Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Галковский cтр.№ 146

(Письмо в ЦК РСДРП (б), декабрь)

1219

Поручается Главному морскому хозяйственному управлению немедленно пересмотреть сметы Морского министерства на 1917 год с целью приостановки всех расходов по программе постройки военных судов и всех вообще непроизводительных расходов и перевода соответствующих ассигновок на полезные народнохозяйственные работы.

(«О переводе военных заводов на хозяйственно-полезные работы», 12 декабря)

1220

Нам предлагают созвать Учредительное собрание так, как оно было задумано. Нет-с, извините! Его задумывали против народа. Мы делали переворот для того, чтобы иметь гарантии, что Учредительное собрание не будет использовано против народа, чтобы гарантии эти были в руках правительства. <…> Мы не ловим только нарушителей формальности, мы выдвигаем прямое политическое обвинение против политической партии. Так поступали и французские революционеры. Это наш ответ тем крестьянам, которые выбирали, не зная, кого выбирали. Пусть народ знает, что Учредительное собрание соберется не так, как хотел Керенский. Мы ввели право отзыва, и Учредительное собрание не будет таким, каким задумала его буржуазия. <…> Мы скажем народу правду. Мы скажем народу, что его интересы выше интересов демократического учреждения. Не надо идти назад к старым предрассудкам, которые интересы народа подчиняют формальному демократизму. Кадеты кричат: «Вся власть Учредительному собранию», а на деле это у них значит: «Вся власть Каледину». Надо это сказать народу, и народ нас одобрит.

(Речь на заседании ВЦИК, 14 декабря)

1221

Когда я пришел сюда, я слышал часть речи последнего оратора, который, обращаясь ко мне, сказал вам, что я хочу разогнать вас штыками. Товарищи, Россия выросла из того, чтобы кто-нибудь управлял ею.

(Речь на II съезде СКД, 15 декабря)

1222

Советы выше всяких парламентов, всяких учредительных собраний. (Шум в зале, крики: «Ложь!».) Партия большевиков всегда говорила, что высший орган Советы. Нельзя говорить, что это ложь, потому что через Учредительное собрание революции, которые были в Европе и которые свергали монархию, образовывали буржуазную республику. Такая революция, какая произошла у нас, никогда и нигде ещё не была. <…> Переходя к вопросу об Учредительном собрании, я должен сказать, что Учредительное собрание может помочь только тогда, когда сам народ будет свободно развиваться и строить новую жизнь. И я вас спрашиваю: что это есть? Я скажу вам то, что вы все знаете: «не человек для субботы, а суббота для человека». <…> Никаких насилий не было над революционным народом. (Из зала слышатся крики: «А Духонин?».) Да, Духонину было предложено приступить и переговорам о перемирии. Он отказался. Духонин заключил союз с Корниловым, Калединым и с другими врагами народа, и в величайшем возбуждении против своего врага народ убил его.

(То же)

1223

Легко издать декрет об отмене частной собственности, но провести его в жизнь должны и могут только сами рабочие. Пусть будут ошибки – это ошибки нового класса при создании новой жизни. Конкретного плана по организации экономической жизни нет и быть не может. Его никто не может дать. А сделать это может масса снизу, путем опыта.

(Доклад на заседании рабочей секции петроградского СРИСД, 17 декабря)

1224

Учредительное собрание, созываемое по спискам партий, существовавших до пролетарски-крестьянской революции, в обстановке господства буржуазии, неминуемо приходит в столкновение с волей и интересами трудящихся и эксплуатируемых классов, начавших 7 ноября социалистическую революцию против буржуазии. Естественно, что интересы этой революции стоят выше формальных прав Учредительного собрания, даже если бы эти формальные права не были подорваны отсутствием в законе об Учредительном собрании признания права народа на перевыборы своих депутатов в любое время. Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны, является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии. Предостеречь всех и каждого от этой ошибки, в которую впадают немногие из верхов большевизма, не умевших оценить октябрьского восстания и задач диктатуры пролетариата, есть безусловный долг революционной социал-демократии. Единственным шансом на безболезненное разрешение кризиса, создавшегося в силу несоответствия выборов в Учредительное собрание и воли народа, а равно интересов трудящихся и эксплуатируемых классов, является возможно более широкое и быстрое осуществление народом права перевыбора членов Учредительного собрания, присоединение самого Учредительного собрания к закону ЦИК об этих перевыборах и безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании Советской власти, советской революции, её политики в вопросе о мире, о земле и о рабочем контроле, решительное присоединение Учредительного собрания к стану противников кадетски-калединской контрреволюции.

(Тезисы об Учредительном собрании, 25 декабря)

1225

Поднять наинизейшие низы к историческому творчеству.

(«Из дневника публициста», 9 января)

1226

«Выигрыш времени» = сепаратный мир (ДО общеевропейской революции).

(То же)

1227

Не умеют понять исторической перспективы те, кто придавлен рутиной капитализма, оглушён могучим крахом старого, треском, шумом, «хаосом» (кажущимся хаосом) разваливающихся и проваливающихся вековых построек царизма и буржуазии, запуган доведением классовой борьбы до крайнего обострения, её превращением в гражданскую войну, единственно законную, единственно справедливую, единственно священную, не в поповском, а в человеческом смысле слова священную войну угнетённых против угнетателей за их свержение, за освобождение трудящихся от всякого гнёта. В сущности, все эти придавленные, оглушённые, запуганные буржуа, мелкие буржуа и «служащие при буржуазии» руководятся, часто сами не сознавая этого, тем старым, нелепым, сентиментальным, интеллигентски-пошлым представлением о «введении социализма», которое они приобрели «понаслышке», хватая обрывки социалистического учения, повторяя перевирание этого учения невеждами и полузнайками, приписывая нам, марксистам, мысль и даже план «ввести» социализм.

Нам, марксистам, такие мысли, не говоря о планах, чужды. Мы всегда знали, говорили, повторяли, что социализма нельзя «ввести», что он вырастает в ходе самой напряжённой, самой острой, до бешенства, до отчаяния острой классовой борьбы и гражданской войны, что между капитализмом и социализмом лежит долгий период «родовых мук», что насилие всегда бывает повивальной бабкой старого общества, что переходному периоду от буржуазного к социалистическому обществу соответствует особое государство (т.е. особая система организованного насилия над известным классом), именно: диктатура пролетариата. А диктатура предполагает и означает состояние придавленной войны, состояние военных мер борьбы против противников пролетарской власти. <…> В сущности, все эти интеллигентские вопли по поводу подавления сопротивления капиталистов представляют из себя не что иное, как отрыжку старого «соглашательства», если говорить «вежливо». А если говорить с пролетарской прямотой, то придется сказать: продолжающееся холопство перед денежным мешком, вот суть воплей против современного, рабочего насилия, применяемого (к сожалению, слишком ещё слабо и не энергично) против буржуазии, против саботажников, против контрреволюционеров. <…> Корысть, грязная, злобная, бешеная корысть денежного мешка, запуганность и холопство его прихлебателей – вот настоящая социальная основа современного воя интеллигентиков, от «Речи» до «Новой Жизни», против насилия со стороны пролетариата и революционного крестьянства. Таково объективное значение их воя, их жалких слов, их комедиантских криков о «свободе» (свободе капиталистов угнетать народ) и т. д. и тому подобное. Они «готовы» были бы признать социализм, если бы человечество перескочило к нему сразу, одним эффектным прыжком, без трений, без борьбы, без скрежета зубами со стороны эксплуататоров, без многообразных попыток с их стороны отстоять старину или вернуть её обходом, тайком, без новых и новых «ответов» революционно-пролетарского насилия на такие попытки. Эти интеллигентские прихлебатели буржуазии «готовы» вымыть шкуру, по известной немецкой пословице, только с тем, чтобы шкура все время оставалась сухою. Когда буржуазия и привыкшие служить ей чиновники, служащие, врачи, инженеры и пр. прибегают к самым крайним мерам сопротивления, это ужасает интеллигентиков. Они трепещут от страха и вопят ещё более визгливо о необходимости вернуться к «соглашательству». Нас же, как и всех искренних друзей угнетённого класса, крайние меры сопротивления эксплуататоров могут лишь радовать, ибо мужания, созревания пролетариата к власти мы ждём не от уговоров и уговариваний, не от школы сладеньких проповедей или поучительных декламаций, а от школы жизни, от школы борьбы. <…> Чем более крайним является сопротивление эксплуататоров, тем энергичнее, твёрже, беспощаднее, успешнее будет подавление их эксплуатируемыми. Чем разнообразнее будут попытки и потуги эксплуататоров отстоять старое, тем скорее обучится пролетариат выгонять своих классовых врагов из их последних закоулков, подрывать корни их господства, устранять самое почву, на которой наемное рабство, нищета масс, нажива и наглость денежного мешка могли (и должны были) произрастать. <…> Победа будет на стороне эксплуатируемых, ибо за них жизнь, за них сила числа, сила массы, сила неисчерпаемых источников всего самоотверженного, идейного, честного, рвущегося вперёд, просыпающегося к строительству нового, всего гигантского запаса энергии и талантов так называемого «простонародья», рабочих и крестьян.