорогая моя девочка!

Я никогда не думала, что придется писать тебе письма, но увидеться нам с тобой становится все сложнее. Ты помнишь нашу последнюю встречу, когда нам, наконец, позволили обняться на даче у папы и бабушки? Я помню, это было 13 сентября, ровно год назад. Ты тогда так крепко обнимала меня, а я тебя. Минут сорок папа позволил нам провести вместе, я умоляла его позволить мне остаться, но он не разрешил мне даже пошевелиться. Ты тогда сказала мне шепотом: «Мамочка, я болею». Ты никогда не болела, когда жила со мной, но в тот вечер была очень горячая и влажная. Наверное, у тебя поднялась температура. Боже, как я тогда желала быть рядом с тобой, чтобы ты скорее поправилась! Но нас окружило множество людей, среди которых были твой отец, бабушка, мой адвокат и органы опеки. Все они пытались контролировать ситуацию, словно нашу любовь следовало держать под контролем.

«Ребенок должен оставаться там, где находится, пока суд не примет решение», – повторяли мне органы опеки.

Помнишь, мы договорились с тобой, что не будем плакать. Я целовала тебя, а ты просила: «Мама, не уходи!» Ты была такой горячей, и затем я еще долгое время ощущала твое тепло у себя на груди. Затем тебя силой оторвал от меня папа и унес в дом, а меня под руку увел адвокат, успокаивая тем, что это продолжится только до решения суда…

Как бы мама ни старалась, что бы ни делала с тех пор, чтобы снова быть рядом, обнять тебя, рассказать о том, как я скучаю, – ничего не получается. Твой домик находится в неизвестном месте, и мама никак не может его найти.

Мама ходит повсюду уже год и везде ищет тебя… Так решили твой папа и твоя бабушка. Почему они так делают? Я не знаю. Думаю, что у каждого человека живет в сердце своя собственная любовь. Иногда она может превратиться в ревность, боль и другие чувства. Иногда любовь может стать настолько неуправляемой, что приносит разрушения, хотя и называется любовью. Понимаешь, любовь как лестница: только кто-то идет по лестнице вниз, а кто-то наверх. Вера в то, что я приду к тебе, – это перила на моей лестнице.

Моя любимая Ксюшенька! Мы обязательно будем вместе! Мама никогда не оставит попытки тебя найти. Каждую ночь и каждый день мама думает о тебе и очень скучает. Мамина любовь никогда не исчезает. Мамина любовь течет, как ручеек, сквозь все преграды – к тебе. Даже если в этот ручеек положить много больших и тяжелых камней, чтобы источник пересох, – то все равно ручеек капля за каплей будет достигать своей цели. Любовь мамы вечна – таков закон жизни.

«У ребенка открылись психические нарушения, Ксюшу наблюдают врачи, и ей не рекомендовано менять социальное окружение», – написано в заявлении органам опеки Проценко Р. Б. от 23 августа 2010 года.

Малыш-золотыш, ты же помнишь, так я называла тебя? Мама очень гордится тобой и лучше всех знает, какая ты умная и сильная девочка! Каждый день я думаю о тебе, о том, как ты растешь. Я смотрю на твою курточку и платья, в ожидании тебя они потускнели. Проведенные без тебя дни даются очень тяжело, но мы с этим справимся! Я обещаю тебе! Мама тоже будет сильная и умная и обязательно выдержит эту разлуку! Люблю тебя несмотря ни на что!

После встречи с Ксюшей 13 сентября 2010 года, которая больше всего напоминала хирургическую операцию по изъятию сердца из живого человека, я летела в Петербург абсолютно разбитая. Рука прикрывала сквозную рану в том самом месте, где еще недавно теплилось прикосновение моей дочери, жизненно необходимое нам обеим. «Я не смогла, не смогла! Не защитила тебя, не спасла!» – упрекал меня мой собственный голос, не повинуясь никакой логике. Я еще не поняла, что с помощью упреков человек способен расправиться сам с собой не хуже иных врагов. Не хотелось ни спать, ни просыпаться. Жизнь без возможности видеть ребенка оказалась невыносимой пыткой.

Я открыла глаза, когда стюардесса предложила мне чай. За окном справа застыли молочные облака, а слева – адвокат Саша. Он был темнее тучи. Я что, до сих пор существую? Снов я не видела уже так давно, что перестала отличать реальность от триллера. Кулаки все время непроизвольно сжимались. От этого сводило сухожилия на запястьях. Слов не осталось никаких. Саша тоже молчал. Облокотившись на ручку сиденья, он массировал себе виски, переваривая события, и, видимо, размышлял, что делать дальше. Такого осложнения и яростного сопротивления от семьи Проценко мой адвокат явно не ожидал. Когда Лариса кинулась на него с кулаками, решив во что бы то ни стало не пустить его в дом, Саша продолжал сохранять спокойствие и хладнокровие. Не поддавшись на провокацию и вопли свекрови, адвокат еще не догадывался, какими ужасными последствиями скоро обернется для него эта встреча.