Целитель. Двойная игра - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Большаков cтр.№ 3

А ниже электронного неистовства, в тёмном подвале Вселенной, таятся чудовищные энергии, сплачивающие пространства и времена…

– Гарин! – строго окликнул военрук.

– Да? – очнулся я от физических грёз.

По классу прокатился смех, а Зенков, мявшийся около учительского стола, с надеждой глянул на меня – в руках он держал затвор.

– Разобрать, – приказал Макароныч, вручая мне «калаш», – и собрать!

– Есть, товарищ майор, – хладнокровно ответил я.

– Время засекать? – прищурился военрук.

– А давайте!

Майор поднял руку, глядя на часы, и дал отмашку.

– Начали!

Ухватив автомат за цевьё левой рукой, правой я взялся за рожок, большим пальцем нажимая на защёлку, и вынул его. Выставил переводчик в положение «ОД», отвёл рукоятку затворной рамы назад – ага, патронник пуст. Спустил курок с боевого взвода, выудил «пробирку» пенала, отделил шомпол, крышку ствольной коробки, затвор…

Вскоре все части лежали на столе, я даже дульный тормоз-компенсатор свернул. Мельком полюбовавшись разложенными деталями убойного механизма, быстренько собрал их в обратном порядке и поставил АК на предохранитель.

– Готово!

Макароныч засёк время.

– Однако! – крякнул он. – Тридцать шесть секунд! Пять с плюсом. Молодец, Гарин, садись!

Я кивнул и вернулся на место. Пять так пять. Близняшки с передней парты оглянулись, голова к голове.

– Законно! – восхитилась Маша. – Картина «Защитник Родины». Я так ни за что, ни за что не сумею!

Света молча кивнула, поддерживая сестричку, и улыбнулась мне, как только она умела – мягко, ласково и в то же время с легчайшей грустинкой.

– Для девушек норматив пониже, – успокоил я обеих, а глядел на одну Светланку, словно отвечая на невысказанное.

Чинный порядок как будто отменили – «бойцы» толпились у стола, по очереди расчленяя бедный «калаш». Гвалт болельщиков с советчиками полнил класс, и военрук говорил на повышенных:

– Аля, не отделяй затвор от рамы одной рукой! Женя, не бросай части как попало! Это оружие, а не мясорубка! Эй, эй! Вы что, совсем? Контрольный спуск делают с наклоном, а не целясь в окно!

– Куда лезешь, мон шер? – куртуазно произнёс Жека, отпихивая Изину руку загребущую. – Моя очередь!

– Чё это? – возмутился Динавицер. – Я первый!

– Вас тут не стояло! – хохотнул Дюха, оттирая мелкого, курчавого и лупоглазого Изю. – Точка – и ша!

– Дай посмотреть! – бесцеремонно вклинилась Рита.

Мальчишки шарахнулись под напором её бюста, как тюлени от ледокола. Женька угодливо вручил автомат девушке, и Сулима благосклонно кивнула, принимая подношение.

– А чё это? – затрепыхался Изя.

– Отвали, моя черешня! – небрежно выразилась Рита, взвешивая «АК‐74» в руках.

Чтобы сосредоточиться, мне понадобились ручка и листочек.

«Берём окись иттрия, углекислый барий, окись меди, что там ещё… – возвращался я памятью в «святые девяностые». – Тщательно размалываем шихту, прессуем – и весь день отжигаем при девятистах градусах с хвостиком, плавно поднимая нагрев, градусов по сто в час. Снова всё перемалываем, порошок под пресс, чтобы уплотнить керамику, и отжигаем «таблетки», поддувая кислород. Только остужать надо медленно-медленно, так что весь процесс затянется надолго. Придётся ночью дежурить, за термометром следить, за подачей о-два… И будет нам счастье!»

Раздражённо скомкав листок, я чуть не запулил его в угол, но вовремя тормознул замах. Какое счастье, дурака кусок? Где ты его видишь? В текстурированной бляшке сверхпроводника?

Я медленно выдохнул. Всё, хватит гордыню тешить! Сегодня же поговорю с Инной. Прямо на перемене!

Словно потворствуя моему желанию, грянул звонок, отзываясь гулким эхом. «Детки в клетке» разом всполошились, загомонили, готовясь вырваться на краткую волю.

– А стрелять когда? – крикнул Сосна, дёргая молнию на пухлой папке.

– У вас сборы двадцатого. Вот тогда и постреляете. – Макароныч сгрёб автоматы и сунул их в сейф. – Вольно! Разойтись!

Одноклассники повалили вон, галдя и перекрикивая друг друга, устраивая в дверях весёлый затор, а я оглянулся на Инну. Девушка флегматично собирала портфель, обиженно надув губки. На белой лямке фартука, словно ранка, краснел комсомольский значок, а между бровей залегла печальная складочка.

Бросив взгляд в спину выходившему военруку, я встал – холодок струйкою стёк по хребту.

– Инна, я ни в чём не виноват перед тобой, – заговорил с чувством, подбираясь ближе. – Наташа – просто моя знакомая! Зимой я ей серьёзно помог, и с той поры мы не виделись. А тут вдруг встретились! Ну обрадовалась девушка, ну бросилась целовать… И что с того? Я никогда тебя не обманывал, ты же знаешь, и люблю одну тебя… Я…

Инна стояла тихая, будто потухшая и вдруг с силой швырнула портфель на парту.

– Не знаю! – тонко выкрикнула она. – Не верю! И не люблю!

Я метнулся на перехват, обнял, прижал к себе.

– Ну что ты такое говоришь! – забормотал, торопясь высказаться. – Инна!

– Пусти! – Девушка яростно вырывалась. – Пусти сейчас же!

Высвободив руку, она влепила мне пощёчину.

– Ненавижу! – исказились её вздрагивающие губы. – Ненавижу тебя!

– Да постой же… – Я с силой обхватил извивавшуюся Дворскую. – Ну послушай же ты меня!

– Пусти, сказала!

Сдавшись, я молча отступил. Девушка схватила портфель и выбежала из класса.

А меня скрутило такое отчаянье, что я не справился с собой – горючие слёзы так и брызнули. Безобразно скривив лицо, упрятал его в ладони, и плечи мои жалко затряслись. Я шипел, ругался шёпотом, но едкая влага по-прежнему жгла мои глаза. Всё кончено!

В душе разверзался космически чёрный провал, лишая надежд, утягивая мечты за горизонт событий…

– Ну вот зачем? – прорывалось навзрыд. – Зачем?

Я стоял, горбясь и шмыгая носом, ладонями возя по щекам. Прилив амока схлынул, оставляя тоскливое безразличие и опустошённость. Всё кончено… Пусть.

Спасибо Насте – положила в кармашек пиджака выглаженный носовой платок. Мягкая ткань впитала горючую мокроту, отирая зудящую кожу. «Умылся бы, спаситель СССР!» – подумал с изрядной порцией желчи.

Выцепив сумку, я поплёлся в туалет.

Вечер того же дня

Первомайск, улица Революции

Дворовые качели монотонно, уныло скрипели и ржаво взвизгивали, мотаясь под весом голенастой девчонки. Остывающий воздух ворошил её пушистые волосы, а распущенный алый бант полоскался вымпелом то за худенькой спинкой, то перед довольным личиком.