* * *
А через месяц после свадьбы Варя поняла, что беременна. Обстоятельство это несколько удивило ее, потому как не было спланировано в сознании, не готова она была к такой быстрой физиологической реакции организма. И потому на саму себя слегка досадовала – надо было думать, просчитывать эту физиологию, а не расслабляться! Не плавать в коконе мужниной любви, уютном и теплом!
Иван и в самом деле окружил ее заботой и любовью, стерег все ее желания, вскакивал ни свет ни заря, готовил горячие завтраки, ходил по дому на цыпочках, пока она досыпала свое утро. И все время норовил в глаза заглянуть, увидеть в них одобрение – все ли так я делаю, любимая женушка? Как добрый домашний пес, ей-богу.
Он и в самом деле походил на домашнего пса – на огромную и преданную овчарку, которой доверили сторожить маленькую комнатную собачку благородных кровей. Приятно было осознавать, что тебя воспринимают именно так, с благородными кровями. Хотя ничего такого и не было отродясь… Откуда?
Когда Варя сообщила Ивану о грядущем отцовстве, он сделался будто сам не свой. Сторожил каждый ее шаг, провожал и встречал из школы, звонил ей десять раз на дню, даже во время урока. А не дозвонившись, бросал работу, садился за руль своей «Нексии» и мчался в школу, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Вечером она выговаривала ему сердито:
– Вань, стыдно же! Неудобно перед учителями! Чего ты врываешься в школу, будто на пожар бежишь?
– Так ты же на звонки не отвечала, Варюш…
– Ну да, не отвечала! У меня урок был! Что я, прерваться должна была и с тобой разговаривать? Я же учитель, а не продавец в продуктовой лавке!
– Ну все, Варюш, я понял, понял… Больше не буду…
– Так ты и в прошлый раз обещал, что не будешь! А сам…
– Так я ж боюсь, Варь… Вдруг с тобой что-нибудь случится?
– Что? Что со мной может случиться, скажи! В школе я не одна, люди кругом, с работы и на работу ты меня возишь… Хотя здесь пройти два шага! Еще и машина у тебя вдруг объявилась… Чего раньше-то молчал, что у тебя машина есть?
– Так я ж на мотоцикле ездил… Я думал, наоборот, на мотоцикле я на тебя большее впечатление произведу…
– Хм! Впечатление. Хорошо сказал. Я уже впечатлена, спасибо. И замуж за тебя вышла, и забеременела. Впечатлений – полный набор! Хорошо, хоть учебный год до конца доработаю… А потом Инне Борисовне придется нового историка искать. Даже неудобно как-то…
– Что ты, Варюш, она за тебя рада! И Семеныч рад, я с ним недавно разговаривал… Они тебя полюбили, как родную дочку. Кого им еще любить-то? Антоха как на юга уехал, так и все, завис там, к родителям на глаза не показывается. А они переживают, поди… Любят его… Вот и тебе этой любви перепало… Стало быть, и мне… Живем у них в доме, как родственники, даже денег с нас не берут. Я уж сколько предлагал…
– Так давай свой дом будем строить, какие проблемы?
– Будем. Обязательно будем. Но не сейчас. Вот когда родишь… Да окрепнешь маленько…
– А при чем здесь «родишь», не понимаю? Ты так говоришь, будто я вместе с тобой буду этот дом строить! Кирпичи таскать, стены класть, мешки с цементом переворачивать!
– Варь, ну чего такое говоришь-то, сама не знаешь… Да я волоску с твоей головы упасть на той стройке не дам… Просто тебе ведь нервничать нельзя, да и вообще… Если я на стройке пропадать буду, кто за тобой последит?
– Хм… Ты так говоришь, будто в этом только проблема, а остальное для строительства дома у тебя уже есть.
– Ты деньги имеешь в виду?
– Ну да, деньги. Они у тебя есть?
– Нет пока. Но я кредит оформлю, все так делают. Вообще-то деньги есть, конечно, но они как бы… Я ж матери раньше все отдавал, она на сберкнижку складывала. Говорила, для меня копит. То есть как раз на дом… Ну, который… В котором…
– В котором ты должен был жить с Машей, так?
– Ну да…
– А если Маши нет, то и денег нет. Правильно я понимаю?
– Варь, ну ты же сама все знаешь… Зачем спрашиваешь?
– Значит, ты не только из родительского дома из-за меня ушел, но и денег лишился? Не многим ли ты из-за меня пожертвовал, а, Вань?
– Да что ты говоришь, Варь… Да я за тебя жизнь отдам сию же секунду, только скажи… Я и не знал даже, что так любить можно. И что можно в таком счастье жить… С тобой рядом…
Он повернулся к ней, обнял, нежно коснулся губами затылка. Потом втянул в себя воздух, и Варя почувствовала, что объятие его стало крепким, почти требовательным…
– Все, Ваня, все… Я устала сегодня. У меня пять уроков было, ты что! Я почти сплю уже… Беременным женщинам полагается много спать… И убери руки, мне тесно!
Ваня разжал объятия и ретировался на свою половину кровати, и даже не вздохнул ни разу с досадой. И вскоре заснул. Варя слышала, как он ровно и спокойно дышит, и даже завидовала слегка – не человек, а заводной механизм…
У самой же сна не было, а вот непонятная досада как раз была. В который уже раз она спрашивала себя – что ее не устраивает в замужней жизни, что? Муж любит, на руках носит, готов все ее желания исполнять… А досада все равно внутри живет, не дает покоя. И ладно бы, Иван ей противен был бы, ведь нет… Ничуть даже не противен. И тело у него мускулистое и ловкое, и руки нежные, и все остальные достоинства – еще те достоинства, которые днем с огнем поискать… И все у них получается в этом смысле красиво и слаженно, никаких претензий она к нему не имеет… Да и какие претензии? Вроде и раньше фригидностью да лишними комплексами не страдала, чего нет, того нет. И все же… И все же будто не хватает чего-то, а чего, и сама не знает! Как будто счастливого послевкусия нет, восторга нет… Разрядка организма есть, а восторга нет. Так, как с Максом было…
Наверное, это как в балете. У балерины все данные есть – и стопа, и выворотность, и спина, и хорошая школа, и все остальные балетные причиндалы – ну просто отличница! Прима просто! Танцуй – не хочу! Да только не тут-то было… Оказывается, у нее прыжка нет. Вот нет прыжка, хоть убейся! А без прыжка ты уже и не прима вовсе, а так, статистка кордебалета в пятом ряду. Примой все равно будет та, у которой прыжок есть. И даже если все прочие данные не такие замечательные – и стопа, и выворотность, и спина… Прыжок есть – и это уже главное.
А еще постоянное раздражение стало в последнее время мучить… Хотя с раздражением как раз все понятно – перестройка организма, гормональный сбой, все дела. Интересно, кто у нее родится, мальчик или девочка? Пусть бы лучше мальчик… И пусть будет на Ивана похож… Такой же большой и красивый. Она разовьет в нем интеллект, даст ему высшее образование, и будет он такой… Красивый и умный…
А может, ее раздражение растет из-за того, что Иван не развит и не образован, и поговорить «о высоком» с ним невозможно? Обсудить новую книгу известного писателя или нашумевшую кинокартину… Нет, она может с ним поговорить, конечно… А только что это за разговор получается? Она говорит, а он молчит и смотрит со священным ужасом – боже, какая у меня жена умная… Будто «умной» жене от этого легче, ага!